Желание погладить себя, чтобы унять эту боль, казалось невыносимым. Пульс Вона под ее ладонью ускорился. Она заглянула в его горящие глаза и увидела в их глубине понимание — он знал, что она чувствует.
— Давай я, — почти неразборчиво прорычал он. Ей надо бы испугаться зверя, притаившегося под человеческой кожей, но сейчас Фейт собиралась забыть про «должна» и «обязана».
— Нет. — Если он прикоснется к ней, все закончится.
Он опять низко зарычал, но не нарушил слова. Мышцы на плечах напряглись, когда он покрепче ухватился за край навеса. Вон был очень силен и все же сейчас находился полностью в ее власти. Осознание этого кружило голову — или же ее кровь закипала от нестерпимого желания?
Снова сосредоточившись на его теле, она наконец разжала вторую руку на перилах и положила обе ладони ему на грудь. Ей хотелось лизнуть ему губы. Облизать его целиком. Еще ничто и никогда не вызывало у нее такого голода.
— Ну же, — велел он.
Фейт знала, чего он хочет — его член все сильнее наливался кровью. Куда больше она удивлялась собственной жажде, но не настолько, чтобы остановиться. Невольно подавшись вперед, она опустила одну руку и пробежалась пальцами по всей его длине.
Вон резко выдохнул, напряженно вздрогнув. Фейт зачарованно повторила движение.
— Хватит. Дразниться.
Она едва ли расслышала отрывистые слова за шумом стучащей в ушах крови, сконцентрировавшись на изучении гордого доказательства его мужественности. Вон выгнулся. И Фейт, чтобы удержать на месте, обхватила его ладонью.
Глава 15
Фейт не сумела полностью сомкнуть пальцы. Как нечто столь толстое сможет поместиться в ее теле? И откуда такое любопытство это выяснить?
После того отрывистого приказа Вон не произнес больше ни слова. Член под ее ладонью, несмотря на свою твердость, был покрыт поразительно шелковистой кожей. Она и не думала, что ее ягуар хоть где-то окажется настолько уязвимым. Это стало ее последней связной мыслью.
Она двигала рукой по всей длине налитого члена, давая волю живущему в ней зверю, первобытному существу, знавшему лишь голод, страсть и секс. Грудь заныла так, что Фейт захотелось сорвать одежду и прильнуть к голому телу Вона. Но сперва ей пришлось бы выпустить его, а этого она делать не собиралась. Она будет ласкать его снова, и снова, и снова…
— Фейт, хватит.
Пропустив мимо ушей эту совершенно неуместную реплику, она принялась размышлять, как много всякого ей хочется с ним проделать. Прежде всего она притронется губами к золотистой груди и попробует на вкус ее жар. Может быть, даже как-то избавится от одежды, чтобы всем телом прижаться к Вону.
— Детка, хватит уже. — Он потянул ее за волосы, вынуждая поднять голову.
Фейт попыталась высвободиться, но Вон был сильнее. Он принялся разжимать пальцы на своем члене. В ответ она лишь поудобнее обхватила его, вонзив ногти другой руки ему в грудь.
От рычания каждый волосок на теле поднялся дыбом. Фейт ждала, что он ее укусит. И это было бы замечательно. Однако она не ожидала, что вместо этого он накроет ее руку своей и заставит сдавить еще крепче.
— Нет! — Испугавшись, что сделает ему больно, она разжала пальцы.
Со звериным проворством он отступил от нее подальше, так быстро, что Фейт пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть. У нее кружилась голова. Свободной рукой она невольно потянулась к нему.
— Вон… — Она чуть ли не плакала. — Прошу.
— Шшш. — Он уже был сзади; она даже не заметила, как он двигался. — Давай сбавим обороты.
— Сбавим? — Ее тело горело от страсти, перед глазами все плыло. Но когда она попыталась развернуться, Вон обеими руками удержал ее на месте. Фейт стала в ярости сопротивляться; она извивалась и брыкалась, напрочь забыв обо всех своих ментальных способностях. Вот только — увы — Вон значительно превосходил ее в физической силе.
— Нет! Нет! — Грозовые тучи ее гнева уже начинали искриться молниями.
Вон удерживал Фейт за плечи, стараясь больше нигде ее не касаться.
— Подними стены, девочка.
Ягуару это не нравилось, но он дал слово, и придется его держать.
— Нет! — выкрикнула она, но Вон знал, что Фейт, что бы ей сейчас ни владело, все еще не в себе.
— Видишь лес перед собой?
Угрюмое молчание. Затем:
— Да.
— Там есть те, кто может нас увидеть.
— Увидеть?
— Да. Ты же не хочешь, чтобы они смотрели на меня?
Он взывал к той части ее сознания, о которой Фейт и не подозревала, к той самой, которая разбудила страсть.
На этот рад она ответила не мешкая:
— Нет.
— Тогда подними щиты.
Будь Фейт сейчас в ясном рассудке, она возразила бы, что им достаточно сделать пару шагов, чтобы укрыться в хижине. Но она, конечно, не могла мыслить здраво.
Она вздрогнула всем телом, но спорить перестала.
— Прекрати меня трогать. И, пожалуйста, оденься, — произнесла она после долгой паузы.
Он не стал на нее больше давить и сделал то, о чем она просила. Вон старался не думать о том, как замечательно могла бы продолжиться эта ночь — эти мысли казались слишком мучительными.
Наверное, чувственная перегрузка что-то закоротила в матрице ее Безмолвия. Через час после своего хождения по грани безумия Фейт сидела на качелях, допивая чашку кофе, а Вон, затмевая все вокруг своей аурой, сидел на перилах напротив. И все же мысли Фейт были с другим человеком.
— Мою сестру звали Марин. — Осознанный шажок к доверию. — Ей было всего двадцать два, но она уже играла значительную роль в Пси-клане.
Вон не сказал ни слова. Может, он знал, что просто нужен ей рядом — ей надо знать, что он подхватит ее, если она упадет. Ведь он тоже потерял сестру.
— Мы были едва знакомы — виделись один-два раза в год, если не реже. Однако я наблюдала за ней издалека. Оправдывала это желанием быть в курсе жизни Пси-клана, но это не так. Я просто хотела поближе узнать сестру. — Фейт хранила каждую школьную запись, каждый отчет с ее тренировок. — Она была кардиналом-телепатом.
Фейт подняла голову, чтобы узнать, понимает ли он, что это значит.
Его глаза еле заметно мерцали в темноте.
— Очень сильная.
— Да. — Фейт глотнула кофе. Он согревал тело, но не мог растопить лед внутри. — Большинство телепатов специализируются на чем-то конкретном, но Марин была чистым телепатом, как есть — могла получать и передавать информацию на нереальные расстояния. — Фейт хотелось, чтобы Вон осознал всю красоту необычного разума Марин.
— Почему это так важно, ведь у вас есть ПсиНет?
— Верно, она дает возможность общаться и обмениваться данными из любой географической точки, но не гарантирует безопасность. Когда разум находится в ПсиНет, его можно взломать. А кроме того, вся информация, попадающая в сеть, даже самая зашифрованная, в каком-то роде становится частью ПсиНет. К ней нельзя получить доступ, но сами данные остаются. Телепатия лишена обоих этих недостатков. Нулевая вероятность взлома. Никаких улик.
— Идеальная защита, — кивнул Вон. — Услуги Марин, наверное, пользовались спросом.
— Да. — Но она выделила в своем плотном графике время, чтобы тренироваться в ожидании того дня, когда Фейт не сможет сама удерживать свои щиты.
— Она была на тебя похожа?
Фейт покачала головой:
— У нас разные материнские ДНК. После моего рождения Пси-клан решил снизить риск появления еще одного кардинала Я-Пси. Ясновидящих так ценят именно потому, что нас очень мало, не стоит перенасыщать рынок. — Этот аргумент она слышала с раннего детства. Никто даже не задумывался, какое психологическое воздействие он может оказать на ребенка, осознавшего, что он всего-навсего товар, произведенный для конкретной цели.
— Поэтому медики выбрали в матери будущего ребенка несколько возможных кандидатур из тех, кто не был носителем гена ясновидения. — В конце концов, они решили поэкспериментировать с телепатией, так как рано или поздно Фейт понадобилась бы помощь, а ее отец предпочитал, чтобы власть осталась в руках семьи. — Все получилось, как задумано. Марин родилась чистейшим телепатом без малейшего намека на ясновидение. У нее была кожа… цвета кофе с молоком и отчетливый мысленный голос, как идеально настроенный колокольчик. Ее мать была с Карибских островов.
— Но Марин жила в твоем Пси-клане?
— Это было одним из пунктов договора ее родителей. Клан матери весьма интересовался потенциальной возможностью произвести на свет ясновидящего, поэтому отец позволил им использовать свой генетический материал для второго ребенка от другой женщины. Родившийся в результате мальчик никогда не принадлежал семье Найтстаров, а Марин не считалась членом Карибского клана. — Взглянув на Вона, Фейт сделала паузу. — Тебе этого не понять. И мне, наверное, тоже. Иначе я бы не стремилась узнать о Марин как можно больше. В детстве я представляла, как мы с ней играем — до того, как эти мечты вытравили из меня при обучении. В моих фантазиях она была мне идеальным другом. — А в реальности между двумя идеальными Пси с ледяной водой вместо крови не возникло ни намека на дружеские отношения. — Теперь же у меня не осталось шанса узнать ее ближе. Ее больше нет. — Все кончено.
Фейт уставилась в одну точку за плечом Вона. Когда он подошел к ней и пригладил распущенные волосы, она не сказала ему отойти. Ей надо было знать, что он разделяет ее тихую печаль, что он знает о Марин. Что кто-то будет помнить о ней, если сама Фейт не сможет.
По щеке сползла слеза — такое случилось впервые на ее памяти. Горячая капелька обожгла кожу очищающим жидким пламенем.
— Ее убили, чтобы утолить жажду крови, у нее отняли жизнь, потому что тьме хотелось пыток и боли, а мне не хватило сил ее остановить. — Фейт потерла грудь, пытаясь унять чувство вины, скручивавшее все внутри в тугой узел.
— Ты не знала как. — Голос Вона звучал мучительно нежно.
— Разве? А может, просто не хотела признать, что подсказывают мне видения, потому что была слишком труслива?