— Для этого нам нужна Ив, — проговорил Лаксфорд. Когда его жена подняла голову, он продолжил, обращаясь к ней: — Другого выхода нет, Фи. Я написал все, что смог вспомнить. Если что-то упущено, она единственный человек, кто сможет сказать об этом. Я должен поговорить с ней.
Фиона повернула голову. Ее взгляд ничего не выражал.
— Да, — произнесла она безучастно.
Лаксфорд обратился к Линли:
— Но только не здесь, когда под окнами эти стервятники. Пожалуйста, не здесь.
Линли передал свои ключи Нкате.
— Съезди за миссис Боуин. Привези ее в Скотланд-Ярд. Встретимся там.
Нката вышел. Линли внимательно посмотрел на Фиону Лаксфорд.
— Вам нужно быть сильной в ближайшие несколько часов, миссис Лаксфорд. Инспектор Стюарт останется здесь. Полицейские также будут здесь. Если похититель позвонит, вы должны постараться как можно дольше затянуть разговор, чтобы у нас была возможность засечь его. Возможно, он убийца, но если ваш сын — его последняя карта, он не принесет ему вреда, пока существует возможность получить то, чего он хочет. Вы понимаете меня?
Она кивнула, но не сдвинулась с места. Лаксфорд дотронулся до ее волос, назвал по имени. Она выпрямилась, прижимая одеяло к груди. И снова кивнула. В ее глазах стояли, не проливаясь, слезы.
Линли повернулся к Стюарту.
— Мне понадобится твоя машина, Джон.
Стюарт кинул ему ключи со словами:
— Можешь по дороге наехать на парочку этих свиней у входа.
Лаксфорд спросил Фиону:
— С тобой будет все в порядке? Может, пока я не уехал, позвонить кому-нибудь, чтобы посидели с тобой?
— Поезжай, — сказала она, и стало ясно, что рассудок ее в порядке, по крайней мере, в одном плане. — Сейчас важно только одно — Лео.
Глава 27
Линли заранее решил, что, если встреча Лаксфорда и Ив Боуин произойдет в комнате для допросов, от нее будет мало толку. Их будет раздражать наличие магнитофона, отсутствие окон и особое освещение, рассчитанное на то, чтобы придавать землистый оттенок лицу и действовать на нервы. Сейчас важно было не лишить их самообладания, а заручиться содействием. Поэтому он сразу же провел Лаксфорда к себе в кабинет, где они и ждали приезда Нкаты с госпожой членом парламента от Мерилбоуна.
Когда они проходили мимо стола Дороти Хэрриман, та ткнула в сторону Линли стопкой записок о телефонных сообщениях и проговорила, очевидно, по поводу их содержания:
— С-07 сообщает о брошенном доме на Джордж-стрит, С-04 — об отпечатках пальцев Джека Биарда, Вигмор-стрит — о специальных констеблях. Два репортера — один из «Сорс» и один из «Миррор»…
— Как они узнали мое имя?
— Всегда найдется любитель выбалтывать секреты, инспектор Линли. Вы только посмотрите на членов королевской семьи.
— Они выбалтывают собственные секреты, — заметил Линли.
— О, времена, о, нравы! — Она опять вернулась к телефонным сообщениям: — Сэр Дэвид — дважды, ваш брат — один раз, он сказал, перезванивать ему не надо. Это просто касалось решения проблемы Трефальдинского дневника — вы что-нибудь понимаете? — И дальше, не дожидаясь ответа: — Ваш портной — один раз, мистер Сент-Джеймс — три раза. Кстати, он сказал, вы должны позвонить ему как можно скорее. А сэр Дэвид сказал, что ему нужен отчет «живо».
— Сэр Дэвид всегда хочет получать отчеты «живо», — Линли взял записки и сунул их в карман пиджака. — Сюда, пожалуйста, — кивнул он Лаксфорду и усадил редактора в своем кабинете. После этого он позвонил в С-04 и С-07 узнать, что они могут сообщить ему о Джеке Биарде и развалинах. Информация была исчерпывающей, но бесполезной. Отделение отпечатков пальцев подтвердило преступное прошлое Джека Биарда, но его отпечатки пальцев не совпадали ни с одним из найденных. Ковровое покрытие из брошенного дома было проверено, и потребуется как минимум еще неделя, чтобы разобраться с тем, что они нашли в нем и на нем: волосы, сперма, кровь, моча и столько пищевых крошек, что можно было бы осчастливить не одну стаю голубей.
Когда Нката привез Ив Боуин, Линли передал ему остальные записки с телефонными сообщениями, а также фотографию Дэниса Лаксфорда, полученную им от самого редактора «Сорс». Нката поспешно вышел, чтобы отослать фотографию в Уилтшир сержанту Хейверс, потом заняться телефонными сообщениями и сочинить отчет, который удовлетворил бы помощника комиссара еще на один день. Линли закрыл за ним дверь и повернулся к Ив Боуин и отцу ее ребенка.
— Действительно ли в этом была необходимость, инспектор Линли? — обратилась к нему госпожа член парламента. — Вы хотя бы представляете, какие толпы фотографов только того и ждали, чтобы запечатлеть приход вашего констебля за мной?
— Конечно, мы сами могли бы приехать к вам в офис, — ответил Линли, — но сомневаюсь, что вы были бы нам за это благодарны. Те же фотографы, что снимали ваш отъезд с констеблем уголовной полиции Нкатой, были бы просто счастливы запечатлеть появление мистера Лаксфорда у ваших дверей.
Войдя в кабинет, Ив Боуин никак не отреагировала на присутствие Лаксфорда. Не сделала она этого и сейчас. Она просто прошла к одному из двух стульев, стоявших напротив стола Линли, и села на краешек, держа спину неестественно выпрямленной. На ней было черное платье-пальто с двумя рядами золотых пуговиц. Несомненно, это была настоящая одежда для женщины-политика, но сейчас платье выглядело неожиданно мятым, а спущенная петля на черном чулке пониже щиколотки грозила подняться белой змейкой вверх по ноге.
Спокойным голосом, но не глядя в сторону Лаксфорда, она сказала:
— Я подала прошение об отставке в министерстве внутренних дел, Дэнис. В Мерилбоуне тоже со мной все кончено. Теперь ты доволен? Добился, чего хотел?
— Ивелин, это никогда не было…
— Я потеряла практически все, — прервала она его. — Хотя, по словам министра, кое-какая надежда для меня осталась. Через двадцать лет, если ничем себя не запятнаю, я могу превратиться во второго Джона Профьюмо. Которым восхищаются, но не уважают и не боятся. Ну, разве не прекрасная перспектива? — она деланно рассмеялась.
— Я не имею к этому отношения. После того, что произошло, как ты можешь думать, что я причастен к этому кошмару?
— Потому что все фрагменты так прекрасно становятся на свои места: один, два, три, четыре. Украли Шарлотту, пригрозили, я не сдалась, Шарлотта мертва. Это сконцентрировало внимание на мне, чего ты и добивался, и подготовило почву для фрагмента номер пять.
— А именно? — спросил Лаксфорд.
— Исчезновение твоего сына и вытекающая из этого необходимость уничтожить меня. — Она, наконец, взглянула на него: — Скажи мне, Дэнис, каков теперь тираж твоей газеты? Тебе, наконец, удалось обскакать «Сан»?
— О, Боже, — вырвалось у Лаксфорда. Он отвернулся от нее.
Линли подошел к столу. Он занял за ним свое место лицом к ним обоим. Лаксфорд тяжело опустился на свой стул, небритый, с немытыми и непричесанными волосами, с лицом цвета оконной шпатлевки. Боуин сохраняла все ту же позу, выражавшую непреклонность. При этом лицо ее казалось нарисованной маской. Линли подумал, что добиться от нее помощи будет нелегко.
— Миссис Боуин, — сказал он, — один ребенок уже погиб. Может погибнуть и второй, если мы не будем действовать немедленно, — он взял номер «Сорс», привезенный из дома Лаксфорда, и разложил его на своем столе так, чтобы они оба могли видеть его главную статью. Ив Боуин с отвращением посмотрела на газету и отвела взгляд. — Именно об этом нам нужно сейчас поговорить, — обратился к ней Линли. — Возможно, в статье чего-то не хватает или что-то написано неправильно. Мы должны знать, что именно. И для этого нам необходима ваша помощь.
— Что? Мистер Лаксфорд уже думает о статье в завтрашнем номере? Разве он не может состряпать ее сам? До сих пор у него это получалось.
— Вы читали эту статью?
— Я не купаюсь в навозной жиже.
— Тогда я попрошу вас прочесть ее сейчас.
— А если я откажусь?
— Не думаю, что ваша совесть вынесет тяжесть смерти восьмилетнего ребенка. При том, что не прошло и недели после смерти Шарлотты. И при том, что вы можете что-то сделать, чтобы воспрепятствовать этому. Но эта смерть произойдет — можете не сомневаться, если сейчас мы не сделаем ничего, чтобы предотвратить ее. Я прошу вас, прочтите статью.
— Не надо делать из меня дуру. Мистер Лаксфорд получил, что хотел — напечатал эту свою статейку на первой странице. Он уничтожил меня. И теперь еще долго сможет копаться в том, что от меня осталось, добывая материал для последующих статей. И я не сомневаюсь, что так он и сделает. Но то, чего он не сделает, это убийство собственного сына.
Лаксфорд схватил со стола газету.
— Прочти! — прорычал он. — Прочти эту проклятую историю. Измышляй, что тебе угодно, думай, что хочешь, но прочти эту чертову историю или, видит Бог, я…
— Что? Что ты сделаешь? Перейдешь от уничтожения моей репутации к физическому уничтожению? Ты и на это способен? Сможешь всадить нож? Сможешь нажать курок? Или опять поручишь это одному из своих подручных?
Лаксфорд швырнул газету ей на колени.
— Ты подменяешь реальность выдумкой. Я устал от попыток заставить тебя увидеть правду. Ивелин, прочти статью. Ты не хотела ничего сделать, чтобы спасти нашу дочь, и уже не в моей власти что-либо изменить, но если…
— Да как ты смеешь говорить о ней «наша» дочь! Как смеешь ты даже предлагать мне…
— Но если, — повысил голос Лаксфорд, — если ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки и ждать, когда мой сын станет второй жертвой психопата, ты меня недооцениваешь. Прочти эту чертову статью немедленно. Прочти ее внимательно, скажи, что в ней я написал неправильно, и спаси этим жизнь Лео. Потому что, если Лео умрет… — голос Лаксфорда сорвался. Вскочив со стула он отошел к окну. Потом, не поворачивая к ней головы, сказал: — У тебя есть достаточно оснований ненавидеть меня. Но не переноси свою месть на моего сына.
Ив Боуин смотрела на него так, как смотрит ученый на исследуемый образец, который может дать ему какую-то эмпирическую информацию. Вызванная профессиональной необходимостью привычка сомневаться во всех, доверять только самой себе и не спускать глаз с готовых в любой момент нанести предательский удар «заднескамеечников», не подготовила ее к восприятию чьего-то доверия. Подозрительность, эта неотъемлемая черта политической жизни, одновременно отравляющая и спасающая ее, привела Ив Боуин к ее теперешнему положению, взяв в заложники не только ее карьеру, но также, что самое ужасное, унеся жизнь ее ребенка. Линли ясно понимал, что эта же подозрительность в сочетании с ее враждебностью к мужчине, ставшим отцом ее ребенка, мешает ей сделать правильный шаг и помочь ему.