Вернувшись в реальность, Дункан машинально занялся своими привычными обязанностями. Настроение было неважным. Джейн ушла в пекарню, куда он с неохотой отпустил ее одну, а сам Дункан тем временем встретился с поваром, чтобы узнать, все ли готово к началу семестра.
Почти месяц они ни на минуту не расставались. Он словно прирос к ней. Нежность, любовь, душевный покой — с нею он обрел все, к чему стремился.
Жизнь рядом с этой удивительной девушкой, в которой прямота и храбрость сочетались с поистине мужской силой духа, была напоена открытиями и бесконечной радостью.
Как можно было допустить даже мысль о том, чтобы отослать ее прочь?
Но теперь к влечению примешался страх.
Он смотрел на нее — и видел не Джона, а Джейн. Ее смех, ее улыбка, ее голубые глаза, которые становились почти синими, когда он к ней прикасался… Боже, да любой, кто увидит, как они друг на друга смотрят, немедленно обо всем догадается.
Хорошо, что после возвращения студентов в общежитии будет стоять такая суматоха, что на них никто не обратит внимания, а там придет срок уезжать в Вестминстер.
Плохо, что отъезд не решит проблему, а отложит ее на короткое время. Что будет потом? Ситуация казалась ему совершенно неразрешимой.
Ему нечего было ей предложить. Ни сейчас, ни через годы. Но ни одна женщина не согласится ждать так долго.
Он не был монахом, но о женитьбе никогда не задумывался. Возможно, когда он оставит университет и начнет зарабатывать на жизнь медициной… Но он был связан обетом преподавать, а значит задержится в Кембридже еще на два года. Плюс на то, чтобы стать полноценным медиком, уйдет не менее десяти лет, если брать в расчет обучение на континенте.
Вот еще аргумент против. Если они поженятся, придется знакомить ее с родителями и с его былым образом жизни — со всем, что он старался вычеркнуть из своей памяти.
Дункан знал о Джейн далеко не все, но достаточно для того, чтобы понимать, что она воспитывалась совершенно иначе, нежели он. Она привыкла к комфорту и сытой жизни, к тем вещам, за которыми он ушел из Иденской долины и которые до сих пор не нашел.
Допустить, чтобы она и дальше жила в общежитии под видом мальчишки, он не мог. А какие были еще варианты? Навязать ей жизнь на севере, от которой он в свое время удрал? Тоже невозможно.
В первую очередь он должен сосредоточиться на спасении отца. Все остальное подождет. Что делать с Джейн он придумает по возвращении из Вестминстера.
Искушение нашептывало оставить ее при себе. Но чем дольше они остаются вместе, тем выше вероятность, что в конце концов судьба обременит его не только женой, но и ребенком.
Он был сильным человеком, но даже сильный человек не может сопротивляться искушению вечно.
Он сам научил ее логике. Рано или поздно она согласится с тем, что дальше так продолжаться не может.
Накрошив луковицу на кусочки, Джейн бросила их в горшок с кипящей водой. На кухне стоял дым коромыслом, ибо общежитие снова заполонили студенты, и все они были голодны с дороги. Ее грудям было тесно под влажной от пота полоской ткани. За месяц на воле они будто бы подросли.
— Маленький Джон, Дункан, где вы? — послышался голос Генри.
Нацепив на лицо маску Маленького Джона, она выбежала наружу и обняла его, но из-за пугающего заявления Дункана радость от встречи несколько омрачилась.
— Смотрю, в отсутствие повара ты нисколько не отощал, — сказал Генри.
Дальше своего носа он, как обычно, не видел и никакой перемены в ней не заметил.
Сверху спустился Дункан, и они с Генри, следуя приветственному ритуалу, обменялись шутливыми тычками, а потом крепко обнялись.
— Где Джеффри? — спросил он, избегая ее взгляда.
— Зашел в лавку за пергаментом. К ужину обещался вернуться. — Генри повернулся к ней: — До сих пор не понимаю, почему ты предпочел остаться с этим остолопом, вместо того чтобы провести каникулы у меня в гостях, как я предлагал.
В ответ на это оскорбление Дункан вполне натурально изобразил смех, а она сбивчиво оправдалась тем, что должна была готовиться к экзамену у магистра грамматики.
— Когда он вернется, нам надо будет поговорить, — сказал Дункан и косо взглянул на нее.
Джейн сделала умоляющие глаза, но его решимость не дрогнула.
На город опустились зимние сумерки. Джеффри не вернулся.
Студенты разместились за длинными столами и принялись за еду, но радостное оживление сошло на нет. Все прислушивались, не раздастся ли стук в дверь.
После ужина она увидела, как Дункан вышел на улицу и огляделся, словно ждал, что Джеффри откликнется на его взгляд. Затем он вернулся, чтобы накинуть плащ, и снова вышел наружу. Джейн тоже оделась и вместе с Генри последовала за ним.
Вечер выдался на редкость морозным. После шумных дневных братаний на улице казалось особенно тихо. Мимо Святой Троицы, оставляя за собой облачка дыхания, прошли двое педелей.
— Наверное, он засиделся где-нибудь и забыл о времени, — сказал Генри.
Однако никому из них в это не верилось. Джеффри не отличался забывчивостью. Он непременно вернулся бы к ужину, как обещал, но, очевидно, что-то или кто-то помешал ему это сделать. По спине Джейн пополз холодок дурного предчувствия.
Педели завернули за угол и скрылись на Бридж-стрит. Кивком головы Дункан поманил Генри за собой.
— Обожди здесь, — шепнул он ей, но Джейн не послушалась и увязалась за ними следом.
Они дошли до черного силуэта колокольни Святой Марии и повернули на Хай-стрит. Вечер стоял глухой, безлунный. В морозном воздухе ясно слышался каждый шорох. В полном молчании они дошли до лавки торговца пергаментом, попутно прислушиваясь к любым звукам, которые могли навести их на след пропавшего друга.
Где-то заплакал ребенок. Мать запела колыбельную. Из общежития Фисвика донесся взрыв хохота.
Лавка торговца пергаментом была закрыта, но сквозь щель в ставнях на верхнем этаже пробивался свет от свечи. Дункан несколько раз постучал. Ставни распахнулись, и из окна выглянул хозяин.
— Закрыто. Уходите.
— Мы разыскиваем одного студента. Высокий, плечи узкие, волосы тонкие — не заходил такой?
— Заходил, но давным-давно ушел. Верно, спит в своей постели, как и положено добрым людям. — Лавочник со стуком захлопнул ставни и опустил щеколду.
— Давайте разделимся, — шепотом предложила Джейн. Кембридж — большой город. Джеффри может быть где угодно.
Дункан покачал головой.
— По одиночке мы — легкая добыча.
Верно, так оно и случилось с их другом. Генри сжал кулаки, готовясь пустить их в ход.
Поиски продолжились. Сперва они обошли все прилегавшие к лавке улицы и переулки, потом принялись осматривать квартал, который лежал между колледжами и рекой.
Перед глазами Джейн промелькнули все четыре месяца ее жизни в Кембридже. Вот конюшни, где она ночевала. Вот закоулок, где она познакомилась с Гэвис. А вон церковь, на углу которой они с Дунканом расстались в самый первый день.
Раньше она боялась неизвестности. Теперь она точно знала, чего бояться.
В конце концов они дошли до реки. Джейн шагнула поближе к Дункану. Слева ее прикрывал Генри. В окрестностях реки и в дневное время было небезопасно. Стояла мертвая тишина, только храп лодочника, спящего в своей лодке, доносился откуда-то издалека. Силуэт Тринити-холл, защищенного решетками и оградой, остался далеко позади.
Потом Джейн услышала стон.
Бросив взгляд на Генри, Дункан обнял ее за плечи и прижал к себе, а она, понадеявшись, что в темноте их товарищ ничего не заметит, спрятала лицо у него на груди. Ровное биение его сердца немного успокоило ее нервы.
Как же она жалела, что месяц уединения и покоя безвозвратно прошел.
Снова стон. Совсем слабый.
Она побежала на звук, продираясь сквозь мерзлые заросли на берегу.
— Джеффри?
— Стой! — крикнул Дункан и вместе с Генри бросился за нею следом.
Она добежала первая. Джеффри с закрытыми глазами лежал навзничь между корнями ивы. Его одежда была изорвана, а сам он был сильно избит. Все трое опустились на сырую, холодную землю и склонились над ним. Его тощая грудь неровно вздымалась. Видимо, он пролежал так не один час.
Она тревожно взглянула на Дункана.
— Надо отнести его домой, — сказал Генри.
— Погоди. Сначала проверим, насколько сильно он пострадал.
Дункан потрогал его пульс, потом опытными движениями ощупал голову и конечности, проверяя, не сломаны ли кости.
Джеффри медленно пришел в себя и открыл глаза.
— Я вас уже заждался. — На его потрескавшихся губах дрогнула улыбка.
— Чем пропадать, мог бы просто спросить, не соскучились ли мы, — произнес Дункан с заметным облегчением в голосе. Значит, обошлось без серьезных травм.
— Только не сообщайте Мэри, — еле слышно прохрипел он.
— Уж будь покоен, я от нее ничего не скрою, — поддразнила она его в духе Маленького Джона. — Пусть приедет и задаст тебе настоящую трепку за то, что причинил нам столько хлопот.
Но, как женщина, она надеялась, что Мэри никогда не узнает о том, что едва не потеряла своего жениха.
— Кто это сделал? — Генри стиснул кулаки.
С помощью друзей Джеффри сел и поморщился от боли.
— Какие-то местные напились. — Речь давалась ему с трудом. — Стали буянить. Угадайте, кто попался им под горячую руку?
— Ты можешь идти? — спросил Дункан.
Тот, поморщившись, кивнул.
— Только дай опереться о твою руку.
Но этого оказалось мало. Дункану и Генри пришлось подхватить товарища с двух сторон и всю дорогу до общежития практически нести его на руках. Дома они рассказали тем, кто еще не спал, о том, что произошло, и, прежде чем Дункан успел вмешаться, двое старших студентов выбежали за дверь, горя желанием выместить на ком-нибудь свою злость.
— Положим его у меня в спальне, — сказал Дункан внизу лестницы.
Джейн убежала вперед, расправила кровать и разожгла в очаге огонь. Генри завели в комнату и уложили в кровать. Свежие простыни немедленно перепачкались грязью.