Воины обступают его, кто-то откидывает носком сапога выпавший из рук раненого шест; мужчина стонет, тоскливо провожая взглядом верное своё оружие.
— Вяжи его! — кричат воины, и откуда-то из задних рядов протискиваются двое, неся моток верёвки. В мгновение ока они стягивают за руки стража за спиной, а потом и вовсе обматывают его полностью, превращая в подобие кокона, из которого торчит лишь голова да носки старых, стёртых многими дорогами сапог. И только после этого воины успокаиваются, вбрасывают в ножны мечи; на потных, усталых лицах появляются улыбки; воины хлопают друг друга по плечам, поздравляя с победой. На погибших никто не смотрит — такова цена, и тех, кто не пережил бой, завтра похоронят со всеми положенными героям почестями, сложив огромный, до небес, погребальный костёр.
И вдруг сзади слышится шёпот:
— Маги, маги идут.
Воины, как один, почтительно и немного суетливо расступаются, и меж двух неравных их групп появляются магики, идут, шелестя мантиями по корням и не обращая никакого внимания на расступившихся. Один из них, подойдя к спелёнутому стражу, носком расшитого золотом сапожка брезгливо толкает его в щёку, с безжалостным любопытством склоняется над поверженным.
— Ну-ка, ну-ка, что это у нас тут? — с незатаиваемой насмешкой произносит маг. — Неужто сам Эверн-древоносец, некогда обычный наёмник, возомнивший, что он теперь страж Портала?
— А тут у нас кто? — без страха бросает в ответ темноволосый. — Неужто сам Кызим, магистр Башни Абсолюта, известный охотник проворачивать грязные делишки руками простых воинов?
Маг, не снизойдя до ответа, с размаху бьёт мужчину в бок ногой, и тот рычит от боли — острый сапожный мысок втыкается точно в рану, — но горящих презрением и ненавистью глаз от чародея не отводит.
— Что ж, ясно, ясно, — бормочет маг, отступая. — Преступник упорствует. Как считаете, уважаемые магистры Башни Стихий и Башни Высших Плетений, есть ли смысл отправлять обвиняемого на допрос? Мне кажется, ненависть к Шагрону настолько глубоко уже пустила корни в сём несчастном, что едва ли мы сможем…
— Ненависть к Шагрону? — мужчина закатывается булькающим хохотом. — О-о, нет, Кызим, я никогда не ненавидел Шагрон. Я защищал его — от таких, как ты. От тех, кто жаждет власти любой ценой, кто не остановится ни перед чем, даже и…
Очередной удар заставляет мужчину умолкнуть, смех превращается в сдавленный хрип.
— Вот, коллеги, наглядное подтверждение, — вздыхает магик, но в глазах его заметна тревога — ведь пленник чуть было не сказал, чуть было…
Спутники Кызима глубокомысленно кивают.
— Да, да, — вторят они. — Налицо деградация, вызванная долгим контактом лишённого дара человека с могущественным магическим предметом. Явно выражена потеря разума, тут уж ничего не поделать. Только очистительный огонь.
— Ты убил мою семью, — едва слышно шепчет пленный. — Сжёг всю деревню ради погони за властью, которая тебе не по плечу…
— Вот, опять, — устало вздыхает магик. — Теперь он обвиняет меня в том, что сам же и совершил. Нет, коллеги, я предлагаю порешить на том, что мы видели достаточно и признаем, что данный… гм… индивидуум в своих заблуждениях зашёл уже слишком далеко, и его безумие неизлечимо.
Его спутники согласно кивают, степенно оглаживая бороды.
— Воины, — зычным, неожиданно сильным голосом командует Кызим. — Подготовьте погребальный костёр, нужно достойно схоронить героев, отдавших жизни ради поимки сего преступника. Да прикрутите сверху крепкий столб — сожжём вместе с ними и безумца, пусть его душа хотя бы после смерти послужит правому делу и осветит путь ваших побратимов к потусторонним берегам.
Воины споро принимаются за дело, а магик, отвернувшись, идёт к отброшенному в сторону посоху, подбирает его сухой, морщинистой ладонью, пробует покрутить — но в его руках тот кажется просто деревяшкой, дрыном, вырванным из забора, и не срываются с его концов волны могущественных заклинаний. Посох мёртв — впрочем, он и должен быть мёртв, пребывая в чужих руках.
— Любопытная вещица, — бормочет магик. — Сопротивляется. Заберём её в Башню Абсолюта, пусть мои умельцы разберутся, что да как.
— Почему это к тебе, многоуважаемый Кызим? — возмущается один из его спутников. — Нам ведь тоже хочется посмотреть, что это за чудо такое. В Твоей Башне таких артефактов уже немерено накоплено, а нам…
— А вы, многоуважаемый Транг, какими вопросами в своей Башне занимаетесь? — поджав губы, оборачивается Кызим, и пальцы его стискивают посох, побелев от усилий. — Кажется, вопросами стихийной магии? Но скажите мне, какое отношение она имеет к так называемым предметам Абсолюта? Ах, да, никакого, верно ведь. А в моей Башне мы изучаем как раз Абсолют, и знаем, как опасны могут быть его артефакты. Так что, коллега, не сердитесь, но эта чудная вещица, как и многие до неё, отправится в хранилище именно моей Башни — ведь не хотим же мы уподобиться пойманному безумцу, по глупости выпустив силу этой… гм… палки на волю.
Пленный мужчина, замерев на полу, беззвучно плачет, слушая этот разговор. Он не просил этой силы, не хотел этой ноши. Он даже не знал, зачем и для чего её водгрузили именно на его плечи. Но он старался: искал ответы, поступал по совести, покинул семью, чтоб только уберечь их от встающих на его пути опасностей — и не справился.
— Слабак, — шёпотом ругает он сам себя. — Безвольный слабак, никчёмный трус. Они отобрали у тебя всё, гнали, будто волка на охоте — ради посоха, доверенного тебе, чтоб охранять один из Порталов как раз от таких, как этот Кызим. А ты, ты… Ты даже не в силах не отдать свой верный Ирринэ в чужие руки. А ведь сила, наполняющая его, так близка, только протяни даже не руку — мысль, — и она отзовётся.
Мужчина зажмуривается, лицо его вдруг становится спокойно-умиротворённым, на красиво очерченных губах сама собой появляется лёгкая улыбка, дыхание и сердцебиение останавливаются.
— И всё же, многоуважаемый Кызим, я считаю, — магистр Башни Стихий вплотную подходит к магистру Башни Абсолюта, и резко выбрасывает вперёд руку, хватаясь за посох, — что хотя бы один такой артефакт должен быть доставлен для изучения и в мою Башню. Обещаю вам… — маг кусает губы, силясь выдавить из себя слова, которые не желает произносить. — Обещаю, что после того, как наши исследования будут закончены, мы передадим сей посох магам Абсолюта.
Недовольный Кызим тяжёлым взглядом меряет оппонента, но в этот момент посох вдруг оживает, концы его разгораются ало-чёрным, отполированная ладонями середина раскаляется добела. Транг с криком отпрыгивает в сторону, глаза его расширяются в ужасе. А Кызим удивлённо смотрит на посох, точно приросший к его рукам. Он пытается отбросить его, но пальцы не слушаются, они белеют, затем темнеют, лопается кожа на тыльной стороне ладоней, и сквозь трещины толчками выплёскивается закипающая кровь, уже не алая — коричневая. Трещины тянутся вверх, по рукам, доходят до шеи, легко перебегают на лицо; одежда чародея мокра от крови, рот разинут в крике, но он не может ни остановить гибельную волну, разрушающую его тело, ни отбросить посох, прервав контакт с её источником.
Трещины добегают до границы волос, сквозь них уже видны оголившиеся кости черепа; ноги мага подкашиваются, он начинает оседать — и с громким хлопком его тело вдруг лопается, летят во все стороны ошмётки кожи и синюшно-красные обрывки внутренностей, хлещет тугими струями кровь. Кызима и ещё остававшихся внутри воинов окатывает липким месивом, расталкивает в стороны, прикладывая к стенам, громыхает упавший посох — девственно-чистое дерево едва заметно поблёскивает…
— …Аэр! Аэр, что с тобой?
Видение таяло, расползаясь клочьями тумана. Исчезли воины в кожаных доспехах, исчез Кызим и его коллега из Башни Высших Плетений. Исчез темноволосый страж и его посох с красивым именем Ирринэ.
Влад тряс меня за плечи. Я сидела, привалившись спиной к оплетённой корнями стене, а по щекам текли слёзы.
Тёплые ладони обхватили меня, прижали к груди Влада, заглушая бессвязные рыдания.
— Тихо, тихо, уже всё, — прошептал он, проведя рукой по моим волосам. — Всё закончилось. Говорил же, не надо будить спящих.
— Ни… ничуть Портал не… не спящий, — с трудом выдавила я. — И никогда не был. Просто он… Он показал своего стража. И магиков, которые напали на него. Они охотились за его посохом.
— Чародеи Абсолюта всегда любили сунуть свой нос, куда не следует, — мрачно проворчал он. — Ты видела Эверна?
Поверх его плеча я обвела взглядом зал: вот тут лежал страж, сюда отлетел посох… Конечно же, на полу не осталось никаких следов — годы стёрли их, земля впитала кровь, корни переплелись, скрыв всё, что могло напомнить о разразившемся тут бое. Зато появилось нечто новое — прямо под провалом, ведущим в портал, шелестя свежей листвой и призывно маня ловко сплетёнными из ветвей ступенями, вверх тянулась обвивающаяся вокруг нетолстого ствола лестница.
— Он погиб? — шёпотом спросила я, не в силах даже удивиться, откуда Владу известно имя стража. — Магики убили его?
— Нет, — неожиданно усмехнулся он и, наконец, отпустил меня. — Как бы я нашёл тебя в этом треклятом Лесу без его помощи?
— Ты его знаешь? — отстранилась я. — А говорил, что Лес не трогает тебя из-за крови предков.
И будто бы случайно коснулась ладонью Поющих. Веера оставались холодными.
— Из-за неё. А нападения Леса сдерживал именно Эверн, и, если бы ты не подошла слишком близко к Порталу…
— А тут почему не смог? — не стала дослушивать я.
Влад молча пожал плечами.
— Я не так уж много знаю о стражах и Порталах, — пояснил. — Только то, что рассказывали отец и Эверн. И то не особо внимательно слушал, не думал, что пригодится.
Настал мой черёд промолчать — не объяснять же ему, что я и впрямь искала короткий путь к границе, а вовсе не Портал.
— Ладно, идём, — он решительно тряхнул головой, кивком указал на лестницу. — Надо побыстрее выбраться из сердца Леса. А там будет ещё время поговорить.