На несколько минут опять воцарилась тишина. Раздавался только бесконечно однообразный шум дождя. Потом снова послышались шаги. Но странно… звук шагов доносился не со стороны неприятельских постов, а сзади.
Пыркылабу весь превратился в слух. Неужели он ошибся? Может, начавшийся ветер обманул его? Нет, это не показалось ему! Он снова слышит шаги… шаги — сзади… Может, это вражеские лазутчики возвращаются после вылазки, захватив какого-нибудь зазевавшегося часового?.. Но в таком случае слышно было бы, что идет несколько солдат. Он же ясно различал шаги одного человека.
«Черт побери! — сказал он себе. — Может случиться, что это один из тех негодяев, которые иногда пытаются перебежать к фашистам».
Он пополз от одного солдата к другому, приказывая им занять новые позиции. Теперь «мешок» раскрылся навстречу расположению собственных войск. И снова началось ожидание. Каждая секунда казалась вечностью. От нетерпеливого волнения люди непрерывно глотали слюну.
Шаги приближались. Сомнений больше не было: засада имела дело с одним человеком.
«Конечно какой-нибудь дезертир! — подумал снова Пыркылабу. — Подожди, голубчик, от нас ты не уйдешь. Только бы гитлеровцы не услыхали и не открыли огонь. Топаешь, идиот, будто по булввару гуляешь!»
Тот, кому был адресован эгот упрек, словно услышав его, стал осторожнее. Он двигался теперь осмотрительней, часто останавливаясь и прислушиваясь. Пыркылабу чувствовал, что их разделяет не больше двадцати шагов. И он стал считать шаги невидимого противника: «Двадцать… девятнадцать… восемнадцать…»
Оставалось сделать еще несколько шагов — и беглец оказался бы в «мешке», который был раскрыт ему навстречу, но он вдруг остановился, словно чувствуя опасность. Однако колебался он недолго и решительно зашагал дальше. Когда он вступил в «мешок», солдат Рункану и его напарник бросились на свою жертву и свалили на землю.
Рункану прошептал, стараясь зажать ему рот ладонью:
— Ни слова, а то я заколю тебя, как свинью.
Пойманный приподнялся на локтях. Направив пистолет, который он держал под шинелью, в собственную грудь, выстрелил. Пуля пробила его насквозь, вышла через спину и, встретив плечо Иона Рункану, навалившегося сверху, раздробила ему ключицу.
Звук выстрела разбудил ближайшеп гитлеровского дозорного, и он в испуге наугад открыл стрельбу. Пыркылабу подполз к Рункану:
— Ты ранен, Ион?
— Ранен, господин курсант… Меня ударило в плечо.
— Братосин, возьми на спину Иона! Я понесу добычу. Может, он еще жив. Назад пробираться поодиночке!
Где ползком, где перебежками вся группа успела уйти далеко, пока гитлеровцы очухались и, освещая всё вокруг ракетами, повели бешеный огонь. Но дождь и темнота помешали им обнаружить румынских разведчиков.
Рота, к которой принадлежала группа Пыркылабу, в свою очередь открыла огонь из пулеметов и автоматов, прикрывая отход товарищей. После небольшой перестрелки, длившейся не больше десяти минут, автоматы и пулеметы умолкли, и снова стал слышен только шум дождя, который лил и лил без конца… Один за другим бойцы группы Пыркылабу возвращались к назначенному месту. Последним явился сам Пыркылабу, волоча за собой тело человека, которого им удалось захватить.
— Кого нет? — спросил командир группы, едва переводя дыхание.
— Все здесь. Мы уже стали за вас беспокоиться, господин курсант.
— Кто-нибудь ранен?
— Только Ион.
— Где ты, Ион?
— Здесь, господин курсант. Обо мне не беспокойтесь. Он, правда, ударил меня в плечо, но я думаю, что от этого не помру.
— Братосин, раз ты его сюда донес, так уж помоги добраться и до поста первой помощи.
— Да не надо, господин курсант, я и сам дойду.
— Тогда иди, чего же ты стоишь?.. Двое пусть возьмут этого. Тащите его за мной к господину младшему лейтенанту. Мне кажется, что он умер, но нужно посмотреть, что за добыча попалась к нам в сеть.
Двое солдат поспешили выполнить приказ. Неся неизвестного за голову и за ноги, они дошли за Пыркылабу к командному пункту взвода, расположившемуся в какой-то хибарке. Младший лейтенант Думбравы Сабин, командир взвода, вышел им навстречу:
— Это вы, Пыркылабу?
— Я, господин младший лейтенант.
— Вернулись с какой-нибудь добычей?
— Вернуться-то я вернулся, только не знаю, что за добыча попалась. Боюсь, это птица румынская.
— Всё возможно. Есть еще такие птицы, которые любят высиживать свои яйца в гитлеровском гнезде. Сейчас мы посмотрим на него при свете.
Они вошли все вместе в хату. Солдаты положили труп на пол и вышли.
Младший лейтенант Думбравы взял коптилку, стоявшую на печке, и наклонился над телом убитого:
— Похоже, что он мертв!
— Так точно, мертв, господин младший лейтенант. Я забыл вам доложить.
— Да он из наших!.. Черт побери! Пыркылабу, смотри, какой у него чин: сержант краткосронной службы. Из какой же части этот подлец, интересно? Ясно одно, что не из нашей.
Взглянув на труп еще раз, Пыркылабу воскликнул:
— Господин младший лейтенант, эта физиономия мне знакома, но убей меня бог, если я помню, где его видел!
— Эх, не могли поймать его живым! Кто его застрелил?
— Не мы. Он сам себя застрелил, когда мы его схватили. Та же пуля ранила в плечо Иона. Кажется, у него раздроблена ключица.
— Этот тип заработал себе хорошенький залп карательного взвода, но избавился от него… Жаль!
Пыркылабу, который пристально всматривался в лицо мертвеца, хлопнул вдруг себя ладонью по лбу:
— Черт его побери! Господин младший лейтенант, кажется, я вспомнил, где его видел!
— Ну?
— На КП дивизии. Помните, осенью я две недели был связным при штабе дивизии?..
— Что ты говоришь, Пыркылабу? Ты уверен?
— Поклясться не могу, но думаю, что не ошибся.
— Ну и вонючая же история! Ты представляешь, что было бы, если бы ему удалось перебраться к фашистам?
— Еще бы!
— Посмотри-ка получше, может он еще не совсем кончился, а я тем временем сообщу в полк.
И он, подойдя к телефону, изо всех сил крутанул ручку аппарата:
— Алло! «Жижя»! Дай-ка мне поскорее «Путну!» Только быстро! Господина полковника… Господин полковник? Имею честь! Младший лейтенант Думбравы… Да, люди вернулись. Я как раз об этом хотел доложить вам… Нет, «языка» они не привели, но зато поймали какого-то сержанта краткосрочной службы, который пытался перейти к противнику… Что он говорит? Ничего не говорит, потому что… — младший лейтенант Думбравы вопросительно взглянул на Пыркылабу.
— Он умер! — подтвердил тот.
— …потому что он умер, господин полковник… Нет, мы его еще не обыскивали. Его только что принесли. Сержант Пыркылабу его знает. Он говорит, что видел его в «Молдове»… Да, господин полковник. Я понимаю… Конечно. Конечно, я его сейчас же пошлю. Имею честь!
Младший лейтенант Думбравы бросил трубку на рычаг:
— Что я тебе говорил, Пыркылабу! Вонючая история! Полковник даже верить не хотел. Надо его немедленно доставить в полк. Пошли ко мне двух человек с плащ-палаткой. Да смотри, полковник приказал никому ни слова. Военная тайна! Кроме нас двоих, никто не должен знать, кто этот подлец. Ясно?
— Не беспокойтесь!
И Пыркылабу вышел, чтобы послать двух солдат за телом убитого.
Уже больше часа капитан Георгиу допрашивал шифровальщиков. Капитан Смеу также присутствовал при допросе, хотя вопросов не задавал, довольствуясь ролью слушателя. Начальник Второго отдела не считал нужным допрашивать каждого в отдельности, полагая, что в коллективном разговоре шифровальщики смогут дополнить друг друга. Особенно длительным был допрос Мардаре, который ухаживал за больным Барбу.
Но как ни старался капитан Георгиу узнать больше того, что рассказали ему шифровальщики в первые же десять минут, ему это не удавалось. И хотя данных, полученных при допросе, было не так уж много, они укрепили его в убеждении, что именно Барбу и был агентом Абвера. Разозленный тем, что шпион ускользнул от них только из-за глупости Ули, человека, присланного генеральным штабом помочь ему, капитан Георгиу дал себе слово на следующий же день отправить подробное донесение с описанием всех ошибок капрала.
Удовлетворенный результатами расследования, он решил отпустить шифровальщиков:
— Смеу, у вас ееть к ним какие-нибудь вопросы?
— Нет, никаких!
— Тогда я считаю, что ребята могут идти спать. Капитан Георгиу поднялся. За ним встал и капитан Смеу.
Но Бурлаку не спешил следовать их примеру:
— Господин капитан, прошу уделить мне несколько минут.
— Пожалуйста, Бурлаку! Вы можете что-нибудь добавить к тому, что говорили? Я с удовольствием выслушаю вас! — И он снова сел.
— Господин капитан Георгиу и господин капжтан Смеу, я прошу послать меня на передовую. Я уже бывал там и знаю, чего это стоит, так что, прошу поверить, я серьезно подумал, прежде чем просить вас об этом. Я предпочитаю вступать в схватку с госпожой Смертью ежедневно, а не ждать, пока меня ударят в спину, как это случилось с Томеску или с Барбу, о чем мы завтра или послезавтра наверняка узнаем.
— С такой же просьбой обращаюсь и я! — проговорил за ним Пелиною.
— И я, господин капитан! — присоединился к ним Мардаре.
Капитан Георгиу посмотрел по очереди на каждого из них, раздумывая над тем, что, пожалуй, следовало бы рассказать им, в чем обвиняется тот, кого они до сих пор считают жертвой.
Но в эту секунду зазвонил телефон.
Раздраженный неожиданной помехой, капитан Георгиу поднял трубку, но после первых же слов вскочил со стула:
— Ты уверен?.. Невероятно! Немедленно отправьте его сюда для опознания… Нет… Подождите! Я пошлю вам машину. Кто командовал группой?.. Сержант краткосрочной службы Пыркылабу? Я буду просить господина генерала о представлении его к награде. Да!.. Да!.. Имею честь, господин полковник!
Он повесил трубку, потом серьезно взглянул на шифровальщиков:
— Я понимаю ваше душевное состояние. Но поверьте мне, у вас нет причин для беспокойства. Знайте же, что Барбу, которого вы оплакиваете, — предатель. Некоторое время тому назад он был убит при попытке перейти на сторону противника. Можете идти!