Поттерет служил во Вьетнаме и убедил Майка в том, что такого острова не существует. Никуда его полиция нравов не заберет. «Слушай, снимай штаны, мы сделаем тебе укол, и все будет отлично». К счастью, в диспансере был другой антибиотик – спектиномицин, который отлично справлялся с тем штаммом гонореи, что был у Майка. А еще Майк понял, во что устойчивый штамм гонореи может превратить сеть его сексуальных контактов. Майк назвал имена всех своих партнеров и даже настоял на том, что сам приведет каждого из них в вендиспансер, чтобы у них взяли анализы и пролечили и чтобы Поттерет с Прэттсом могли с ними побеседовать.
После того как Майк поднял тревогу, его половые партнеры рассказали о том, с кем у них была близость, – оказалось, что среди этих людей были другие члены банды Майка. Посетить вендиспансер, сдать анализы и ответить на вопросы СИЗов, сообщив имена партнеров, Майк заставил не только членов своей банды, но даже тех, кто спал с их подругами, но в банду не входил. Три недели кряду Поттерет и Прэттс опрашивали, проверяли и лечили половых партнеров Майка и партнеров его партнеров, и в итоге им удалось разорвать цепь передачи инфекции.
Майк был так благодарен Поттерету, что решил его как-нибудь отблагодарить. Он пообещал, что если однажды Поттерету понадобится кого-нибудь убить, Майк лично позаботится об этом. Поттерет усмехнулся, оставив дерзкое предложение байкера без комментариев. Майк покинул кабинет СИЗа, и Поттерет не подозревал, что видит его последний раз в жизни.
Шесть лет спустя Поттерет сидел в комнате отдыха департамента здравоохранения и листал газету The Pueblo Chieftain, которую оставила какая-то медсестра, приезжавшая на работу в диспансер в Колорадо-Спрингс из Пуэбло. На первой странице красовалась история о членах банды мотоциклистов, которых отправили в тюрьму за то, что они в качестве киллеров исполняли заказы мафии. В списке заключенных под стражу он увидел имя Майка.
Поттерет еще раз порадовался тому, что отрастил железные нервы. «Я служил во Вьетнаме и был хорошим солдатом – у меня не было нервных срывов. С точки зрения психиатров я был очень крепким». Но тут на него что-то нашло: «Господи, Майк ведь говорил мне, что если мне нужно будет кого-нибудь убить, он обо всем позаботится». Новость из газеты шокировала его больше, чем все то, с чем он столкнулся на войне; Поттерета била дрожь, которую он никак не мог унять. Успокоиться он смог только через три четверти часа.
Несмотря на шок, в который Поттерета повергло известие о Майке, его рабочий энтузиазм остался непоколебим. СИЗом он проработал еще восемнадцать лет, потом возглавил программу Колорадо-Спрингс по профилактике ИППП/ВИЧ, инициировал новаторские исследования в области сетей сексуальных отношений, отслеживания контактов, передачи гонореи и проституции. От своей старомодной стрижки он отказался, на улицах уже не работал, но страстного желания изучать человеческую натуру не утратил.
Поттерет дал совет новым поколениям специалистов по интервенции заболеваний, которые у него учились: для того чтобы понять распространение ИППП в широком контексте, СИЗ должен стать тайным антропологом и этнографом. Ему придется выйти на улицу и отправиться туда, где происходит заражение. Смотреть на других и проявлять себя – вот чему Поттерет учит своих подчиненных.
В конце 1970-х – начале 1980-х годов по таким принципам жили десятки его коллег: они часами пропадали на улицах, постоянно общались с представителями сообществ с высоким риском заражения ИППП. То было беззаботное время эпохи до ВИЧ/СПИДа, когда самым страшным диагнозом был сифилис. Отслеживание контактов было делом изнурительным, СИЗ проводил время, рыская по городу, знакомясь с нулевыми пациентами и их половыми партнерами. Тогда Поттерет не знал, как некоторые из его коллег воспользуются советом «смотреть на других и проявлять себя» и на какой уровень они выведут работу СИЗа.
Докопаться до сути
«Не знаю, что мне делать».
Дело было в 1983 году. Для СИЗа Нэнси Спенсер понедельник начался с жалоб коллеги о том, что произошло в вендиспансере Денвера вечером в пятницу. СИЗы по очереди выходили на вечерние дежурства в диспансере – вдруг пациент с сифилисом под вечер объявится. Такому несчастному сделают болезненный укол пенициллина в ягодицу, а СИЗ постарается воспользоваться моментом и расспросить его о контактах, чтобы потом отследить этих людей.
И вот в пятницу коллега Спенсер попробовала расспросить мужчину по имени Рик, у которого нашли сифилис, но разговор не сложился. Рик не смог назвать имена своих половых партнеров, потому что занимался с ними сексом в закрытом клубе для свингеров, который располагался в одном из домов в пригороде Денвера. Коллега растерялась, но взяла у Рика телефон и пообещала, что позже с ним свяжутся.
История заинтересовала Спенсер; учитывая, сколько участников могла включать предполагаемая сеть, она хотела выяснить, что происходит. «Дай-ка мне его телефон», – попросила она коллегу.
Спенсер позвонила Рику и попросила еще раз прийти в диспансер на разговор. Проговорили они долго. Рик был потрясен своим диагнозом, он хотел понять, как можно оповестить об инфекции его анонимных партнеров, но Спенсер, как и ее коллега, ничем не могла помочь Рику. «Он не знает, с кем занимался сексом. Правда не знает».
А потом Спенсер пришла в голову идея: почему бы Рику не позвонить своим друзьям-свингерам и не расспросить их – может, они назовут имена кого-то из тех, кто был на вечеринке? Рик сразу же позвонил двоим, и, несмотря на то что новость их шокировала, они пообещали провериться и сообщить об инфекции другим. К сожалению, назвать имена партнеров Рика эти двое тоже не смогли.
Тогда Спенсер предложила: «А может, вместе туда съездим?» Рик согласился. Он позвонил организатору вечеринки и убедил его разрешить СИЗу департамента здравоохранения проверить на сифилис всех членов клуба свингеров в следующую субботу, когда посетителей будет особенно много.
Об этой затее Спенсер сообщила своему начальству. Идею поездки в клуб поддержали, но из соображений безопасности посоветовали взять коллегу. На предложение составить компанию откликнулась Ана, третьим членом экспертной группы должен был стать мужчина. Спенсер знала, что ее коллеги-гомосексуалисты не согласятся работать над делом о заражении свингеров-гетеросексуалов, поэтому она позвонила Роберту, СИЗу из города Пуэбло. За годы работы в департаменте он получил прозвище Чудак Боб, потому что умел разбираться в «странных, выходящих из ряда вон» ситуациях – вроде той, что сложилась в свингер-клубе. На ее предложение Чудак Боб ответил не задумываясь: «Это что-то за гранью! Я буду работать с тобой над этим делом».
Вечером в субботу троица высадилась на пороге просторного одноэтажного дома в пригороде Денвера, и один из них позвонил в звонок. Рик хорошо подготовил своих друзей к прибытию СИЗов: несколько свингеров, обернувшие вокруг бедер полотенца, радушно поприветствовали специалистов. Один из членов клуба показал СИЗам дом, чтобы они поняли, как все устроено. Когда СИЗы проходили мимо свингеров, хозяин представлял их словами: «Это те самые сотрудники департамента здравоохранения». Свингеры кивали, улыбались и обещали попозже подойти, чтобы поздороваться.
Ни сам дом, ни обстановку назвать вычурными было нельзя. В комнатах приглушенный свет, двуспальные кровати застелены свежим бельем, простая мебель. Единственной достойной внимания комнатой была та, в которой стояло джакузи. Завершив экскурсию, хозяин привел СИЗов в ярко освещенную кухню и предложил располагаться, как будет удобно.
Спенсер достала инструмент для забора крови и таблицу для записи информации о членах клуба. Вместе с Аной и Чудаком Бобом они приготовились брать анализы прямо на кухонном столе. Свингеры приходили по одному. Спенсер с коллегами приветствовали их, по очереди брали кровь и записывали информацию. Свингерам давали карточки с телефонами департамента здравоохранения, по которым нужно было звонить на следующей неделе и узнавать результаты анализов.
Обстановка была теплой и дружественной, казалось, все рады тому, что специалисты департамента вызвались им помочь. Несмотря на это, Спенсер чувствовала себя не в своей тарелке. Она посмотрела на себя, потом на людей, ходивших вокруг в одних полотенцах. «Сижу одетая и чувствую себя дурой», – рассказывает она. Спенсер встала, пошла в ближайшую ванную, разделась, завернулась в полотенце и вернулась в кухню. Ана с Чудаком Бобом сделали то же самое, а потом все вместе продолжили заниматься тем, за чем приехали. Теперь, когда все были на равных, свингеры расслабились. Дело в тот вечер спорилось, но СИЗы все равно задержались в клубе далеко за полночь.
Они уже заканчивали, когда в кухню заглянул Рик. «Закончили? Может, присоединитесь к нам в джакузи?» Проходя по дому, они хотели выяснить, уединяются ли люди в комнатах, чтобы заняться сексом, или предаются страсти у всех на виду, но никого не увидели. Люди договаривались о близости и занимались сексом за закрытыми дверями.
Рик проводил их в комнату с джакузи, где в тот момент находилось еще несколько членов клуба. СИЗы переглянулись, как бы говоря друг другу: «Да что уж там, вон до чего мы дошли». Они скинули полотенца, прыгнули в джакузи и позволили себе расслабиться в компании свингеров, а потом поехали домой.
На следующий день Чудак Боб, удовлетворив страсть к распутыванию странных дел, вернулся в Пуэбло. В понедельник Спенсер вернулась на работу с кучей историй; и начальство, и коллеги поддержали ее смелую идею и поведение в клубе. Вспоминая об этом позже, Спенсер отмечала, что этот эпизод как нельзя лучше характеризует тот период в их жизни. «Дело было в начале 1980-х годов, до ВИЧ/СПИДа и до эры повальных сексуальных домогательств. Люди такое творили! Сегодня я на такое не решилась бы. Сейчас голышом в джакузи я даже с друзьями не полезу, что уж о коллегах и незнакомцах говорить».
Но загадка оставалась неразгаданной – кто из свингеров заразил Рика сифилисом? Спустя несколько дней Спенсер позвонили из лаборатории – были готовы результаты анализов, которые они взяли в клубе. Все результаты оказались отрицательными. Интересно, что произошло; если ни у кого из свингеров сифилиса не было, как же Рик им заразился? Может, у него были партнеры, о которых он умолчал? И почему от Рика никто в клубе не заразился?