Я поджала губы, но, пожалуй, была вынуждена признать его правоту. Скажем, о вчерашней истории с веревочной лестницей я действительно не сказала Кэмерону ни слова.
– Долго так все равно не может продолжаться, – заметила я. – Мы не можем вечно находиться по разные стороны баррикад.
– Согласен. – Для пущей убедительности Кэмерон сел рядом со мной и обнял меня за плечи. – Но ты ведь сама понимаешь: нынешняя ситуация – лишь временная, и время это вряд ли окажется продолжительным.
– Понимаю, – кивнула я. И со вздохом продолжила: – Видишь ли, Кэмерон, я прекрасно осознаю, что слишком много всего изменилось, и даже безотносительно нашей с тобой помолвки мне наверняка недолго осталось быть фрейлиной Мирейи. Но я бы хотела закончить свою службу на хорошей ноте. И в этом контексте счастливый брак нравится мне гораздо больше, чем отношения, разрушившиеся из-за лжи.
– Почему ты решила, что ложь разрушает отношения? – поморщился Кэмерон. – Припомни-ка, сколько раз ты обводила меня вокруг пальца? И сколько раз я обманывал тебя? Разве это хоть как-то воспрепятствовало нашей помолвке?
Такая логика казалась столь искаженной, что привела меня в восхищение.
– Ты хочешь сказать, что крепкие отношения можно построить на лжи? – на всякий случай уточнила я.
– Я хочу сказать, что ценность правды и лжи меняется в зависимости от обстоятельств, – поправил Кэмерон.
– В любом случае мы – это мы, а Мирейя – это Мирейя, – возразила я. – Не думаю, что она оценит в мужчине талант виртуозно обводить окружающих вокруг пальца. Тем более, как мне показалось, Эдвард Росар этим талантом и не обладает. Просто его кое-кто очень хорошо направил.
Я устремила кое на кого укоризненный взгляд.
– Зато Мирейя оценит в мужчине талант восхищаться ею до потери пульса, – откликнулся Кэмерон. – Не сомневайся: они поладят. Только, во имя всех богов, не беги к Мирейе с воплем «Вас обманули!». Предоставь им возможность самостоятельно решить этот вопрос.
– Самостоятельно или под твоим чутким руководством? – фыркнула я. – Ладно, не волнуйся. Я уже пообещала Росару, что дам ему время, чтобы объясниться с Мирейей.
– Ну вот и хорошо.
Он поцеловал меня в висок.
– Кэмерон… – протянула я, сощурив глаза и склонив голову набок, – ответь-ка мне, пожалуйста, на один вопрос.
– Ты даже не начала его задавать, а я уже чувствую подвох, – проницательно заметил Кэмерон.
– Хочу проверить твою романтичность. Представь себе, что ты должен пробраться ко мне в комнату так, чтобы никто об этом не узнал.
– Легкая задача, – усмехнулся Кэмерон.
– Да, только представь, что на этот раз ты проникаешь ко мне не по карнизу, а с помощью веревочной лестницы.
– Веревочной лестницы? – Кэмерон изогнул бровь и посмотрел на меня с явно не праздным интересом. – Весьма любопытно, что ты упомянула именно этот способ. Ну-ну, так что же ты хочешь спросить?
– Как бы ты поступил первым делом после того, как влез ко мне в окно?
– Хм… – Кэмерон задумался, выискивая в вопросе подвох. – Наверное, так уж и быть, я бы с тобой поздоровался.
– Это хорошо. – Я отмахнулась, поскольку интересовало меня совсем другое. – А что бы ты сделал дальше?
Он снова задумался.
– Смотал бы веревочную лестницу и спрятал в комнате.
– Вот! – выдохнула я, обличительно указывая на него пальцем. – Что и требовалось доказать. Ты не романтик!
– Я, конечно, не романтик, – не стал отпираться Кэмерон, – но не могла бы ты объяснить, что конкретно в данной ситуации навело тебя на эту мысль?
– Романтик оставил бы лестницу висеть, где висела, – объяснила я таким тоном, словно он мог бы догадаться об этом и сам.
Кэмерон снова изогнул брови.
– Зачем? – решил уточнить он. – Чтобы другие поклонники имели возможность забраться в покои дамы сердца следом за мной? А мне бы пришлось романтично выкидывать их из окна?
– Нет, – с показным раздражением возразила я. – Затем, что ты должен был в порыве страсти забыть о таких прозаичных вещах, как лестница!
– Несси, милая, – вкрадчиво произнес Кэмерон, – вроде бы раньше для тебя не были характерны столь странные представления о реальности. Неужели наша помолвка так своеобразно на тебя повлияла?
– Нет! – В моем голосе снова прорезалась укоризна. – На меня так своеобразно повлияло поведение чьего-то протеже!
После чего я рассказала ему от начала и до конца вчерашнюю историю с веревочной лестницей. К концу рассказа Кэмерон смеялся до слез.
– Нет, конечно, тогда я не знала, что Эдвард Стейли – это на самом деле герцог Нисберский, – справедливости ради признала я. – Теперь понятно, что он ровным счетом ничего не опасался, поэтому и позволил себе забыть о такой «мелочи», как висящая под окном лестница. Но, честное слово, неужели нельзя было проявить чуть больше внимательности?!
– Эдвард Росар – такой же безалаберный, как и Мирейя Альмиконте, – усмехнулся в ответ Кэмерон. – Говорю же тебе: эти двое обязательно найдут общий язык. Однако же после твоего рассказа все встает на свои места. А я-то с самого утра ломаю голову, что за массовое сумасшествие охватило дворец!
– Какое массовое сумасшествие? – удивилась я.
– Пятеро мужчин и две женщины были замечены вылезающими из окон по веревочным лестницам, – сообщил мне Кэмерон, сопровождая свои слова весьма выразительным взглядом. – Из них четверо – придворные и трое – слуги. При этом ничего не было украдено; более того, как показала проверка, все они имели законное право находиться во дворце и, следовательно, могли входить и выходить из него как положено. – Он снова вытер заслезившиеся от смеха глаза. – Я дошел до того, что был готов наведаться с инспекцией на кухню, дабы выяснить, что за траву они могли подсыпать в сегодняшние блюда. А это, оказывается, просто одна не в меру находчивая фрейлина решила пошутить!
– Не пошутить! – возмутилась я. – А прикрыть чью-то… А, пусть будет «пошутить».
Я махнула рукой, почувствовав, что фокусы некоторых герцогов ощутимо приближают мою манеру выражаться к лексикону Илоны.
Как выяснилось впоследствии, Эдвард Росар прибыл во дворец как раз во время этого самого разговора. Не знаю, какие именно аргументы он привел в свое оправдание, но итог этой встречи устроил всех. Леди Мирейя Альмиконте объявила о своей помолвке.
Глава 26
У женщин лучший способ защиты – нападение, а лучший способ нападения – внезапное и необъяснимое отступление.
В честь такого события, как бракосочетание леди Мирейи Альмиконте, в наше герцогство прибыл ее ближайший родственник, его величество король Анри Пятый Бартонье. Прибыл он, разумеется, не внезапно, а по предварительной договоренности, и не один, а в сопровождении своего двора, поэтому скучать нам во дворце не приходилось несколько недель. Досталось всем: от кухарок до фрейлин, от самого последнего конюха и до правой руки герцога Альмиконте, графа Кэмерона Эстли. С последним мы на протяжении этих недель и виделись-то редко – ну, относительно редко, конечно, с учетом того, что проживали в одном и том же здании.
Когда его величество наконец-то прибыл во дворец, я, как и прочие придворные, увидела его лишь мельком. Король чинно прошел по длинному коридору со сводчатым потолком и высокими арочными окнами, время от времени со скупым достоинством раздавая кивки склонившимся в приветствии людям, и столь же чинно удалился в приготовленные для него покои. Примерно так же поступила и следовавшая за ним вереница сопровождающих.
На какое-то время можно было расслабиться – так я, во всяком случае, подумала. Но с приезда монарха не прошло и двух часов, когда ко мне в покои явился Кэмерон и сообщил, что его величество желает видеть нас на срочном совещании. Пришлось быстро приодеться соответственно случаю и чуть ли не взбежать по ступенькам, дабы не заставлять монарха ждать. Оставалось лишь гадать, что могло пойти не так, если вместо того, чтобы спокойно отдыхать с дороги, король созывает срочный совет. При этом приглашает не собственных людей или, во всяком случае, не только их, но также местных придворных. Быть может, монарха не устроил оказанный ему прием?
Именно к этой мысли я склонялась и ожидала увидеть раздраженного, капризного и всем недовольного мужчину, настроенного рвать, метать и бросаться оскорблениями. В этом плане меня ожидал приятный сюрприз. Король бесспорно был напряжен, я бы даже сказала – нервозен, однако он хорошо держал себя в руках, а поздоровался с нами в высшей степени вежливо – совсем не так скупо, как во время шествия через коридор, и, пожалуй, даже более тепло, чем положено монарху по этикету. Похоже, что в узком кругу, без гнета огромного числа глаз и ушей, Анри Пятый был весьма приятным в обхождении человеком.
– Присаживайтесь, господа, – сказал он, поскольку без такого дозволения мы, ясное дело, продолжили бы стоять хоть до скончания века.
Сам король сидел в кресле, откинувшись на высокую спинку и то и дело принимаясь сжимать и разжимать руки на подлокотниках. В соседнем кресле расположился герцог. Как и в большинстве случаев, он был серьезен и хмур, а время от времени лицо принимало такое выражение, словно ему в вино подмешали чего-то кислого. Еще один советник расположился ближе к камину. А по левую руку от короля сидела молоденькая девушка, его воспитанница. На ней почему-то до сих пор был дорожный плащ, а наброшенный на голову капюшон доходил чуть ли не до самых глаз.
Больше в комнате никого не оказалось.
– У нас возникло несколько небольших проблем, господа, – произнес король весьма неспокойным тоном, свидетельствовавшим о том, что проблемы, возможно, не такие уж и небольшие. – Как видите, я не хочу посвящать в эти вопросы своих придворных и рассчитываю на ваше умение хранить тайны. Герцог заверил меня в том, что вы способны находить выход из сложных и щекотливых ситуаций, поэтому я и пригласил вас сюда.
Я покосилась на герцога, стараясь скрыть удивление за выражением сосредоточенности во взгляде. В том, что он порекомендовал Кэмерона, не было ничего странного, даже учитывая, что их отношения стали после моего спасения несколько более прохладными. Но посоветовать монарху пригласить на совещание меня? С учетом того, что оно посвящено вопросам, без сомнения, весьма щекотливого характера? Впрочем, не исключено, что инициативу в данном случае проявил вовсе не герцог, а сам Кэмерон.