Сдерживая порыв броситься Кэмерону на шею с восторженным воплем, я внимательно посмотрела ему в глаза. Черт его знает, какие эмоции они выражали: этот мужчина отлично умел скрывать свои чувства. Но взгляд его точно не был таким любовно-приторным, как в моих фантазиях. И слава богам.
– Кэмерон. – Я подошла и положила руки ему на плечи. Видимо, положительный ответ читался в моих глазах, потому что его собственный взгляд перестал быть напряженным. Руки Кэмерона легли мне на талию. – Ты дважды спас мне жизнь – сегодня и тогда, в доме семейства Грондеж. И это не считая спасения из случайной петли. Ты избавил меня от нежеланного брака. Ты дрался из-за меня на дуэли. И ради меня навлек на себя гнев герцога. Я очень тебе за все это благодарна. Но, по моему глубокому убеждению, благодарность – не то чувство, из-за которого следует выходить замуж. Поэтому принимать твое предложение из-за всех этих поступков я не буду. Я приму твое предложение потому, что очень тебя люблю.
Он улыбнулся, но разглядеть эту улыбку я не успела, поскольку наши губы почти сразу же слились в поцелуе. Не страстном, как бывало обычно, а очень нежном. Я бы даже сказала, бережном.
Моя камеристка осторожно постучала по косяку двери, после чего вошла, не соблюдая дополнительных приличий.
– Милорд, миледи, прошу прощения. – Она смиренно склонила голову. – Сюда направляется герцог Альмиконте.
С моих губ чуть не слетело витиеватое ругательство. Но этот порыв тут же сменила усмешка. Вспомнились другие обстоятельства, при которых герцог так же потревожил пару, уединившуюся в дамских покоях. У Конрада Альмиконте воистину талант крайне не вовремя посещать женскую половину дворца.
– Переодевать тебя в женское платье не будем, – постановила я, обращаясь, ясное дело, к Кэмерону.
– Помолвка явно положительно влияет на твое благоразумие, – усмехнулся он. – Вношу встречное предложение: с тебя мы женское платье снимем.
– А вот на твое благоразумие помолвка влияет как-то не очень, – хмурясь, заметила я.
– Несси, девочка, подыграй мне. – Он мягко развернул меня, чтобы заняться расшнуровкой корсажа. – Ты же понимаешь: не в наших с тобой интересах, чтобы герцог понял, как лихо ты лазаешь по чердакам, протирая их от паутины при помощи собственной одежды. Пусть он думает, что ты только-только прибыла во дворец и, тяжело больная, лежишь в кровати.
– Да, это разумно, – согласилась я, поспешно выбираясь из платья.
Залезла в кровать, укрылась простыней, затем одеялом. Камеристка подхватила платье, повесила его на ширму, затем подоткнула мне подушку и окинула критическим взглядом получившуюся картину. Сбегала в соседнюю комнатку, вернулась с пудрой и быстро, несколькими штрихами, придала бледности моему лицу. Кэмерон опустился в пододвинутое вплотную к кровати кресло, взял меня за руку и теперь одобрительно следил за действиями девушки.
Герцог явно не торопился. Взгляд Кэмерона упал на вышивку, сделанную на простыне. Отогнув край одеяла, он вслух прочитал:
– Ах, на этой простыне
Лежа, помни обо мне!
Изогнул брови, бесцеремонно отодвинул меня в сторону и прочитал, на сей раз на той простыне, что укрывала матрас:
– Нежась в ласковой постели,
О твоем я вспомню теле.
Вернув одеяло на прежнее место, он уставился на меня с немым вопросом в глазах.
– Ты что, не знаешь, как шьют женское постельное белье? – равнодушно пожала плечами я. – Если нет вышитых серебром или золотом стихов, значит, простыня не стоит своих денег. А стихи у всех дам должны быть разные. Ну, сам посуди, вдруг некий кавалер прочтет у двух женщин одно и то же? Это ведь практически скандал. Если он проболтается, ни одна покупательница больше к этому портному не обратится. Постоянно придумывать хорошие двустишия сложно, вот и выводят что попало. Кстати, это еще не самое худшее. Мне доводилось видеть стихи куда более фривольного содержания.
– Подожди-ка, кажется, здесь есть что-то еще! – воскликнул Кэмерон, передвигаясь к изножию кровати. – Ах, нет, – разочарованно произнес он затем. – Всего лишь имя портного и адрес мастерской.
– Герцог! – подала голос камеристка, все это время державшаяся в стороне.
Мы с Кэмероном моментально приняли прежнее положение. Одеяло вернулось на свое место, а моя рука – в заботливую ладонь Кэмерона. Камеристка откупорила какой-то флакон, в результате чего по комнате моментально распространился запах лекарства.
Герцог вошел в комнату тяжелой поступью, предварив свое появление лишь одним коротким стуком в дверь. Его сопровождал придворный. Оказавшись в спальне, Конрад Альмиконте неспешно осмотрел комнату, коротко кивнул Кэмерону и прошел ко мне. Камеристка торопливо пододвинула ему кресло, но герцог садиться не стал.
– Ваше сиятельство! – слабым голосом произнесла я, открыв глаза. Мои руки были безжизненно вытянуты поверх одеяла. – Ваше посещение – большая честь. Простите, что не могу принять вас как должно.
– Лежите, – отмахнулся герцог. – Как ваше самочувствие, леди Инесса?
– Хорошо, – произнесла я тоном человека, готовящегося к собственным похоронам.
Герцог немного помолчал. Особого сочувствия по отношению ко мне он не испытывал, но и позволить себе высказываться сурово тоже не мог.
– Ну что ж, – медленно проговорил он, сверля тяжелым взглядом то меня, то Кэмерона. – Я пришел, чтобы выразить вам благодарность за преданную службу моей сестре.
– Что вы, ваше сиятельство! – возразила я, тяжело дыша в перерывах между словами. – Это я должна благодарить вас.
Но Конрад Альмиконте, кажется, не был настроен выслушивать благодарности первой фрейлины.
– Что ж, поправляйтесь, – холодно произнес он, после чего, не прощаясь, покинул комнату.
Камеристка проводила посетителей к выходу – не из соображений вежливости, а чтобы удостовериться, что гости действительно уйдут, а не остановятся прямо за дверью.
– Как ты думаешь, что он решит? – спросила я, принимая сидячее положение.
Кэмерон не слишком встревоженно пожал плечами.
– Пока он и сам не знает. Но ничего по-настоящему серьезного он сделать не может, да и не хочет. В самом худшем случае отошлет меня из дворца. Заберу тебя в свой родовой замок. Ты ведь не станешь возражать?
Я улыбнулась. Впервые за очень долгое время я ничего не имела против того, чтобы меня кто-то куда-то «забрал».
Глава 25
Мужчина может быть счастлив с любой женщиной – при условии, что он ее не любит.
Герцог не торопился выносить свое решение. Мы с Кэмероном были официально помолвлены, в остальном же жизнь текла, как и прежде. Мы оба оставались во дворце – я в роли фрейлины Мирейи, Кэмерон – в качестве помощника герцога. Потихоньку исполняли свои обязанности. Вот только прежний баланс доверия сбился, и теперь у взаимоотношений не было шанса полноценно восстановиться. Поэтому все понимали, что нынешняя ситуация – временная, хоть никому и не было до конца ясно, как именно она разовьется в дальнейшем.
Несмотря на прохладный северный ветер, я с удовольствием прошлась по извилистым дорожкам дворцового сада. Обогнула небольшое декоративное озерцо, по поверхности которого среди раскрывшихся цветов кувшинки плавали утки. Миновала фонтан, изображающий пару лебедей с изящно изогнутыми шеями, из клювов которых струится вода. Поднялась по романтичной каменной лестнице и направилась к дворцу мимо пестрых цветов, высаженных на зеленом фоне дерна и растущих на большем отдалении от деревьев, своеобразным забором обрамлявших эту часть сада. Вышла к зданию в южной его части, подняла глаза на каменную стену и застыла с видом не менее каменной статуи. Со ртом, раскрытым, как у давешних лебедей.
Из окна третьего этажа почти до самой земли тянулась веревочная лестница. Само окно было распахнуто, и длинная сиреневая занавеска, высунувшись наружу, плескалась на ветру. Людей там, наверху, видно не было, но я и без того отлично знала, о какой комнате идет речь. И к кому именно столь своеобразным способом заявился жданный, по всей видимости, гость. Я с громким стоном безвольно опустила плечи. С Мирейей просто невозможно долго скучать.
Я вздрогнула, услышав шорох гравия на дорожке, но тут же облегченно вздохнула, когда из-за угла появилась Илона. Я жестом позвала ее быстрее подойти поближе.
– Что это такое? – спросила я, с несчастным видом указывая на веревочную лестницу, которую никто так и не думал убирать.
Плечи подруги затряслись от смеха, когда она оценила всю нелепость ситуации. Мне же, признаться, было не смешно. Я хорошо понимала, что, хоть и не имею отношения к происходящему, от герцога в случае чего перепадет именно мне.
– Кажется, я понимаю, – заметила Илона. – Эдвард Стейли, ну, новый ухажер Мирейи, вечно устраивает ей всевозможные романтические сюрпризы. К тому же герцог сильно его недолюбливает, недавно чуть ли не открытым текстом заявил, что не желает видеть этого человека у себя во дворце. И вот результат. Идеальное сочетание романтики и соблюдения секретности.
Произнеся последние слова, Илона сама же и расхохоталась. Я мрачно вздохнула. Ну да, секретность соблюдена лучше некуда. С таким же успехом лорд Стейли мог пройти через весь герцогский дворец под звуки фанфар.
– Нет, я понимаю, допустим, Мирейя хотела увидеться со Стейли, несмотря на недовольство брата. Допустим, Стейли тоже хотел увидеться с Мирейей и готов презреть ради этого запрет герцога. Допустим, он готов даже ради такой цели лазить по стенам. Но, черт побери, неужели им было трудно спрятать эту проклятую лестницу?!
Илона, конечно, все понимала и сама, но мое возмущение требовало хоть какого-то выхода.
– Не иначе они обо всем забыли в порыве страсти, – усмехнулась подруга.
– И что теперь делать? – Возмущаться можно было долго, но я предпочитала действовать более конструктивно. – Надо как-то исправить положение прежде, чем эту романтическую красоту увидит кто-нибудь кроме нас. Пойти наверх и постучаться к ним в спальню? – Я скептически поморщилась.