— Министра внутренних дел не интересует, чьи нежные чувства и в каком полицейском участке будут задеты, сержант. Он хочет, чтобы мы принимали участие в расследовании на каждом этапе, и, следовательно, так мы и поступим. Кто-то из наших людей будет находиться в Уилтшире, возглавляя этот участок расследования, кто-то будет руководить им в Лондоне, а кто-то будет осуществлять связь с министерством и премьером. Если у кого-то из наших сотрудников возникнут проблемы с местными структурами, мы сможем заменить его на другого, у кого таких проблем не будет.
Линли передал фотографии своему сержанту и спросил Хиллера:
— Что уже удалось выяснить мерилбоунской полиции?
— Ничего.
— Линли перевел взгляд с Хиллера на Веберли и отметил про себя, что Веберли вдруг вперился взглядом в пол.
— Ничего? — удивился Линли. — Кто является нашим представителем на местном участке?
— Его нет. Местная полиция не была задействована.
— Но вы сказали, девочка исчезла еще в прошлую среду.
— Верно. Родители ребенка не обращались в полицию.
Линли пытался вникнуть в смысл сказанного. Прошло пять дней с момента исчезновения девочки. По словам Хиллера и Веберли, одному из родителей поступали телефонные звонки. Была получена кассета с аудиозаписью. И еще раньше — письма. Похититель предъявил определенные требования. Ребенку было всего десять лет. И вот она умерла.
— Они что, сумасшедшие? — воскликнул он. — С кем мы имеем дело? У них пропал ребенок, а они и пальцем не пошевелили, чтобы…
— Это не совсем так, Томми, — поднял голову Веберли. — Они пытались получить какую-то помощь. И сразу же привлекли кого-то к расследованию. В тот же вечер, в среду. Просто это были не полицейские.
Выражение лица Веберли заставило Линли насторожиться. Он явственно почувствовал, что комплименты Хиллера в адрес его компетентности — это лишь прикрытие, и сейчас он узнает истинную причину, почему именно ему поручено это дело.
— Кто же? — спросил он.
Громко вздохнув, Веберли сунул сигару в нагрудный карман пиджака.
— В этом-то и есть загвоздка, — сказал он.
Линли вел свой «бентли» по направлению к Темзе, вцепившись руками в рулевое колесо. Он не знал, что и думать о том, что ему только что сказали, и поэтому изо всех сил пытался удержать себя от скоропалительных выводов. «Ты сначала доберись до места, — упрашивал он себя, — доберись целым и невредимым, не вмажься во что-нибудь по дороге, а потом уж задавай свои вопросы, пытайся разобраться».
Выйдя от Хиллера, Линли спустился в подземный гараж, к своей машине. Хейверс шла за ним по пятам.
— Сэр, послушайте, — окликнула она его и даже схватила за руку, видя, что он, погрузившись в свои мысли, не обращает на нее внимания. Но и тут он не остановился, и тогда она прибегла к другому средству — просто загородила ему путь своей коренастой фигурой. — Послушайте, — сказала она. — Вам не стоит браться за это в таком состоянии. Лучше сначала поостыньте. Поговорите с Ив Боуин. Послушайте ее версию происшедшего.
Он посмотрел на свою помощницу, опешив от ее такого поведения.
— Я абсолютно спокоен, Хейверс. Отправляйтесь в Уилтшир и занимайтесь там своим делом. А я займусь своим.
— Абсолютно спокойны? Черта с два! Да вы сейчас там таких дров наломаете. Вы и сами это понимаете не хуже меня. Если Боуин наняла его, чтобы разыскивать свою дочь — а именно так сказал Веберли несколько минут назад — тогда все, что делал Саймон, начиная с того момента, являлось профессиональной деятельностью.
— Согласен. И поэтому я бы хотел получить от него всю информацию. Мне кажется, это логично для начала.
— Перестаньте обманывать сами себя. Вы едете не ради информации. А ради мести. Это у вас на лице написано.
«Она просто свихнулась», — подумал Линли.
— Не говорите ерунды. Какая месть? За что?
— Это вам знать, за что. Вы бы видели свое лицо, когда Веберли сказал, что все они знали об этом еще с прошлой среды. У вас даже губы побелели, да до сих пор так и остались.
— Вздор.
— Да? Послушайте. Я знаю Саймона. Вы — тоже. Выдумаете, чем он занимался? Вы можете вообразить, чтобы он сидел сложа руки и ждал, когда девочку найдут мертвой за городом? Вы можете допустить, чтобы все произошло именно так?
— Произошло то, что ребенок погиб, — назидательным тоном заметил он. — И, я думаю, вы согласитесь с тем, что эту смерть можно было бы предотвратить, если бы Саймону, не говоря уж о Хелен, хватило дальновидности подключить полицию с самого начала.
Хейверс хлопнула себя по бедрам. Выражение ее лица говорило «Вот ты и попался», а вслух прозвучало:
— Вот в этом-то и дело. В этом причина вашего раздражения.
— Моего раздражения?
— Все дело в Хелен, а не в Саймоне. И даже не в смерти ребенка. Хелен была погружена в это дело по уши, до своих золотых сережек в восемнадцать карат, а вы об этом ничего не знали. Верно? Ну, что, я права, инспектор?
— Хейверс, — сказал Линли. — У меня дел по горло. Пожалуйста, дайте мне пройти. Потому что, если вы немедленно не уберетесь с дороги, может случиться так, что вас переведут на другое дело.
— Ладно, — уступила она. — Продолжайте обманывать себя. И, если вам так хочется, можете воспользоваться своим служебным положением и считать, что вопрос решен.
— Я полагаю, он действительно решен. И, поскольку это ваша первая возможность руководить хотя бы одной ветвью расследования, я бы вам посоветовал сначала хорошенько обдумывать свои действия и не выводить меня из себя.
Ее верхняя губа скривилась. Она тряхнула головой.
— Ну и ну! — проговорила она. — Да вы просто настоящий зануда.
Она повернулась и, закинув сумку на плечо, направилась к своей машине.
Линли сел в свою. Он завел ее с ласкавшим слух, хотя и совершенно ненужным, рычанием. Уже через минуту, выехав из подземного гаража, он мчался в направлении Виктория-стрит. Его мозг пытался углубиться в составление плана расследования. Но этому противилось сердце, которое, как проницательно заметила Хейверс — черт бы побрал ее интуицию — было всецело обращено к Хелен. Потому что Хелен преднамеренно лгала ему в прошлую среду вечером. Вся ее бессвязная болтовня о нервах, о предстоящем замужестве, об их совместном будущем была враньем, призванным скрыть от него то, чем были заняты она и Саймон. А результатом этой лжи и их с Саймоном трудов стала смерть десятилетнего ребенка.
Линли с силой нажал на акселератор. И оказался внутри ряда из восьми туристических автобусов, стремящихся вырваться из района, прилегающего к Вестминстерскому аббатству. И только тогда он осознал, что, учитывая время дня, ему следовало бы выбрать другой маршрут к реке. Но что сделано, то сделано и теперь у него предостаточно времени, чтобы поразмыслить о непостижимом поведении своих друзей и о том, куда это поведение их завело. Наконец ему удалось выбраться из пробки у Парламент-сквер и продолжить путь дальше, в Челси.
Улицы были битком забиты машинами. Приходилось все время бороться с автобусами и такси за место в ряду. У натянутых тросов и стройных башен моста Элберт-бридж он свернул в узкий полумесяц переулка Чейн-уок, с него на Чейн-роуд. Втиснув «бентли» в свободное пространство в конце узкой улочки, он вынул папку с делом о смерти Шарлотты Боуин. Он прошагал обратно в сторону реки к высокому, выкрашенному в темно-коричневый цвет кирпичному дому на углу Чейн-роуд и Лордшип-плейс. Кругом стояла удивительная тишина, и он мгновенно ощутил, как это спокойствие бальзамом льется на его душу. Наслаждаясь им, он сделал успокаивающий глубокий вдох. «Держись, — сказал он себе, — не теряй самообладания. Ты здесь для того, чтобы получить информацию, только и всего». Это наиболее логичный путь начала расследования, и он никому не даст повода говорить, что наломал дров. Совет его сержанта переговорить прежде всего с Ив Боуин свидетельствует лишь о ее неопытности. Нет смысла сначала встречаться с Ив Боуин, в то время как здесь, в этом доме, имеется вся необходимая информация, чтобы запустить в действие машину расследования. Вот и вся правда, А утверждения о том, что он, якобы, жаждет мести и лжет сам себе, ничего не стоят. Так? Так.
Он постучал в дверь молоточком. Немного подождав, нажал еще и на кнопку звонка. Послышался лай собаки, потом телефонный звонок. Голос Деборы произнес: «О, Господи, все сразу. — И обращаясь к кому-то: — Я иду к двери. Можешь взять трубку?»
Дверь отворилась. На пороге стояла Дебора — босая, в обрезанных выше колен джинсах, руки в муке и щедрые россыпи ее же на черной майке. Увидев его, Дебора просияла.
— Томми, вот сюрприз! — воскликнула она. — Мы как раз говорили о тебе пять минут назад.
— Мне нужно поговорить с Хелен и Саймоном.
Ее улыбка угасла. Она достаточно хорошо знала Томми. И по его тону — несмотря на все старания говорить спокойно — она поняла — что-то не так.
— На кухне. То есть в лаборатории. Я хочу сказать, Хелен на кухне, а Саймон в лаборатории. Мы с отцом как раз показывали ей, как… Томми, в чем дело? Что-нибудь случилось?
— Ты не сходишь за Саймоном?
Она заторопилась по ступенькам наверх. Линли пошел в глубь дома. Здесь лестница вела в расположенную в подвале кухню. Оттуда долетал смех Хелен и голос Джозефа Коттера. Коттер говорил:
— Тут все дело в белке. Они тогда хорошо румянятся, и корочка получается такая красивая, блестящая. Но сначала нужно отделить белки от желтков. Смотри, разбиваешь скорлупу, вот так, поперек. Берешь половинки, — вот так, потом перекладываешь желток туда-сюда, пока весь белок не выльется в чашку.
— Только и всего? Правда? — отвечала Хелен. — Бог мой, совсем просто. С этим и дурак справится. И даже я.
— Конечно, просто. Ну-ка, попробуй.
Линли спустился вниз по ступенькам. Коттер и Хелен трудились посреди кухни у кухонного стола, Хелен — завернутая в необъятный белый передник, Коттер — в рубашке с засученными по локоть рукавами. Все пространство стола между ними было уставлено мисками, формами для выпечки, коробками с изюмом, пакетами с мукой и множеством других компонентов. Хелен самозабвенно отделяла белки от желтков и сливала их в подставленную мисочку. На противнях уже лежали плоды их стараний — круглые кусочки теста диаметром с чайную чашку с вкраплениями изюма.