В постели с бактериями. История, наука и секреты микроскопических существ, о которых не принято говорить — страница 45 из 68

Холмс решил, что будет писать кандидатскую по микробиологии в Гавайском университете, но вскоре ему пришлось прервать занятия, поскольку сообщений о случаях неизлечимой гонореи у матросов Седьмого флота, базировавшегося на тихоокеанских островах, становилось все больше; молодой ученый взял курс на Филиппины и вскоре поднялся на борт авианосца «Энтерпрайз». Он начал опрашивать персонал судна, а когда корабль зашел в порт, вместе с матросами отправился в город Олонгапо региона Центральный Лузон, где встретился с мэром и главой местной ассоциации владельцев баров и ночных клубов. Холмс объяснил им, что прибыл для того, чтобы взять гонорею под контроль, и эту идею местные горячо поддержали.

Холмс прикинул, что из 107 000 жителей Олонгапо примерно 5000 женщин оказывают секс-услуги, и у каждой такой работницы предстояло взять анализ на гонорею в городском диспансере11. Женщины выстроились в очередь и начали по одной запрыгивать на смотровой стол. Врач быстро засовывала женщинам во влагалище зеркало и брала мазок со стенок ватной палочкой. Затем палочка передавалась лаборанту, который окрашивал материал на ней метиленовой синью и рассматривал его на предметном стекле микроскопа. На все про все уходила лишь пара минут. Один чрезвычайно работоспособный врач за день умудрялся проводить сотни осмотров.

Если возникали подозрения о наличии у женщины гонореи, ей делали укол пенициллина – в то время такое лечение было стандартным. Сначала все складывалась хорошо, но чем глубже Холмс погружался в эту тему, тем четче вырисовывались две очевидные проблемы. Во-первых, укол, который ставили секс-работницам, содержал формулу пенициллина под названием бензатин, который в низких концентрациях сохраняется в кровотоке на протяжении нескольких недель. С сифилисом-то средство справляется отлично, но убить гонорею низким и устойчивым концентрациям пенициллина было не под силу. Более того, в таких условиях возбудитель гонореи вырабатывал устойчивость к пенициллину. Во-вторых, Холмс заметил, что у врача нет автоклава, чтобы стерилизовать инструменты. Во время осмотра она использовала одно и то же зеркало, естественно заражая гонореей всех, кто следовал за инфицированной коллегой.

К счастью, обе эти проблемы были легко решаемы. Для лечения инфекции Холмс рекомендовал использовать прокаинпенициллин – средство, которое убивает гонорею быстро и точно. Адмирал сумел достать для Холмса паровой стерилизатор, который диспансеру передали в дар вместе с сотнями металлических зеркал для гинекологического осмотра – их можно было стерилизовать и использовать повторно.

Холмсу удалось определить некоторые из факторов, которые могли повлиять на формирование антибиотикорезистентности и быстрое распространение гонореи, но у него так и не было возможности взять образцы Neisseria gonorrhoeae, вырастить культуру и проверить ее в лаборатории. При следующем заходе в порт Холмс взял материал у секс-работниц и больных гонореей матросов, поместил его в бак с жидким азотом и увез с собой. При температуре –320 °F[36] бактерии впадали в состояние анабиоза; по возвращении в США Холмс планировал разморозить и оживить их. Эти образцы позволят найти ответ на вопрос, почему у некоторых матросов Тихоокеанского флота гонорея так плохо поддавалась лечению.

Но сначала Холмсу нужно было довезти бак с азотом обратно на Гавайи, а сделать это было не так-то просто. Ему предстояло добраться до авиабазы Кларк – сначала пересечь залив, чтобы попасть в столицу Филиппин Манилу, а затем еще 65 километров на северо-запад до базы. Путь из Манилы до авиабазы занял у Холмса два дня, часть пути он проехал на автобусе, а водные преграды преодолевал на традиционных для тех мест деревянных каноэ бангка. Подъезжая к базе, он проехал мимо автобуса, заполненного трупами – телами жертв взрыва газовых баллонов, которые везли в автобусе. Холмса передернуло, но он лишь покрепче сжал ручку бака и порадовался тому, что и он, и гонорея добрались до места назначения целыми и невредимыми.

На базе ВВС не разрешили взять на борт бак с азотом, который Холмс так долго вез с борта авианосца «Энтерпрайз». Перевозить микробиолога с его грузом на Гавайи отказались без объяснения причин. Холмс ни за что на свете не соглашался бросить собранные образцы, которые называл не иначе как «жидкое золото» и «моя прелесть – гонорея», будто Голлум из «Властелина колец». Он велел членам своей научной команды возвращаться в США, а его оставить на базе. «Я бак не брошу» – настаивал Холмс.

Он боялся застрять там надолго, но уже на следующий день на базу прибыл отряд нацгвардии из Миннесоты, родного штата Холмса, и он решил обраться к землякам за помощью – подружился с пилотами и объяснил, в чем проблема. На транспортном самолете нацгвардейцы согласились отвезти его обратно на Гавайи. Для Холмса с его баком, который один из военных привязал к полу, нашли место в центре самолета, подальше от кабины пилотов.

Как только борт поднялся в воздух и начал набирать высоту, из бака начал утекать газ. Из-за перепада давления жидкий азот превратился в газ и начал вытекать из бака. Как раз в этот момент один из гвардейцев, сопровождавших рейс, вышел из кабины, бросил всего один взгляд на дымящийся бак и быстро заскочил обратно, хлопнув дверью.

Через минуту он снова показался в салоне, подошел к Холмсу и сказал: «Мы сейчас выкинем эту штуку в океан, везти ее слишком опасно».

Соображать Холмсу пришлось быстро. «В баке опасные бактерии, их нельзя выбрасывать в океан, иначе погибнут люди». (Неправда, но убедительно.) «Я буду держать бак, чтобы он не перевернулся. Все будет в порядке».

До конца полета Холмс сидел, зажав бак коленями. Нацгвардейцы вздохнули с облегчением, когда в аэропорту Гавайев Холмс со своим баком покинул борт. Он тут же отправился в лабораторию и разморозил образцы Neisseria gonorrhoeae, большинство из которых отлично перенесли путешествие. Изучив материал, Холмс пришел к выводу о том, что некоторые культуры действительно выработали резистентность к пенициллину. Теперь микробиолог мог подтвердить слухи о неизлечимой гонорее; этих матросов и секс-работниц придется лечить не пенициллином, а чем-то другим.

Эти исследования резистентности Neisseria gonorrhoeae к пенициллину были едва ли не первыми в мире, но, безусловно, не последними. Холмс тогда даже не подозревал о том, что Гавайи были (да и в наши дни остаются) горячей точкой на карте распространенности антибиотикорезистентной гонореи. В ответ на эту ситуацию департамент здравоохранения штата разработал эффективную систему наблюдения за инфекцией – сегодня на Гавайях проводят больше тестов на антибиотикорезистентность образцов гонореи, чем в других штатах США.

В апреле 2016 года в оснащенных всем необходимым гавайских лабораториях выявили несколько связанных между собой случаев антибиотикорезистентной гонореи, вызванной штаммами, не обнаруженными больше нигде в США. Исследуя эти случаи, ученые поняли, что проверка пациентов на гонорею и определение штамма – самые простые из стоящих перед ними задач. Откуда она взялась и как распространяется? Поиск ответов на эти вопросы потребует участия лучших специалистов отдела расследований при департаменте здравоохранения пятидесятого штата Америки.

Счастливого конца не будет

Согласно данным Управления по туризму Гавайев, в 2019 году традиционным «алоха!» здесь поприветствовали почти десять миллионов человек – последние семь лет число желающих провести отпуск на Гавайях неуклонно растет12. Да и кто их упрекнет? Великолепные пляжи, радуги, водопады и знаменитое местное гостеприимство – радушие гавайцев и красота здешних пейзажей притягивают как магнит.

В одной брошюре для туристов я наткнулась на попытку выразить эти чувства словами: «Настоящая дружба и взаимное уважение возникают при обмене хозяев с гостями своей культурой – вот что такое “Дух алоха”». В брошюре умышленно опускают один важный факт: на Гавайях чаще, чем в любом другом американском штате, в результате такого культурного обмена (особенно когда обменивающиеся голые) возникает не только «Дух алоха», но и случаи антибиотикорезистентной гонореи.

На протяжении последних 40 лет Гавайи служат порталом, через который антибиотикорезистентная гонорея проникает на территорию континентальных штатов. На протяжении всей истории наблюдений распространение этой инфекции происходит по одному и тому же повторяющемуся сценарию – первые случаи регистрируют в Японии и Юго-Восточной Азии, потом такие штаммы попадают на Гавайи, а оттуда, с востока, распространяются по континентальной Америке. Почему именно так происходит – пока не ясно.

Первые в истории США случаи устойчивости гонореи к пенициллину были зарегистрированы в 1976 году на Гавайях, в 1980-х инфекция выработала устойчивость к терациклину, а в 1990-х – к ципрофлоксацину. На то, чтобы половым путем распространиться по всем Соединенным Штатам, впервые выявленным на Гавайях антибиотикорезистентным штаммам требуется несколько лет, и за это время у врачей исчезает возможность бороться с гонореей с помощью препаратов определенной группы.

В апреле и мае 2016 года в ходе рутинных лабораторных исследований гавайские микробиологи выявили восемь культур Neisseria gonorrhoeae, выращенных из материла семи пациентов, которых не удавалось вылечить различными антибиотиками13. Обычно тревогу по такому поводу никто не поднимал – по данным Центров по контролю и профилактике заболеваемости США, половина всех штаммов гонореи, обнаруженных в 2016 году, демонстрировали устойчивость хотя бы к одному антибиотику. Однако в случаях, о которых идет речь, была выявлена резистентность сразу к четырем антибиотикам: пенициллину, тетрациклину, ципрофлоксацину и азитромицину. За пять лет до этого, в 2011 году, на Гавайях из материала пациента с гонореей впервые вырастили культуру с устойчивостью к азитромицину, но эти новые случаи были намного хуже – штаммы не только сопротивлялись лечению четырьмя антибиотиками, но и демонстрировали низкую чувствительность к цефтриаксону, последнему из пяти рекомендованных Центрами препаратов для лечения гонореи.