— И если это так, нам не остается ничего другого, как проверить все остальные школы в Мерилбоуне, — сказал Сент-Джеймс, — а время идет. Что, конечно, на руку похитителю. Знаешь, Хелен, если бы у нас не было подтверждения из двух других источников, что у Шарлотты действительно есть подруга Брита, я был бы готов поспорить, что Дэмьен Чемберс состряпал ее прямо тогда же, в среду ночью, чтобы мы от него отвязались.
— И то, что он подсунул нам Бриту, тут же дало нам ложное направление поиска, так? — задумчиво заметила Хелен.
Они сидели в пабе «Восходящее солнце» на главной улице, Сент-Джеймс предавался размышлениям над кружкой Гиннеса[11], а Хелен подкрепляла силы бокалом белого сухого вина. Они оказались в пабе в самое спокойное время — промежуток между ленчем и обедом, так что кроме хозяина, протиравшего бокалы и ставившего их на полку, бар был в их полном распоряжении.
— Но мне как-то не верится, что он сумел сделать так, чтобы и миссис Мэгваер, и Бригитта Уолтерс подтвердили его историю о Брите. Зачем им это надо? — усомнился Сент-Джеймс.
— Миссис Мэгваер ирландка, верно? А Дэмьен Чемберс? Этот его акцент, он, несомненно, ирландский.
— Белфаст, — произнес Сент-Джеймс.
— Тогда, можно предположить, что их интересы совпадают.
Сент-Джеймс опять подумал о положении, занимаемом Ив Боуин в министерстве внутренних дел, и о том, что упомянула в разговоре миссис Мэгваер — об особом внимании госпожи члена парламента к положению дел в Северной Ирландии, о стремлении усилить нажим на ИРА.
— Тогда не вписывается Бригитта Уолтерс, — покачал он головой. — Как бы она смогла рассказать нам то же самое о Брите, если это выдумка?
— Может быть, нам следует расширить круг поиска Бриты, — предложила Хелен. — Мы считаем, что она школьная подруга или девочка, живущая по соседству. Но Шарлотта могла познакомиться с ней еще где-нибудь. А почему бы не в церкви, в воскресной школе? Или в хоре?
— Это Ив Боуин не упоминала.
— Скаутская организация?
— Она бы сказала.
— А что, если на занятиях танцами? Мы ведь не проверили ее танцевальную группу, хотя о ней-то как раз упоминалось не раз.
Действительно, танцы они упустили из виду, а это была реальная возможность. Кроме того, остается еще ее психотерапевт. Оба этих варианта, возможно, таят в себе разгадку, которую они ищут, так почему же ему так не хочется ими заниматься, подумал Сент-Джеймс. Он знал ответ на этот вопрос. Сжав пальцы в кулаки, он почувствовал, как кончики ногтей впились в ладони.
— Хелен, я не хочу больше этим заниматься, — сказал он.
— Что и говорить, это не облегчает жизнь ни тебе, ни мне, верно?
Он кинул в ее сторону быстрый взгляд.
— Ты сказала ему?
— Томми? Нет, — вздохнула Хелен. — Он, естественно, меня расспрашивал. Он же видит, что я сама не своя. Но на время мне удалось убедить его, что это всего лишь предсвадебные волнения. Я все еще сомневаюсь.
— В Томми?
— В необходимости моей свадьбы с Томми. В необходимости замужества вообще, замужества как точки на всем остальном. Все эти взаимные клятвы в любви до гроба меня несколько раздражают. Как я могу клясться в вечной любви к одному мужчине, если я не могу сохранить хотя бы на месяц приверженность к одной и той же паре серег? — Она резко отодвинула от себя бокал, как бы подчеркивая, что не имеет желания продолжать разговор на эту тему. — Но у меня есть кое-что, чтобы поднять наш боевой дух.
Она принялась рассказывать. И от ее слов, как тесто на дрожжах, настроение Сент-Джеймса стало подниматься. Обнаруженный на Кросс-Киз-Клоуз бродяга был первой информацией, которая могла состыковаться с уже имеющимися у них сведениями.
— А брошенные дома на Джордж-стрит? — задумчиво проговорил Сент-Джеймс после минутного размышления над сообщением Хелен. — Вчера вечером Дебора мне о них напомнила.
— Правильно, — поддержала Хелен. — Они могли служить отличной ночлежкой для бродяги, не так ли?
— Разумеется, для чего-нибудь они вполне могли служить, — согласился Сент-Джеймс и, допив свою кружку, добавил: — Тогда — вперед.
Дебора чувствовала, что теряет терпение. Она начала день с того, что два часа прождала Дэниса Лаксфорда в приемной «Сорс», разглядывая входящих и выходящих журналистов.
Все это время она через каждые полчаса справлялась у секретарши, но ответ был неизменно один и тот же — мистера Лаксфорда пока нет. И совершенно исключено, что он мог пройти через другой вход. Когда же Дебора настояла на том, чтобы та позвонила в кабинет Дэниса Лаксфорда и проверила, не прибыл ли он, девушка сделала это с подростковой бесцеремонностью:
— Пришел он там, наконец? — резко спросила она в телефонную трубку. На табличке значилось ее имя — Чэрити[12], что, по мнению Деборы, ей совсем не подходило.
Через час после обычного времени ленча Дебора вышла из здания редакции и отправилась подкрепиться. Это она смогла сделать в винном баре недалеко от Сент-Бридж-стрит, где тарелка фасоли, полная хлебница чесночного хлеба и бокал красного вина, никак не повлияв на свежесть ее дыхания, значительно подняли боевой дух. Она опять потащилась со своими фотокамерами на Фаррингтон-стрит.
На этот раз еще кто-то дожидался Дэниса Лаксфорда, о чем Чэрити поспешила проинформировать ее словами:
— Вернулись? Не хотите легко сдаваться? Ну, присоединяйтесь к толпе.
Дебора обнаружила, что среди многочисленных талантов Чэрити был и дар преувеличения. «Толпа» состояла из одного человека. Он сидел в приемной на краешке дивана. Каждый раз, когда кто-то входил через вращающуюся дверь, он, казалось, был готов вскочить навстречу.
Дебора любезно кивнула ему. Он нахмурился и, сдвинув рукав рубашки, взглянул на часы, после чего поднялся, подошел к столу секретарши и обменялся с ней несколькими резкими фразами. Та отвечала довольно запальчиво:
— Эй, ну-ка, поостыньте немного. Чего это ради мне вам врать, а? — И тут через главную дверь, наконец, вошел Дэнис Лаксфорд.
Дебора вскочила на ноги. Чэрити бросила мимоходом:
— Вот видите, — и окликнула его: — Мистер Лаксфорд!
Человек, ожидавший редактора у стола Чэрити, обернулся.
— Лаксфорд? — переспросил он.
Лаксфорда мгновенно насторожил его тон, из которого было ясно, что это отнюдь не дружеский визит. Он бросил взгляд на стоявшего у двери охранника. Тот двинулся вперед.
— Я Александр Стоун, муж Ив, — сказал мужчина.
Лаксфорд оглядел его, потом едва заметно кивнул охраннику, чтобы тот отошел.
— Пойдемте, — сказал он, поворачиваясь к лифтам, и в этот момент увидел Дебору.
Дебора сразу осознала — происходящее выше ее понимания. Бог мой, как это может быть, что муж Ив Боуин ожидает Лаксфорда. Муж Ив Боуин, который, если верить ее словам, даже не знал, что Дэнис Лаксфорд — отец ребенка. И вот, пожалуйста, он здесь, с таким железно-непроницаемым лицом, что Деборе нетрудно было догадаться — он узнал правду и все еще находится в процессе переваривания этой правды. А это означает — он способен на что угодно: наговорить грубостей, устроить скандал, драку. Он сейчас, что называется, сошел с катушек. И ее злая судьба — не говоря уж о поручении мужа — поставила ее в такое положение, что ей, возможно, придется иметь с ним дело.
Ей захотелось провалиться не только сквозь пол, но и дальше, прямо сквозь землю. Где бы она очутилась, если бы провалилась сквозь землю? В Китае? В Гималаях? Или, может быть, в Бангладеш?
Лаксфорд с любопытством взглянул на ее сумку с фотокамерами.
— Это что? — спросил он. — Есть новости?
— Лаксфорд, мне нужно с вами поговорить, — сказал Стоун.
— Поговорим позднее, — бросил через плечо Лаксфорд и обратился к Деборе: — Пойдемте в мой кабинет.
Но не для того пришел сюда Стоун, чтобы ждать в приемной. Когда двери лифта мягко отворились, он вслед за Деборой и Лаксфордом шагнул в кабину. Охранник опять сделал движение, подтверждающее его готовность вмешаться. Лаксфорд со словами: «Порядок, Джерри», — поднял руку и нажал на кнопку двенадцатого этажа.
В кабине больше никого не было.
— Так что? — спросил Лаксфорд Дебору.
Она представила, как бы это прозвучало: «Мне нужен образец вашего почерка, чтобы мой муж смог убедиться, что вы не похититель». Наверное, этого будет достаточно, чтобы Александр Стоун вцепился Лаксфорду в горло. Его и так почти трясет от ярости, так что сдержанность не помешает.
— Саймон просил меня заглянуть к вам, — сказала она. — Есть одна небольшая деталь, которую он бы хотел уточнить.
Стоун, казалось, начал понимать, что ее здесь присутствие имеет какое-то отношение к исчезновению его приемной дочери.
— Что вам известно? Что вы раскрыли? Какого черта вы ничего нам не сообщаете, что происходит? — набросился он на нее с вопросами.
Дебора разволновалась.
— Саймон вчера днем разговаривал с вашей женой. Она вам не говорила?
«Ясно, что не говорила, ну что я за бестолочь!» — ругала себя Дебора. Надеясь придать голосу доверительные интонации, она продолжила:
— На самом деле, он подробно доложил ей о состоянии дел у нее в кабинете. То есть, я хочу сказать, он ездил к ней туда и был у нее в кабинете, а не доложил о состоянии дел в ее кабинете.
«Прекрасно, — подумала она. — Высокопрофессионально», — Дебора прикусила зубами верхнюю губу — что угодно, лишь бы она не дергалась.
На шестом этаже двери лифта раздвинулись, взяв на борт двух мужчин и женщину. Это спасло Дебору от дальнейшего погружения в зыбучие пески слов. Вошедшие рассуждали о политике. Женщина спокойно говорила:
— Согласно надежному источнику… — на что мужчины многозначительно хмыкнули, и это заставило ее возразить: — Нет, вы послушайте, он был на обеде на Даунинг-стрит. И этот член парламента сказал кому-то за бокалом вина буквально следующее: «Публике неважно, кто, где и кого трахает, лишь бы налоги не увеличивались». Ну, конечно, все это было сказано потихоньку, но если только Митч сумеет раздобыть подтверждение, мы…