— Попали в жилу, — пробормотала Хелен.
— Что?
— Так, ничего, — улыбнулась она. — Вылезти отсюда с помощью этого серванта будет нетрудно. Может, тогда я пойду с тобой?
Обрадовавшись такой возможности, он кивнул. Она слезла на прислоненный к стене сервант, с него — на стул. Сент-Джеймс последовал за ней.
Сад представлял собой квадратную площадку со сторонами чуть более двадцати футов. Он густо зарос сорняками, плющом и ракитником. Кустам, по-видимому, эта запущенность шла на пользу. Вспышки желтых соцветий солнечными отблесками горели вдоль трех сторон сада и у задней двери дома.
Дверь, как выяснилось, была более чем надежной — цельный стальной лист, вырезанный по размеру рамы и прикрепленный к ней болтами. Не было ни круглой дверной ручки, ни задвижки, чтобы открыть ее. Единственным способом проникнуть через эту дверь было бы отвинтить болты. Однако окна первого этажа с этой стороны не были заделаны столь же тщательно. Изнутри они были забиты досками, но стекла местами оказались выбиты, и после тщательного осмотра Сент-Джеймс обнаружил, что одна доска настолько расшатана, что через отверстие можно влезать и вылезать без особых трудов. Пока он отрывал доску, Хелен принесла стул.
— Если уж так замуровывать дверь, — сказала она, — то хозяевам стоило получше позаботиться и об окнах.
Подставив стул, Сент-Джеймс влез на подоконник.
— Возможно, они решили, что такая дверь уже сама по себе способна отпугнуть. Не думаю, что кому-то могло бы прийти в голову постоянно пользоваться таким способом для входа и выхода.
— Но в качестве временной меры, — задумчиво проговорила Хелен, — это отличный вариант, не так ли?
— Именно так, — согласился Сент-Джеймс.
Окно, как оказалось, вело в помещение, напоминавшее кладовую, где хранились самые различные предметы торгового оборудования для магазинов, занимавших здесь первый этаж. Серванты, шкафы, полки громоздились на пыльном линолеуме, по которому — он видел это даже в полумраке — тянулась цепочка следов.
Сент-Джеймс осторожно спустился с подоконника на пол, подождал Хелен и вынул из кармана фонарик. Он направил его луч вдоль цепочки следов, ведущей вглубь помещения.
Воздух в кладовой был пропитан запахом плесени и гниющего дерева. Осторожно пробираясь по коридору, ведущему в переднюю часть дома, они ощутили омерзительное зловоние экскрементов и мочи, бьющее в нос из туалета с испорченным унитазом, резкий запах штукатурки, идущий из дыр в стенах, и тошнотворный сладковатый смрад разлагающейся падали. Этот последний, по всей видимости, исходил от полуистлевшей крысы, которая валялась у лестницы, соединявшей помещения магазина и кладовки. Следы вели не в магазин, где было темно, как ночью, благодаря забитым металлическими листами окнам и двери, но поднимались вверх по лестнице. Прежде чем последовать за ними, Сент-Джеймс скользнул фонариком по комнате, раньше служившей торговым залом. Там не было ничего, кроме опрокинутой журнальной стойки, древнего ларя для хранения замороженных продуктов без крышки, пачки пожелтевших газет и около полудюжины измятых картонных коробок.
Сент-Джеймс и Хелен вернулись к лестнице и пошли по цепочке следов. При этом Хелен, содрогнувшись от отвращения, непроизвольно сжала локоть Сент-Джеймса.
— Боже, неужели эти мыши ползают здесь по стенам?
— Я бы сказал, крысы.
— Трудно представить, что кто-то в самом деле мог бы здесь жить.
— Конечно, это не «Савой».
Сент-Джеймс добрался до первого незабитого окна, через которое пробивались лучи предвечернего солнца.
На каждом этаже располагалась одна квартира. Следы, которыми они руководствовались, вели, казалось, и вверх и вниз по лестнице, местами перекрываясь на ступеньках. Они шли мимо квартиры второго этажа, где при беглом взгляде через болтавшуюся на одной петле дверь увидели лишь пустую комнату с надписью во всю стену аэрозольной краской: «Дьявольские убийцы копов — два» в окружении невообразимых иероглифов, понятных, должно быть, только собратьям по настенной живописи, и вспоротое оранжевое ковровое покрытие на полу. В этой квартире вряд ли можно было найти что-то достойное внимания, кроме внушительной кучи окурков, скомканных сигаретных пачек, пустых бутылок, пивных жестянок, бумажных стаканчиков и пакетов, а также зияющей дыры в потолке, из чего следовало, что осветительная арматура была похищена.
Квартира третьего этажа представляла собой примерно то же зрелище, с единственной разницей в цвете настенной надписи. Здесь выбор художников пал на красный цвет, что, видимо, вдохновило их наряду с иероглифами использовать более кровожадную символику. Слова «Дьявольские убийцы копов — два» сопровождались изображениями выпотрошенных полицейских. Здесь тоже пол был в дырах, и повсюду валялся мусор. Диван и кресло, стоящие по обе стороны от двери в кухню, местами были прожжены, причем одна из дыр была настолько большой, что свидетельствовала о настоящем пожаре.
Однако следы вели дальше, на верхний этаж дома, и там, в квартире четвертого этажа, терялись на остатках коврового покрытия. Здесь оно, как и в предыдущих двух квартирах, тоже было оранжевого цвета. И хотя можно было заметить, что его когда-то отдирали, сейчас оно вновь было разложено на своем месте. Покрытие не было распорото на куски, но его украшали старые пятна всевозможных оттенков и, должно быть, самого различного происхождения, от красного вина до собачьей мочи.
Как и в нижних квартирах, дверь здесь тоже была нараспашку, но все еще держалась на петлях. Кроме того, на двери снаружи, с краю были приделаны петли для замка: на косяке и на самой двери. Сент-Джеймс остановился и задумчиво потрогал одну из них, а Хелен тем временем прошла мимо него в комнату. Петли выглядели совершенно новыми, чистыми и без единой царапины.
Сент-Джеймс вслед за Хелен вошел в квартиру. Наличие петель предполагало, что где-то поблизости должен быть и висячий замок. Он огляделся. В отличие от двух других квартир мусора здесь не было, хотя стены украшали надписи и рисунки наподобие предыдущих. Ни на полу, ни на полках металлического стеллажа, прикрепленного к одной из стен, замка не оказалось. Тогда он прошел на кухню.
Заглянув в посудные шкафчики и на кухонные полки, он нашел алюминиевую кружку, щербатую вилку, несколько гвоздей и две грязные консервные банки. Из крана над раковиной капало; отвернув его, Сент-Джеймс обнаружил, что вода совершенно чистая — ни мути, ни ржавчины, как это бывает, если она застаивается в трубах год или больше.
Он вернулся в гостиную, а Хелен в этот момент вынырнула из спальни. Ее оживленное лицо свидетельствовало о сделанной находке.
— Саймон, ты заметил…
— Да, кто-то здесь побывал. И не просто заглянул с мародерскими целями, а жил некоторое время.
— Значит, ты был прав. Насчет бродяги.
— Возможно, это совпадение.
— Нет, не думаю, — она махнула рукой в сторону, откуда пришла. — Зеркало в ванной протерто. Но не все целиком, а только часть. Чтобы хватило увидеть свое отражение. — Она подождала реакции Саймона и, когда ее не последовало, нетерпеливо продолжила: — Если он гримировался под бродягу, ему ведь без зеркала было не обойтись, верно?
Такая возможность существовала, но Сент-Джеймсу не хотелось на основании лишь нескольких улик делать вывод, что они напали на след бродяги с первой же попытки. Он подошел к окну гостиной. Оно было покрыто слоем пыли и грязи, за исключением части одного из четырех стекол. Эта часть была вымыта дочиста.
Сент-Джеймс посмотрел через стекло. Он размышлял о явном отличии этой квартиры от остальных, о следах, о петлях и существующем где-то замке, на который недавно запирали входную дверь. Судя по всему, постоянно здесь никто не жил, об этом свидетельствовало отсутствие мебели, кухонной утвари, одежды и запаха продуктов. Но что кто-то останавливался здесь ненадолго и совсем недавно… Положенное на место ковровое покрытие, вода в трубах, отсутствие мусора — все это подсказывало именно такой вывод.
— Я согласен, что кто-то тут был, — сказал Сент-Джеймс, глядя через вымытый угол окна. Оно выходило на Джордж-стрит, и, если смотреть под определенным углом, был виден вход на автостоянку японского ресторана, где он оставил свой «эм-джи». Он чуть изменил положение, чтобы посмотреть прямо в этом направлении. — Но утверждать определенно, что это именно тот бродяга, я бы не… — он замолчал, прищурившись на нечто, замеченное им за автостоянкой через одну улицу в северном направлении. «Не может быть, — подумал он. — Это просто невозможно». И, тем не менее, это было именно так.
— В чем дело? — насторожилась Хелен.
Он молча взял ее за руку и потянул к окну. Поставив ее перед собой, он повернул ее голову в сторону японского ресторана и положил руки ей на плечи.
— Ресторан видишь? А стоянку за ним?
— Да, и что?
— Посмотри, что там за стоянкой. Видишь следующую улицу?
— Конечно, вижу. У меня зрение не хуже твоего.
— А здание на другой стороне улицы? Его ты видишь?
— Какое? А, это кирпичное? Со ступеньками у входа? Видны входные двери и несколько окон, — она обернулась к нему. — Ну и что? Что это за здание?
— Это Блэндфорд-стрит, Хелен. И то, что мы видим в окно, заметь, единственное чистое окно во всей квартире, это отлично просматриваемая с этой точки школа святой Бернадетты.
Глаза Хелен округлились. Она вновь повернулась к окну.
— Саймон! — воскликнула она.
Оставив Хелен на Онслоу-сквер, Сент-Джеймс разыскал свободное местечко для своего «эм-джи» на Лордшип-плейс и плечом открыл облезшую от дождей дверь, ведущую в задний сад его дома на Чейн-роуд. Коттер, как оказалось, хлопотал на кухне — скреб в раковине молодую картошку, а Пич сидел у его ног в надежде на подачку. Собака взглянула в сторону Сент-Джеймса и приветственно повиляла хвостом, но, очевидно, по ее мнению, теперешняя ее позиция у ног Коттера имела больше шансов увенчаться успехом. Другой домашний любимец — серый котище по кличке Аляска, примерно раза в два больше по размерам карликовой таксы — лежал, развалившись на подоконнике над раковиной. Он отреагировал на приход Сент-Джеймса с типично кошачьим равнодушно-скучающим видом: кончик его хвоста поднялся и тут же вновь опустился, после чего кот снова впал в обычное для него состояние полудремы.