Но оставаться в армии после этого случая было невозможно, и генерал Попинкариу подал в отставку. Естественно, что отставка была охотно принята. Уволить из армии чрезвычайно способного офицера — означало дать какое-то удовлетворение потерпевшему майору CС.
После 23 августа 1944 года, когда румынские войска присоединились к Советской Армии для общего наступления на гитлеровцев, генерал Попинкариу подал рапорт с просьбой зачислить его в кадры действующей армии. Его назначили командиром пехотной бригады, сражавшейся в Трансильвании. После кровавых боев в Орбе, где части бригады отличились, генерал получил повышение — ему было поручено командование дивизией «Молдова».
Строгий, но справедливый, требуя от подчиненных напряжения всех сил, он не щадил и самого себя. Отвагой и преданностью делу он снискал восхищение и любовь штабных офицеров и бойцов передовой линии, которые не раз видели своего генерала под огнем, на переднем крае. Части дивизии «Молдова» геройски дрались с врагом и в Трансильвании и в самом сердце Венгрии, на просторах ее степей. Дважды дивизия отмечалась в приказе верховного командования. И вот теперь… Что будет теперь? Генерал еще раз взглянул на своего начальника штаба, но тот по-прежнему сидел неподвижно и казался ожившей мумией египетского фараона.
«Будто аршин проглотил! — подумал генерал и снова чуть заметно усмехнулся, но тут же спохватился и, согнав с лица неуместную улыбку, решил: «И всё же он самый способный начальник штаба».
Командный пункт группы войск «Орел» разместился в одноэтажном здании бывшей сельскохозяйственной школы, построенной в виде большой подковы, окруженной огромным садом.
Генерала Попинкариу и подполковника Барбата немедленно провели к генералу Войнеску. Пожав каждому руку, командующий предложил им сесть.
Генерал Войнеску был среднего роста, хорошо сложённым мужчиной лет пятидесяти. Глядя на его широкие плечи, сильную грудь, румяные щеки, так и пышащие здоровьем, густые непокорные волосы с еле заметной проседью в висках, никто не дал бы ему больше сорока, — особенно из-за глаз — ярко-голубых, больших, живых словно у юноши. В минуты хорошего настроения генерал Войнеску хвастался тем, что никогда ничем не болел, кроме насморка.
Подчиненные любили своего генерала и готовы были идти за ним в огонь и воду. Он славился тем, что ни при каких обстоятельствах не повышал голоса. Всегда безукоризненно вежливый, спокойный, он умел так поговорить с провинившимся, что тот, чувствуя холодную и острую иронию, готов был подвергнуться любому наказанию, лишь бы поскорее избавиться от этого разговора. Впрочем, достаточно было однажды услышать, как разговаривает генерал, чтобы понять, что за этим всегда спокойным и приятным голосом, за тонкой улыбкой скрывается железная воля человека, привыкшего к беспрекословному повиновению.
Генерал Попинкариу по особенно любезному тону командующего понял, что ждет его — или неприятный разговор, или чрезвычайно важное сообщение.
Между тем генерал Войнеску закурил папиросу и, глубоко затянувшись несколько раз, без особенного интереса, словно из вежливости поддерживая беседу, спросил:
— Ну, что слышно у вас, дорогой Попинкариу?
— Ничего существенного, господин генерал. Тишина. Вчера, правда, был небольшой шум в секторе, занятом полком Хрубару. Как я вам уже докладывал, второй батальон этого полка внезапно атаковал и потеснил гитлеровцев, заняв более выгодную позицию. Теперь на правом фланге нам удалось наладить более прочную связь с кавалерийской дивизией Мереуцы. Противник дважды пытался контратаковать, но был остановлен артиллерийским огнем.
— Мне кажется, что это самый трудный участок, не так ли?
— Так точно, господин генерал. На всякий случай я укрепил его батальоном из полка Понаитеску, который держал в резерве.
— Да-да, — согласился генерал Войнеску, словно не придавая особого значения услышанному. — Я понимаю, что у вас нелегкая задача, Попинкариу. Да и участок фронта, который занимает дивизия, великоват… Подполковник Барбат, каково ваше мнение? Сумеете вы удержаться в случае атаки со стороны неприятеля?
— Господин генерал, мне кажется, что с теми силами, которыми располагает сейчас противник, он вряд ли сможет предпринять серьезную операцию. Если он всё же попытается контратаковать, то, несмотря на незначительную глубину обороны, мы удержим позиции. До сих пор артиллерия оказывалась чрезвычайно эффективной в поддержке нашей обороны.
— А если они подбросят новые войска? Как знать? Из донесений нашей разведки трудно сделать определенные выводы.
— Наши наблюдатели ничего не сообщают о передвижении войск по ту сторону фронта. Трудно предположить, что фашисты сумеют совершенно незаметно для нас подтянуть свежие войска…
— И всё-таки они подтягивают подкрепления. Майор Мельников, советский офицер связи, сообщил мне о том, что советская воздушная разведка обнаружила сосредоточение войск в непосредственной близости к фронту.
— Но для чего? Подтягивать резервы имело бы смысл только в одном случае — если бы противник начинал подготовку к генеральному наступлению по всему фронту и был бы заинтересован в сохранении плацдарма, который вдается сейчас клином в расположение наших войск. Однако маловероятно, чтобы немцы располагали достаточными резервами для генерального наступления.
— Рассуждаете вы правильно. Не забывайте только об одном: неприятеля можно обмануть. Вот об этом-то я и хотел с вами поговорить. Противник располагает в настоящий момент ложной информацией о том, что на участке, занятом вашей дивизией и дивизией Мереуцы готовится большое наступление. Нам удалось убедить вражеский штаб в том, что с сегодняшней ночи две румынские дивизии, действующие южнее, будут заменены советскими частями и начнут передвигаться сюда, чтобы составить ваш резерв. От вас требуется, чтобы вы своими действиями убедили противника в том, что он разгадал наши замыслы…
В эту секунду зазвонил телефон. Генерал Войнеску взял трубку. Последовал следующий телефонный разговор:
— Алло! Господин генерал?
— Да, я у телефона.
— Здравия желаю, господин генерал. Говорит полковник Поулопол. Я только что получил специальной почтой чрезвычайно важное сообщение.
— Подождите пятнадцать минут. Я вас вызову. У меня сидит генерал Попинкариу и подполковник Барбат.
— Тем более. Простите, что я настаиваю, но это сообщение касается именно генерала Попинкариу. Дело огромной важности. Я прошу, чтобы вы меня приняли немедленно.
— Подполковник Барбат может присутствовать?
— Разумеется.
— Тогда приходите сейчас же.
Положив трубку, генерал Войнеску обратился к сидевшим против него офицерам:
— Господа, у аппарата был полковник Поулопол. Он получил срочное сообщение, которое касается вас. Я просил его прийти. Наш разговор мы продолжим позже.
Генерал Попинкариу с беспокойством спрашивал себя, что могло бы содержать это срочное сообщение, которое имело к нему прямое отношение, но его размышления прервало появление полковника Поулопола Трояна, начальника Второго отделения штаба группы войск «Орел».
— В чем дело, Поулопол?
— Как я вам докладывал, десять минут тому назад я получил из ставки верховного командования сообщение чрезвычайной важности. Нас предупреждают, что агент Абвера[1] скрывается под видом одного из штабных работников дивизии «Молдова». Задача агента состоит в том, чтобы открыть новую систему работы шифровальной машины. Ставка приказывает, чтобы до принятия особых мер командир дивизии «Молдова» обеспечил сохранность всего шифровального материала. Второму отделу штаба дивизии приказано взять под особое наблюдение всех работающих на шифре, а также всех тех, кто имеет хотя бы отдаленное отношение к этой службе.
— Приказ у вас? — спросил генерал Войнеску.
— Разумеется.
Полковник Поулопол вынул из папки приказ, полученный из ставки, и вручил его генералу. Тот, внимательно просмотрев бумагу, передал ее генералу Попинкариу.
— Ситуация отчаянно сложна и серьезна, — в раздумье проговорил Попинкариу, ознакомившись с приказом, и передал его подполковнику Барбату.
Генерал Войнеску молча кивнул головой, закурил папиросу, затянулся несколько раз и потом, полюбовавшись на кольца табачного дыма, спросил:
— Вы бы не могли, Поулопол, уточнить основные данные этой шифровальной машины?
— Разумеется, господин генерал. Эта машина немецкого изобретения. По внешнему своему виду опа напоминает обычную пишущую машинку, но сходство их на этом и кончается. Перед обычными способами шифровки с помощью цифровых или словесных кодов эта машина имеет огромное преимущество. Если цифровой и словесный код в конце концов можно расшифровать, раскрыть его секрет, то тексты, зашифрованные на этой машине, не имея ключа к ней, расшифровать невозможно. В отличие от других систем, где ключ к шифру обычно указан в самом тексте группой цифр или букв, ключ к расшифровке на этой машине можно получить только особым путем. С помощью этого ключа, который может быть в любую минуту изменен, соответствующий механизм в машине ставится на шкалу определенного дня, и тогда, отстукивая на машинке зашифрованный текст, на второй клавиатуре можно отпечатать полностью расшифрованный текст.
После того как мы начали воевать с немецкими фашистами, пришлось отказаться от старой системы шифровки на этой машине, так как разведка противника хорошо знала все ее секреты. Однако специалисты румынского генерального штаба изобрели новую, очень остроумную систему шифра, которая позволила и дальше использовать эти машины. Надо было только заменить одну из важнейших деталей другой деталью — какой-то муфтой. Вот, господин генерал, что я мог, в общих чертах, конечно…
— Я хотел бы вас спросить еще вот о чем: что, по вашему мнению, должен был бы сделать агент Абвера для выполнения своей задачи?
— Сфотографировать муфту, о которой я вам говорил, и записать те несколько цифр, которые обозначены на ней. Сама по себе эта операция не так уж сложна. Гораздо труднее найти доступ к шифровальной машине. Вот для этого…