В дневники Поплавского включены небольшие тексты и фрагменты, посвященные проблемам космогонии и указывающие на его знакомство с упомянутыми сочинениями.
Заднее – прошлое, – переднее – будущее. Верхнее – Дух, Нижнее – Материя. Правое – пассивное, левое – активное. Ягве соединил в центре все их и запечатал своим именем, —
читаем в одном из них840. Сравним это место с еврейской «Книгой Творения»:
Он запечатал Высь. Он избрал три простых [буквы] и установил их в Своем Великом Имени. И запечатал ими шесть пределов мироздания841.
Далее, пишет Поплавский:
Десять сефир, а не девять, ибо 10 – круг, а 1 – точка в круге, и все взаимное есть отражение невидимого, непознаваемого в себе. 10, а не 11, ибо то, что выше Короны, непознаваемо совершенно842.
А вот что мы находим в «Книге Творения», явном источнике этого текста:
Десять сфирот ничтойных, десять, а не девять, десять, а не одиннадцать. <…> …внедрен их конец в начало, а начало в конец… <…> Ибо Господь единственен и нет Ему другого, а пред одним что ты сочтешь?843
Далее в Сэфер йецира рассказывается о создании мира 22 буквами («Двадцать две буквы, вырезанные Голосом, высеченные Духом…»)844, но здесь текст Поплавского все сильнее и сильнее отклоняется от оригинала, сближаясь с его собственными (хочется сказать, излюбленными) идеями:
И одна из них (Иесод) есть Голос Слово и Св. Дух, сотворивший всё. Но творил он в 22 этапа, ибо имя его полное состоит из 22 букв. Эта речь есть Логос Логоса и Тема-Дух музыки истории нашего мира. Этот Логос-Адам и падал где-то посередине на 12 карте. Имя Адама есть раскрытие имени Бога и также имеет 22 буквы, ими он нарекаем, а Бог нарекает, следственно, есть нарекающий. Речение и Нарекаемое…845
Книга Зоѓар многократно упоминается в различных сочинениях Поплавского в самых разных контекстах. Это могут быть ссылки на Зоѓар как просто книгу (например: «Боже мой, какое счастье, нашел Зоар…»), на ее отдельные понятия (например, «весы Зоара»), цитаты или пересказ ее фрагментов. Вот лишь пара примеров, касающихся библейского рассказа о начале сотворения мира:
Zohar.
Зохар говорит, что Слово спустилось в уже приготовленную для него Св. Духом материю. Раньше того оно было лишь мыслью, <и в общем намекается, что это было слово о материи, а не о Боге, так сказать, материя была им названа>. Превратившись из мысли в Слово, это семя, которое наконец дало росток, издало при переходе звук, который был смышен снаружи. Бесконечность ударила звуком пустоту, хотя пустота и не передается звуком, то есть не передает звука. Пустота тоже еще не была пустотой, а только потенцией небытия. Звук, ударив пустоту, высек искру, кояя и есть точка посредине круга, упорядовавшая всё846.
Еще один фрагмент представляет собой интерпретацию слов «кто сотворил эти?» (Ис. 40:26), также относящихся к рассказу о начале Творения в Зоѓар 1:3б–4а; здесь говорится о двух аспектах, «ми» (ивр. «кто») и «ма» (ивр. «что»)847:
Ми и Ма, кто и что Каббалы, есть субъект и объект мира. Тройственный субъект гносеологический, психологический и волевой. Между субъектом и объектом протягивается всё. Все сперва появляется в субъекте как чувство и качество, затем рождается в объекте как система вещей, затем просыпается к действию одновременно и как объективная идея, тело, и самосознающая себя объективная идея848.
Подобных мест в неопубликованных работах Поплавского немало, что свидетельствует о его неплохом знакомстве с главной книгой каббалы.
Некоторые места в дневниках не поддаются пока что расшифровке или не вписываются в обрисованную нами картину. Так, в декабре 1932 года Поплавский записывает:
– А Танечка? – вдруг спросил голос. Она была откровением о воскресении из мертвых в Ибуре-Гимель, которого мне самому никогда не суждено было постичь. «Богиня жизни на вершине бытия, но в золотых латах, мстительница, – Афина Паллада – полгода страх ее перед сексуальностью был ей мщением за ошибки не знать этого»849.
Откуда Поплавский узнал про эту сложную каббалистическую концепцию «третьего зарождения», относящуюся к динамике света среди каббалистических ликов-парцуфим, если в среде оккультистов иббур был известен лишь как вид реинкарнации (точнее, как «подселение», «внедрение» души умершего в душу живого человека)850 или же как название таинственной книги в романе Г. Майринка «Голем»? Разумеется, можно предположить, откуда ищущий этого знания европеец мог бы получить информацию на сей счет851, однако настаивать на этом означало бы как-то по-иному представить фигуру Поплавского: он все же не был кабинетным ученым или полубезумным отшельником-оккультистом, подобным магу-цветочнику из его романа.
Таких неясностей много в текстах Поплавского, а это означает, что настоящее изучение эзотерического и каббалистического подтекстов в его сочинениях все еще остается делом будущего. Отметим также, что не стоит спешить с выводом о том, что он совершенно не знал языка каббалистических сочинений. В рукописях встречаются свидетельства обратного (см. ил. 31–34). Уже в дневнике 1922 года есть записи на иврите, свидетельствующие о том, что Поплавский изучал ивритский алфавит (в том числе письменные буквы, а также их числовые значения) и значение отдельных слов. Результаты подобных занятий также можно обнаружить в его тетрадях. Так, в одном месте он записывает собственное имя и фамилию еврейскими буквами, а также рассчитывает их числовое значение, устанавливая равенство между инициалами «Б. П.» и ивритским словом лаван, «белый» (значение букв = 82). В другом он пишет также на иврите имя и фамилию своей знакомой Евгении Лабунской (Е. В. Петерсон, Индра Дэви; 1899–2002), ставшей впоследствии учителем йоги с мировой известностью. Он подсчитывает здесь числовое значение имени «Евгения» (= 75), показывая его соответствие слову коѓен («жрец»). Наконец, на третьем рисунке Поплавский пишет ивритскими буквами Четырехбуквенное Имя и Имя из пяти букв, подписывая их: «четыре пути» и «пять путей». Тем самым он обнаруживает знакомство с концепцией Пентаграмматона, восходящей к Иоганну Рейхлину. В своей книге «О чудотворном Имени» («De Verbo Mirifico»; Basel, 1494) знаменитый немецкий гебраист развивает тезис о «восполнении» Божественного имени посредством превращения Тетраграмматона в Пентаграмматон852. Он делит мировую историю на три периода: «естественный», когда Бог открывает себя ветхозаветным патриархам в трехбуквенном имени Шаддай (шин–далет–йод); период Торы, когда Он открывает себя Моисею через Четырехбуквенное имя (Тетраграмматон, йод–ѓей–вав–ѓей); и период благодати и искупления, когда Он являет себя в Имени из пяти букв: это Тетраграмматон с добавлением в его середину буквы шин, обозначающей Логос (йод–ѓей–шин–вав–ѓей). Имя это произносится как Йеѓошуа, или Иисус. Согласно Рейхлину, имя Иисус – это и есть подлинное Чудотворное Имя, ибо в нем первоначально запретное имя Бога стало произносимым853. Эта идея становится общим местом в сочинениях гебраистов и христианских каббалистов последующих веков; как мы видим по этому рисунку, был с ней знаком и Поплавский.
Схемы и комментарии, подобные продемонстрированным в этой книге, составляют важную, но до сих пор совершенно неизученную часть наследия Бориса Поплавского. Даже беглый обзор этой темы показывает, что он может по праву считаться одним из самых серьезных исследователей эзотерического знания в русском Зарубежье и, вероятно, наиболее оригинальным среди них.
Было бы не совсем верно полагать, что мысль Поплавского была занята исключительно этими странными оккультистскими идеями, картами Таро и сексуальными фантазиями. Значительная часть записок, сделанных им в библиотеке или при обдумывании прочитанного, относится к вопросам философии и богословия. В той части его тетрадей, которая нам сегодня доступна, первое место среди авторов, с сочинениями которых работал Поплавский, занимают Аристотель, Гегель854, Фихте, Кант, Гуссерль855, а если говорить о теоретических работах начала 1920‐х годов, то здесь, безусловно, пальму первенства следует отдать Ницше856. Далее следуют другие древнегреческие и европейские философы. Среди тем, которые он обсуждает, можно назвать: Абсолют сам по себе и он же как Первоначало, ноуменальное и феноменальное, пассивное и активное, индивидуальное и коллективное, качество и количество, причинность и виды причин, природа личности, воли, страдания и т. д. Названия некоторых текстов говорят сами за себя: «О принципах», «О первых принципах», «О началах», «О аксиомах» и даже: «Опыт краткого изложения моего учения о трансцендентальном количестве, применительно к вопросу о индивидуальности и личности в начальной и терминальной субстанции, Природе и Боге». Эти, казалось бы, вполне философские проблемы исследуются им, однако, не только на