– И, надо полагать, сила взгляда перенесла вас сюда?
Мои оправдания явно не произвели на графа ни малейшего впечатления.
– Почти, – огрызнулась я. – Проход открылся случайно. Я не успела глазом моргнуть, а он закрылся, замуровав меня внутри.
– И внутри вы тоже оказались совершенно случайно, – едко и до обидного зло произнес Эстли. – Когда горничная призналась мне, что рассказала вам эту историю, я сразу понял: именно так все и закончится! Какого черта вы вообще потащились к той лестнице? Почему не пошли сразу ко мне?
– Говорю же вам: я хотела только посмотреть! – От обиды я тоже перешла на крик. – Я собиралась после этого вас позвать!
– А должны были позвать сразу! – рявкнул он. – Это мое расследование!
– И мое тоже! Или вы забыли, для чего я была сюда направлена?
Пропади оно пропадом, это расследование. Чтобы я еще хоть раз пошла на поводу у призраков, интересующихся своими старыми знакомыми! Но не дать отпор Эстли сейчас, когда он разговаривал таким тоном, я просто не могла.
– Отлично помню, – более спокойно подтвердил граф. – Вас сюда отправили затем, чтобы вы поговорили с призраком барона. Вы это сделали? Сделали. Вот сидели бы теперь перед зеркалом и готовились к обеду!
Последнее предложение он прокричал так громко, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.
Видимо, все-таки не лопнули. Поскольку я услышала топот ног и вскоре увидела в свете факела нескольких слуг.
– Что-то случилось? – крикнул на ходу тот, что прибыл в особняк вместе с графом.
– Нет. Уже нет, – отозвался Эстли, вынужденно успокаиваясь.
Слуга опустился на корточки рядом с покойником.
– Вы знаете, кто это? – спросил у меня граф.
– Знаю. Но не скажу, – мстительно буркнула я.
– Почему? – Он подозрительно прищурился.
– Ну, это же ваше расследование! Вот сами и разбирайтесь. А я не буду путаться у вас под ногами.
Эстли закатил глаза и прорычал что-то неразборчивое, будто именно он и был обнаружившимся в темнице маньяком.
– Это Норрей Грондеж, брат Йоланды и Александра, – пошла на попятный я.
Такой факт определенно оказался для Эстли новостью.
– Расскажите-ка поподробней, – предложил он.
– При условии, что вы возьмете меня под руку и наконец-то выведете отсюда, – потребовала я. – Хотя, говоря откровенно, я думаю, что обо всем этом лучше меня расскажет кое-кто другой.
– Когда я узнал, что Норрея обвиняют в поклонении Орэнду, страшно за него перепугался.
Голос призрака звучал печально. Казалось, что со времени нашего первого разговора барон постарел лет на десять, как будто привидения могут стареть. Плечи, в прошлый раз гордо расправленные, поникли, глаза смотрели тоскливо, а на лице словно прибавилось морщин.
Я повторила слова барона для всех собравшихся. В комнате, кроме нас с привидением, находились Кэмерон Эстли, Йоланда, Рикардо, Александр и кузина покойного. Остальных посвящать в подробности произошедшего сочли нецелесообразным.
– Я ни на секунду не усомнился в искренности слов сына, – говорил призрак, глядя в стену. – Норрей утверждал, что невиновен, и я верил ему безоговорочно. Я сильно испугался. Быстро стало ясно, что храмовники намерены взяться за него всерьез. Тогда я спрятал Норрея на тюремном этаже, которым давно никто не пользовался, и устроил так, чтобы все подумали, будто он погиб при попытке побега. Тогда мне и в голову не приходило его запирать. Он просто прятался внизу, и я обеспечил его всем необходимым. Я собирался дождаться, пока страсти поутихнут, а потом переправить его за границу. Впутывать в эту историю остальных своих детей я не хотел, поэтому ни о чем им не рассказал. О Норрее знали лишь двое самых преданных слуг.
– Двое? – от неожиданности переспросила я.
– Двое, – мрачно подтвердил барон. – Кухарка и один лакей. Только однажды он долго не возвращался. А потом я нашел его на тюремном этаже. Мертвым. Не знаю, что тогда произошло. Мне так и не удалось добиться от Норрея правды. То ли лакей что-то знал, то ли Норрей просто счел нужным принести жертву своему богу… – Барон замолчал и выглядел теперь совсем жалко. Я не решилась его торопить. Дождалась, пока он продолжит сам. – После того случая я понял, что обвинения не были ложными. Сдать сына властям я все равно не смог. Возможно, это самый страшный грех в моей жизни. Самое большое пятно. Так или иначе… Единственное, на что у меня хватило душевных сил, – это изолировать его от общества, чтобы он не смог и далее совершать убийства. В течение пяти лет он оставался заперт на подземном этаже моего дома. Я позаботился о том, чтобы никто даже случайно не мог его отыскать. – Он снова немного помолчал, после чего перешел к самым последним событиям. – Перед смертью моя верная служанка поделилась тайной со своей дочерью. Норрею не составило труда заморочить девчонке голову. Он сыграл на том, что она была не слишком привлекательна и одинока. И эта дурочка выпустила его на свободу. А он оказался достаточно умен, чтобы сдержаться и воспользоваться свободой не сразу. Когда я понял, что у него на уме, нашел единственный способ воздействовать на своих домашних, какой оставался в моем распоряжении. Я стал навещать их по ночам, в особенности Йоланду. Надеялся, что, испугавшись, они покинут этот дом. Я полагал, что Норрей не решится следовать за ними, поскольку над ним по-прежнему висит смертный приговор. Возможно, я ошибался, но это представлялось мне единственным шансом. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Передайте моим детям, что я сожалею.
Я передала. В комнате воцарилось молчание.
– Мы… – Йоланда сначала повернулась ко мне, но затем поняла, что может разговаривать с отцом напрямую. Она устремила взгляд на барона. Видеть его девушка не могла, но приблизительно представляла себе, где он находится, по направлению моего взгляда. – Мы не в обиде на тебя, отец. Уверена, я поступила бы так же, как ты пять лет назад. Я не сдала бы Норрея храмовникам.
– Спасибо.
Барон произнес это слово совсем тихо. Я повторила, видя, что для него имеет огромное значение прощение дочери, косвенной причиной смерти которой он чуть было не стал.
– Есть что-то еще, что мои дети хотели бы спросить? – спросил барон более бодрым голосом.
И снова заговорила Йоланда.
– Да, – твердо сказала она после того, как я передала присутствующим вопрос призрака. – Отец, как ты, наверное, уже знаешь, я вышла замуж. – Девушка сжала руку сидевшего рядом Рикардо. – И я, пусть и с опозданием, хочу попросить твоего благословения.
– Не держите зла за мой обман, – добавил Рикардо.
Парень явно чувствовал себя не в своей тарелке – не столько оттого, что говорил с тестем, сколько из-за призрачной природы собеседника, в существовании которого он, по-моему, до сих пор был уверен не до конца.
– Вот только пусть этот помалкивает, – раздраженно бросил барон. Он явно по-прежнему был не в восторге от своего зятя, но, впрочем, и сильно сердитым тоже не казался.
– Барон предпочел бы разговаривать со своей дочерью, – дипломатично «перевела» я.
– Что уж там, благословляю, – вздохнул барон. – Будьте счастливы. И… пусть ваши дети приносят вам только радости.
После того как разговор был окончен, все стали потихоньку расходиться. Барон, однако же, покидать комнату не спешил. Когда из живых в помещении кроме меня остался только Эстли, я решилась еще раз обратиться к призраку.
– Барон! – окликнула я. Он повернулся и посмотрел на меня отсутствующим взглядом. – Я понимаю, вы не имели возможности поговорить со своими детьми, поскольку они не умеют слышать призраков. Но ведь я приехала в ваш дом именно для этого. Почему же вы не воспользовались моим присутствием, чтобы предупредить Йоланду об исходящей от Норрея угрозе? Одно ваше слово – и она оказалась бы в безопасности.
Барон довольно долго смотрел на меня молча, и мне казалось, что он уже не даст ответ. Но наконец он будто с трудом разомкнул губы и медленно произнес:
– Не дай вам бог, леди, когда-нибудь выбирать между своими детьми.
Задерживаться в особняке ни Эстли, ни я не собирались. У графа накопилось много дел во дворце. Мне тоже было чем заняться, да и обстоятельства проведенного в доме расследования не слишком способствовали желанию задержаться здесь подольше. А главное, никто из нас не был готов позволить другому вернуться во дворец раньше. Ведь это давало более быстрому из нас слишком много потенциальных преимуществ.
Слуга как раз вынес сундук, и Эстли, напоследок оглядев комнату, тоже шагнул к выходу. Но я его остановила.
– Лорд Кэмерон!
Я коснулась его рукава. Эстли сначала опустил удивленный взгляд на руку, потом посмотрел на меня.
– Мы не совсем удачно поговорили с вами там, внизу, – мягко заметила я. – А между тем вы все-таки спасли мне жизнь. Как я могу вас за это отблагодарить?
Готова поставить все, что угодно: он совершенно не ожидал от меня такого вопроса. И тем не менее ответ был готов практически мгновенно.
– Как насчет поцелуя?
При этом, что характерно, дожидаться моей реакции на такое предложение он не стал. Просто взял меня за плечи и приступил к делу. А я, черт меня побери, даже не подумала сопротивляться. И, закрыв глаза, могла только удивляться тому, насколько ласковыми и одновременно настойчивыми могут быть его губы. И насколько мне приятна близость его тела. И насколько мягкими оказываются его волосы, если зарыться в них пальцами.
А потом мне вдруг стало не по себе. Потому что я очень отчетливо осознала, что весь мой мир, тщательно спроектированный и добротно построенный за последние годы, рушится прямо на глазах. Тот мир, где я была сама себе хозяйкой. Где я была свободна, самостоятельна и ни от кого не зависела. А что такое зависимость – даже от самых близких людей, – я успела узнать на собственном горьком опыте. В этом мире были трудности, но я умела их преодолевать – и опять же сама. А этот человек, которого мне уже хотелось назвать Кэмероном, готов был взять и разрушить его без малейших усилий.