Следующие три книги уже имеют отношение к каббале. Под «Пастырем Народов» Белый, скорее всего, имеет в виду отдельный трактат Зоѓара «Верный Пастырь» (Райя меѓемна), о котором он мог узнать из «Каббалы» Папюса. «Сифра-Дезниута» – это уже известная нам и столь ценимая теософами «Книга сокрытия» (Сифра ди-цэниута), ну а «Sepher», написанная Авраамом, – безусловно, «Книга Творения» (Сэфер йецира). Белый упоминает также и талмудическую историю про законоучителя (танная) Йеѓошуа бен Хананью (конец I века н. э. – 131), который заявлял, что с помощью этой книги он может творить чудеса, например
взять тыквы и дыни и превратить их в оленей и оленей, и тогда они произведут еще оленей и оленей286.
Как мы видим, у профессора Шмидта была вполне себе неплохая библиотека:
…на столе были листки с дрожащей рукою начертанными значками, пентаграммами, свастиками, кружками со вписанным магическим «тау»; тут была и таблица с священными гиероглифами; старческая рука изображала венец из роз, наверху которого была голова человека, внизу голова льва; с боков – головы быка и орла; в середине же венца были вписаны два перекрещивающихся треугольника в виде шестиконечной звезды с цифрами по углам – 1, 2, 3, 4, 5, 6 и с вписанным числом посредине – 21. Под эмблемой рукой Шмидта было подписано: «Венец магов – Т=400»; были и другие фигуры: солнце, ослепляющее двух младенцев, с подписью: «Quilolath287 – священная правда: 100»; Тифон над двумя связанными людьми, под которым Шмидт надписал: «Это есть число шестьдесят, число тайны, рока, предопределения: т. е. пятнадцатый герметический глиф ‘Xiron’». Еще вовсе непонятные тут были слова: «Атоим, Динаим, Ур, Заин». Сбоку на стуле лежала мистическая диаграмма с выписанными в известном порядке десятью лучами-зефиротами: «Kether – первый зефирот: риза Божья, первый блеск, первое изсиявание, первое излияние, первое движение, премирный канал, Canalis Supramundanus» и восьмой зефирот, Iod, с подписью: «древний змий». Были странные надписи на белом дереве стола, вроде: «прямая линия квадрата есть источник и орудие всего чувственного» или: «все вещественное вычисляется числом четыре». Из книг, значков и чертежей поднималась лысая голова Шмидта288.
Арканы, загадочные названия и имена, «гиероглифы» и символические картины – все это не должно нас пугать. В сущности, это краткий пересказ раздела о 22 Арканах в книге того же Поля Кристиана289, который к тому же был подробно проанализирован Марией Карлсон290. Из этого же источника происходят и рисунки, которые рассматривает Дарьяльский:
Рис. 10–12. Рисунки из книги Поля Кристиана (по изд.: Christian P. [Pitois J.-B.] Histoire de la Magie. Paris, 1870. P. 128, 174, 177)
Арканы Поля Кристиана имеют в основном астрологическое назначение и к каббале фактически не относятся. В отличие от лежавшей «сбоку на стуле» «мистической диаграммы с выписанными в известном порядке десятью лучами-зефиротами». У нее совершенно иной источник: это книга «Ключ к таинствам натуры» (СПб., 1804. 4 т.) Карла фон Эккартсгаузена (1752–1803), юриста, философа, писателя и одного из наиболее известных европейских эзотериков своей эпохи. Как мы помним, Белый упоминает это имя в «Ракурсе к дневнику». В России конца XVIII – начала XIX века сочинения Эккартсгаузена сразу же переводились и становились бестселлерами291. В данном случае Белый цитирует раздел о сфирот в 4‐м томе «Ключа», в 1804 году переведенного на русский язык известным масоном А. Ф. Лабзиным, где Эккартсгаузен рассуждает о «10-лиственном древе»:
Kether – Sephira 1, первое одеяние, или риза Божия, первый отблеск, первое изсиявание, существо существ, премирный канал, Canalis supramundanus292.
Он даже повторяет ошибку русского издания начала XIX века, называя 8‐ю сфиру вместо Hod – Jod: «Jod, Sephira 8, древний змий»293. Интересно само знакомство Белого с этой книгой. Популярный в свое время, Эккартсгаузен стал полузабыт к началу ХX века, с распространением оккультизма Элифаса Леви, Папюса и др. Будучи скорее популяризатором эзотерического знания, он выглядел старомодным со своим католическим мистицизмом, просвещенческим пафосом и любовью к нравоучениям…
Описание кабинета профессора Шмидта можно рассматривать как некий конспект интересов самого Андрея Белого в период наиболее интенсивного изучения им эзотерических наук, общения с А. Р. Минцловой, размышлений о «розенкрейцерском пути посвящения».
От Шмидта мы знаем о каком-то другом религиозном образовании, о культуре сознания, <…> о каких-то далеких друзьях России, —
писала тогда поэтесса и антропософ Вера Станевич (1890–1967) в своей рецензии на роман294. Мы видим, сколь значимое место Шмидт-Белый отводил каббале/каббалистике в этом новом, но открывающем древние истины мировидении.
2.6. Сфирот
Учение о десяти сфирот, этапах эманации божественной сущности и одновременно сосудах, ее вмещающих и образующих фигуру Адама Кадмона, вне всякого сомнения, привлекало внимание Андрея Белого. Это не случайно: центральной идеей каббалы считала это учение Блаватская, ее «каркасом» – Штайнер, а Гершом Шолем впоследствии называл его «спинным мозгом» каббалистической традиции.
Рассуждения о «лучах-зефиротах», в которых угадываются структурообразующие элементы мира эманации – сфирот еврейской каббалы, встречаются у Белого с 1909 года: мы видели их упоминания в «Серебряном голубе», подробнее же он о них пишет в «Символизме». Следуя Блаватской, Белый связывает их с десятью «допотопными» (от Адама до Ноя) библейскими патриархами295. Именно эту транскрипцию – «зефироты» – использует он и в других сочинениях. Так, в «Глоссолалии» он поэтически изображает процесс излияния (эманации) божественного света, ссылаясь при этом на «Книгу Творения» (Сэфир йецира):
Знаю я:
– страны света спустились лучами из древнего солнца: на зефиротах лучах (зефиротами «Sepher Iezira» зовет лучи мудрости).
Где она, Зефирея?
Пропала она296.
Отметим, что в «Сэфер йецира» сфирот имеют совсем другое значение, это скорее некие первопринципы, или первоэлементы, посредством которых Бог творил мир (хотя они и сравниваются с сиянием молнии)297. Подобное гностическое по своей сути толкование сфирот («страны света…»), видимо, было почерпнуто Белым также у Блаватской, хотя в данном случае на него мог оказать влияние и курс из 11 лекций «Тайны библейского миротворения» («Die Geheimnisse de biblischen Schopfungsgeschichte»), прочитанный Р. Штайнером в августе 1910 года в Мюнхене298. Отметим, что в «Глоссолалии» содержится немало примеров некритичного заимствования из оккультно-теософских источников. Например, это касается «Азии», в которой угадывается 4‐й, последний мир каббалистической космологии, мир созидания (олам ѓа-асия), включающий в себя мир небесных сфер и земной мир (или же только земной мир). Вот что пишет Белый:
И аз, Аз, Азия, Азы – влетает в Европу старинным звучанием: из Азии. В Кабалле «Азией» именуется эфир света, невидный обычному оку299.
Белый рассматривает иерархию 10 сфирот и их разделение на группы или уровни в согласии с теософским представлением о связи каббалы и индуистской метафизики (фактически он пересказывает соответствующий фрагмент «Тайной Доктрины»300):
Итак, эти десять стадий Абсолютного возможно рассматривать с точки зрения символики чисел; единство есть символ, то есть абсолютное; первое явление (хотя бы потенциальное) единства есть двойственность; метафизическое единство <…> есть уже потенциальная двоица, то есть символ Символа; то же и теургическое единство. Но реальное проявление этой двойственности (второй Логос, Пуруша и Пракрити), создающее антиномию между познанием и творчеством, предполагает единство. И потому проявление двуединства, предполагающее единство, есть тройственность; потому-то 3‐й Зефирот Каббалы, Binah, есть один из символов еврейского Божества301.
Итак, Белый выделяет высшую триаду сфирот, Кетер – Хохма – Бина, состоящую из корня всего сущего, потенциальной его основы (силы развертывания мироздания) и силы различения и сдерживания. После этого, выявив принцип троичности, он переходит к четверичности в схеме сфирот, связывая ее с принципом андрогинности (мы еще встретимся с этим сюжетом у Поплавского):
Наконец, обнаружение во множественности высшей единой триады, называемое жизнью, есть символ четверичности; IEVE (Ягве) – четверичный символ еврейского Божества (четыре буквы), оставаясь тройственным (три разных буквы), двойственным (Iod – первая буква есть символ мужской, EVE – три следующие буквы символизируют единую жизнь – Еву) и единый (андрогинный символ единства в четверичности, тройственности, двойственности)302.
Так получаем мы основание для эмблематики чисел – единицы, двух, трех, четырех. Сумма всех этих первичных чисел – 10. Этому символическому числу «десять» соответствуют 10 лучей-Зефиротов