Да, да. Вот оно, решение. Он потянулся к своему перекидному календарю. В этот момент в дверь кабинета сунулась Сара Хэплшорт, разворачивая на ходу жвачку «Риглис сперминт».
— Свершилось, — сказала она. — Звезда родилась.
Он непонимающе смотрел на нее, занятый мыслями о том, кого бы из парламентских журналистов лучше всего подцепить на эту удочку.
— Мечты дублера стали реальностью. — Локоть Сары выдвинулся в сторону кабинета Лаксфорда. — У Дэниса срочное дело. До конца дня его не будет. Ты оставлен за него. Совещание по новостям будем проводить здесь? Или воспользуемся его кабинетом?
Родни моргнул. Смысл слов Сары наконец дошел до него. Мантия власти опустилась на его плечи, и он медлил, наслаждаясь ее теплом. Потом он сделал все возможное, чтобы придать лицу выражение подобающей озабоченности, и произнес:
— Что-то срочное? Надеюсь, с семьей все в порядке? С женой? С сыном?
— Не могу сказать. Он отбыл с теми же мужчиной и женщиной, с которыми прибыл. Не знаешь, кто они такие? Правда не знаешь? Г-м. — Она посмотрела через плечо на отдел новостей. Ее следующая фраза прозвучала задумчиво: — Похоже, что-то надвигается. А ты что скажешь?
Меньше всего Родни хотел, чтобы Хэплшорт совала свой нос в это дело.
— Скажу, что нам надо готовить газету к выпуску. Совещание проведем в кабинете Дэна. Собери остальных. Через десять минут.
Когда она ушла оглашать его волю — как приятно было ему думать об этом в таких высокопарных выражениях — Родни вернулся к своему перекидному календарю и быстро перелистал его. Десяти минут, подумал он, более чем достаточно для телефонного звонка, который обеспечит его будущее.
То, что Хелен и Дебора описали ему как развалины, было на самом деле, по мнению Сент-Джеймса, развалинами в процессе образования. Они находились на Джордж-стрит, недалеко от претендующего на фешенебельность японского ресторана, располагавшего даже — невиданная роскошь — стоянкой для машин. Сент-Джеймс и Хелен там и оставили свой «эм-джи».
Джордж-стрит была типичной улицей современного Лондона, здесь можно было встретить все, от Объединенного банка Кувейта до заброшенных многоквартирных домов, ожидающих инвестиций в свое будущее. На первых этажах домов, к которым они с Хелен направились, были когда-то магазины. Проемы бывших витрин и дверей были заколочены металлическими листами и поверх них — досками крест-накрест. Но окна со второго этажа и выше не были ни заколочены, ни разбиты, благодаря чему квартиры над магазинами могли стать удобным убежищем для бродяг.
Сент-Джеймс оглядывал здания.
— Попасть внутрь с улицы невозможно, — заметила Хелен.
— Разумеется, они так тщательно заколочены. Но никто бы и не полез туда с улицы. Здесь чересчур людно. Слишком велик риск, что кто-нибудь увидит, запомнит, а потом позвонит в полицию.
— Позвонит в полицию?.. — Хелен перевела взгляд с развалин на Сент-Джеймса. Ее голос прерывался от волнения. — Саймон, ты в самом деле думаешь, что Шарлотта здесь, в одном из этих домов?
Сдвинув брови, Сент-Джеймс смотрел на брошенные дома. Ей пришлось окликнуть его по имени и повторить свой вопрос, прежде чем он ответил.
— Мы должны поговорить с ним, Хелен. Если он существует.
— Бродяга? Но если два человека независимо один от другого заявили, что видели его, как же он может не существовать?
— Да, я согласен, что они кого-то видели. Но не показалось ли тебе описание Пьюмена несколько странным?
— Только тот факт, что он смог описать бродягу так подробно.
— Это само собой. Но ты не находишь, что его описание удивительно типично, таким обычно люди представляют себе бездомного бродягу? Вещевой мешок, старая одежда цвета хаки, вязаная шапка, торчащие волосы, обветренное лицо. Особенно лицо. Запоминающееся лицо.
При этих словах лицо самой Хелен оживилось.
— Ты хочешь сказать, этот человек только нарядился бродягой? Лучшего способа не придумаешь, чтобы провести разведку местности за несколько дней.
— Конечно же, конечно! Он мог рыться в мусорных баках, а сам следил за передвижениями Шарлотты. Но он бы не смог похитить Шарлотту в этом одеянии, не так ли? Она бы его просто испугалась. Закатила бы скандал, который наверняка кто-нибудь запомнил бы. Значит, после того, как он хорошо изучил ее маршрут, он отбросил уже ненужный камуфляж и украл ее, так?
— Но ему понадобилось бы место, чтобы переодеться. И чтобы никто его при этом не видел — превратиться в бродягу, а потом в нужный момент стать обычным.
— Развалины, — произнесла она.
— Не исключено. Попробуем заглянуть туда?
Хотя бездомные, самовольно занимающие пустующие дома, находятся в стране под защитой закона, существует ряд формальностей, которые нужно выполнить, чтобы избежать обвинения в незаконном проникновении в чужое жилище. От них требуется сменить замки в дверях и повесить указатель, что они собираются занять это помещение. Все это необходимо сделать до вмешательства полиции. Но тот, кто не хотел бы привлекать к себе внимание, и особенно не желавший попадать в поле зрения местной полиции, не стал бы оспаривать свои права на квартиру или дом общепринятым образом. Скорее, он бы постарался сделать свое проживание по возможности не заметным, проникая в дом менее привычными способами.
— Давай попробуем зайти сзади, — предложил Сент-Джеймс.
Ряд пустующих домов был ограничен с обеих сторон проулками. Сент-Джеймс и Хелен выбрали ближайший из них и прошли по нему до небольшой квадратной площадки. С одной ее стороны располагалась многоэтажная автостоянка, две другие — ограничивались стенами зданий соседней улицы, а с четвертой — садики домов с Джордж-стрит. Эти задние садики были обнесены закопченой кирпичной стеной высотой не менее двенадцати футов, по верху которой проросла какая-то растительность, способная существовать без вмешательства садовника. Если бродяга не захватил с собой альпинистского снаряжения, чтобы перелезть через стену, он мог рассчитывать попасть внутрь только с ближнего конца переулка.
Здесь через незапертые деревянные ворота можно было попасть в маленький, окруженный кирпичными стенами внутренний дворик. Часть дворика была обнесена неприступной стеной. Этот внутренний дворик был забит всяким хламом, оставшимся от прежних жильцов — повсюду валялись старые тюфяки, пружинные матрасы, мусорные баки, обрывки шланга, старая детская коляска, сломанная стремянка.
Стремянка выглядела заманчиво, и Сент-Джеймс вытащил ее из-под матраса. Но оказалось, что дерево ее прогнило, а ступеньки там, где они вообще сохранились, едва ли могли выдержать ребенка, не говоря уж о полновесном взрослом мужчине. Сент-Джеймсу пришлось оставить этот вариант и подумать о большом брошенном баке для мусора. Он стоял за открытой створкой ворот внутреннего дворика.
— Он на колесах, — заметила Хелен. — Попробуем?
— Пожалуй, — ответил Сент-Джеймс.
Бак был ржавый. Казалось маловероятным, что его колеса способны вращаться. Но когда Сент-Джеймс и Хелен начали толкать его к стене садика, он на удивление легко покатился, будто его колеса специально только что смазали.
Установив бак в нужное положение, Сент-Джеймс увидел, что с его помощью вполне можно взобраться на стену. Он проверил прочность металлических стенок бака и его крышки. Они казались достаточно надежными. Потом поймал на себе озабоченный взгляд Хелен, меж сдвинутых бровей ее пролегла морщинка. Сент-Джеймс догадался, о чем она думает. «Это не самое подходящее занятие для человека в твоем положении, Саймон». Но вслух она, конечно, этого не скажет — не захочет ранить его самолюбие напоминанием об инвалидности.
— По-другому туда не попадешь, — ответил он на ее невысказанную тревогу. — Думаю, я с этим справлюсь, Хелен.
— Но как ты собираешься перелезать обратно, с той стороны?
— Там, в доме, найдется что-нибудь подходящее, что можно использовать. А если нет — придется тебе бежать за подмогой. — Его план показался ей сомнительным. — По-другому туда не попадешь, — повторил он.
Она подумала и, видимо, приняв его план, уступила.
— Разреши мне хотя бы помочь тебе перелезть, ладно?
Прикинув высоту стены и бака, Сент-Джеймс кивнул, принимая ее поправки к своему плану. Он неуклюже взобрался на крышку бака, подтянувшись на руках, натренированных за те годы, когда ноги пребывали в вынужденной бездеятельности. Стоя на крышке, он повернулся к Хелен и подтащил ее наверх к себе. Отсюда они могли дотянуться до верха кирпичной стены, но не могли заглянуть за ее край. Хелен права, признал Сент-Джеймс, — без ее помощи ему не обойтись.
— Сначала ты, — сказал он и подставил сцепленные ладони, чтобы она смогла опереться о них ногой. — Потом ты мне поможешь.
Он подсадил ее, она ухватилась за выступы известкового гребня стены. Покряхтывая и тяжело дыша, она оседлала стену. Затем, приняв более надежное положение, оглядела тыльную сторону дома и его задний сад.
— Так и есть, — проговорила она.
— Что?
— Кто-то был здесь, — в ее голосе слышался охотничий азарт. — С этой стороны к стене прислонен старый сервант, чтобы можно было перелезать туда и обратно без всяких проблем. Лезь сюда и посмотри. — Она протянула ему руку. — Тут и стул подставлен, чтобы спускаться с серванта. И даже след протоптан в траве. На мой взгляд, совсем свежий.
— Ухватившись правой рукой за стену, а левую протянув Хелен, Сент-Джеймс с усилием подтянулся наверх. Это далось ему нелегко, хотя минуту назад он уверял ее в обратном. Больная нога в ортопедическом аппарате, каким бы легким он ни был, отнюдь не облегчала его существование, и, когда операция по штурму стены была закончена, его лоб покрылся потом.
Зато теперь он увидел то, о чем она говорила. Сервант — такой старый, что можно было предположить, что он провел десятки лет в заднем саду еще во времена, когда дом был обитаем — видимо, подтащили из-под одного из окон, чем отчасти можно было объяснить след на траве, о котором упоминала Хелен. Действительно, этот след выглядел свежим. Там, где он проходил через заросли кустов, обломанные концы веток еще не успели побуреть на солнце.