COVID-19). Независимо от того, о какой инфекции идет речь, применяются одни и те же принципы работы. СИЗ должен установить контакты вверх по потоку, то есть тех, кто мог заразить пациента, и вниз по потоку – тех, кто мог заразиться от него. Проверяя контакты и выясняя, когда у них был секс с нулевым пациентом, СИЗ может определить, как контакты были связаны с пациентом, а иногда – и между собой.
Установив местонахождение полового партнера, Поттерет и Прэттс пытаются убедить его обратиться в вендиспансер, сдать анализы и пройти лечение. Лечение тех, у кого был секс с зараженным пациентом, начинается еще до того, как будут готовы результаты анализов, – так можно справиться с инфекцией во время инкубационного периода, до появления первых симптомов. Если у одного из партнеров обнаружат ИППП, с ним проведут беседу, выявят всю цепочку заражений, отследят всех партнеров и пролечат всех, кто мог заразиться. Чем быстрее контакты установят и пролечат, тем быстрее прекратится распространение инфекции – все равно что затушить огонь до того, как пламя поглотит все вокруг.
Если к вам подойдет СИЗ и скажет, что вы могли заразиться сифилисом, логично, что первым вопросом, который вы зададите, будет «Кто меня заразил?». Каким бы заболеванием ни занимались СИЗы, они никогда не сообщают контактам ничего, что могло бы указать на нулевого пациента. Даже если за последние два-три месяца у вас был всего один партнер («Я точно знаю, что это он»), Поттерет и Прэттс не станут подтверждать ваших догадок.
Поскольку бюджет программы борьбы с ВБ в Колорадо-Спрингс позволял содержать всего двух специалистов, им приходилось решать все вопросы одновременно – неудивительно, что энтузиазм дуэта стремительно иссякал. Поттерет и Прэттс не только опрашивали пациентов и отслеживали их контакты – они также вели статистику, отчитывались в потраченных средствах и достигнутых результатах, работали за секретаря. Пока Прэттс отслеживал чьих-то половых партнеров, Поттерет оставался на телефоне, сообщал пациентам результаты их анализов, отвечал на любые вопросы вроде «У меня болячка на члене, что делать?».
Однажды в департамент позвонила пациентка вендиспансера – она хотела узнать, готовы ли результаты ее анализов на гонорею. Поттерет сообщил пациентке, что результат положительный, и открыл тот раздел журнала учета, где вручную формировался список случаев заболевания гонореей и сифилисом. Такими были данные их наблюдений; в конце года Поттерет и Прэттс подбивали общее число и передавали его в департамент здравоохранения. Поттерет поставил еще одну галочку, добавив очередной случай к общему числу заражений гонореей в текущем году.
Пациентка пообещала Поттерету, что днем придет в диспансер, чтобы ей назначили лечение. Кабинет Поттерета примыкал к помещению вендиспансера, где пациенты ожидали приема, поэтому у него всегда была возможность побеседовать с пациентами, которые пришли в диспансер.
Бывало, что такие беседы складывались легко. Нулевые пациенты знали, как зовут того (тех), с кем у них была близость, могли сказать, где его (их) найти, и готовы были рассказать об этом представителю департамента здравоохранения. Некоторые пациенты даже брались сами рассказать своим контактам о диагнозе: «Давайте-ка я сама скажу этому лживому [ругательство вставьте сами] и хорошенько тресну его по башке, а потом отправлю в ваш диспансер».
Но обычно беседовать с пациентами было не так просто. Иногда, чтобы найти контакт, приходилось облазить весь город – наведываться не только к людям домой, но и в бары, в закусочные, поджидать на перекрестках и в наркопритонах. Гоняясь за половыми партнерами пациентов, СИЗ должен быть готов завязать разговор с незнакомым человеком, сохраняя самообладание.
Зачастую СИЗам не хватает ключевой информации. Нулевой пациент может сказать: «Я не знаю, как зовут парня, с которым я переспал, в нем где-то 1 метр 80 сантиметров роста, у него темные волосы, карие глаза. Он из Калифорнии. Работает в какой-то пиццерии где-то на Платт-авеню». Поттерет отправляется на эту улицу, ищет пиццерию, заходит, смотрит на сотрудников, ищет того, кто соответствует описанию, потихоньку отводит в сторону и спрашивает: «Эй, вы не из Калифорнии?» Может, удастся найти того, кто нужен.
Если Поттерет уверен в том, что нашел контакт, но поговорить наедине возможности нет, он дает человеку конверт, на котором ничего не написано. Внутри лежит записка с номером телефона и сообщением о необходимости побеседовать насчет серьезной проблемы со здоровьем. Главное – соблюдать осторожность: нельзя употреблять слова «секс», «венерические болезни», вслух эти слова произносить тоже нельзя. СИЗ не показывает значок, чтобы заставить человека говорить, он же не из полиции нравов; люди отвечают на его вопросы и позволяют отследить свои контакты добровольно.
Если бы вы знали, что у вас на работе появится тип со старомодной прической и станет говорить, что вы могли заразиться венерической болезнью, вы бы наверняка попытались избежать встречи с ним, и в этой ситуации эффект неожиданности был Поттерету на руку: никто не знал о его визите до тех пор, пока он не приходил. Если возможность поговорить наедине была, он сначала представлялся, произносил стандартную речь, упоминая свои полномочия и то, что человеку гарантирована конфиденциальность, и только потом с осторожностью сообщал: «Вы могли заразиться сифилисом. Я хочу пригласить вас в нашу клинику, где вы сможете сдать анализы и пройти лечение». Иногда такие новости шокировали людей, они злились; бывало, что перед носом Поттерета хлопали дверью, но СИЗ обезоруживал их своей настойчивостью, и в итоге ему удавалось разговорить практически любого.
Одной из главных составляющих успеха в этом деле было сочувствие – люди проникались им и открывались Поттерету, рассказывали не только о своей половой жизни, но и о других проблемах – насилии, вредных привычках, проблемах с деньгами. Речь Поттерета всегда была простой, он не использовал жаргон. «С семилетним ребенком я говорю так же, как с папой римским». Чем бы человек ни занимался, к какой бы расе и какому классу он ни относился: «Я всегда видел перед собой человека. И люди это чувствовали».
А еще Поттерет знал, на какие рычаги надавить, чтобы получить нужную информацию. Если выяснялось, что центром заражения гонореей являются местные проститутки, СИЗ сначала отправлялся к сутенерам. Однажды сутенер решил еще до разговора присмотреться к Поттерету и предложил: «Эй, белый, в пул играешь?» (Поттерет играл, но плохо.) Сутенер положил на стол 20-долларовую банкноту и сказал: «Я могу надрать тебе зад». Поттерет положил свою двадцатку рядом, зная, что проиграет деньги, «но играть все равно согласился».
И он их действительно проиграл, зато заслужил уважение сутенера и в итоге получил имена и телефоны женщин, которые на него работали. Поттерет убедил их прийти в вендиспансер, сдать анализы и пройти лечение. Молва о том, что Поттерет – нормальный парень, вскоре обеспечила ему доверие и проституток, и сутенеров. СИЗ знал, что у представительниц древнейшей профессии рабочий день ненормированный, поэтому часто давал свой домашний номер телефона (дело было до появления сотовых телефонов). Дети Поттерета выросли, принимая звонки от проституток и их сутенеров по вечерам и в выходные.
Другой группой с высоким риском распространения ИППП были местные банды мотоциклистов. Для байкеров сексуальный параллелизм – обычное дело, мужчины и их подруги часто меняют партнеров, инфекции внутри таких сетей распространяются очень быстро.
За многие годы Поттерет сдружился с теми байкерами, которые были «постоянными клиентами» вендиспансера. Однажды Майк, лидер одной из местных банд, пришел в таком состоянии, которое требовало незамедлительного врачебного внимания. «Не хочу торчать тут с этим сбродом, – сказал он. – У меня дела».
Администратор позвала Хелен Циммерман, младшую медсестру диспансера, которая «справится с кем угодно», как ласково описал ее способности Поттерет. Таким сорвиголовам, как Майк, она советовала прятать ножи до того, как этими ножами им отрежут «самое любимое». Циммерман подошла к Майку вплотную и грозно на него посмотрела. «А теперь слушай сюда», – начала она, приковав к себе его внимание. Майк попятился – может, она напугала его своим тоном, а может, видом. «У всех байкеров из этих банд тоже есть мамы», – объявила она2.
После того как Циммерман осмотрела Майка, тот заглянул к Поттерету поздороваться; байкер широко улыбался. Циммерман нашла у Майка уретрит (воспаление уретры) и дала антибиотики, сказав, что болячка ерундовая.
Двумя неделями позже Поттерет повстречал Майка после работы в рок-н-рольном клубе в центре Колорадо-Спрингс. Майк похлопал его по спине и сказал: «Слушай, мне так полегчало. Теперь могу мочиться без боли». Желая быть убедительнее, он спросил: «Хочешь, покажу?» Поттерет засмеялся и вежливо отказался, добавив: «Вот увижу – и обзавидуюсь. Ты же в два раза крупнее меня».
Именно в этом Поттерет видел залог успеха СИЗа – важно выстроить отношения с ключевыми представителями сообщества. Такие люди, как Майк, становились надежными союзниками и рассказывали о том, что происходит в городе: появились новые наркотики, из другого штата приехала новая банда – все, что может повлиять на пути распространения ИППП. Многие знакомые Поттерета были исключительно активными в сексе и имели широкий круг общения. С точки зрения диаграммы сексуальных отношений такие люди – это узлы, из центра которых расходится множество лучей.
В 1977 году Майк подцепил антибиотикоустойчивую гонорею – его случай был одним из первых в Колорадо. Эти штаммы гонореи появились в Восточной Азии и демонстрировали исключительную устойчивость к пенициллину. Майк встревожился. Во времена войны во Вьетнаме ходили истории о неизлечимых ВБ, говорили, что солдат, которые заразились такими болезнями, ссылали на какой-то далекий остров. Майк боялся, что власти отправят его куда-нибудь на карантин, пока не придумают, чем лечить такую инфекцию.