Маленькая такса Сент-Джеймсов первой обнаружила Линли. Она была занята тем, что слизывала мучную пыль с пола у ног Хелен, но, почуяв присутствие нового человека, посмотрела в его сторону и резко тявкнула.
Хелен подняла голову, держа в каждой руке по половинке яичной скорлупы. Как и у Деборы, ее лицо расплылось в улыбке.
— Томми, привет! Вообрази невозможное. Я на самом деле пеку булочки с изюмом.
— Нам надо поговорить.
— В данный момент я не могу. Мне сейчас будут показывать, как добавить последний штрих к моим шедеврам. Подожди, я только кончу отделять белки, в чем я, по-моему, достигла поразительных успехов. Надеюсь, Коттер это подтвердит.
Однако Коттер, по-видимому, лучше уловил интонацию Линли.
— Да я и сам могу это закончить, я мигом. Чего тут осталось? А вы идите с лордом Эшертоном.
— Ерунда, — отозвалась Хелен.
— Хелен, — произнес Линли.
— Я не могу оставить мои произведения в самый ответственный момент. Я уже почти все сделала и хочу довести их до ума. Томми, подожди меня. Хорошо, дорогой?
Это ласковое обращение царапнуло его по нервам.
— Шарлотта Боуин мертва, — сказал он.
Руки Хелен, все еще держащие яичную скорлупу, повисли в воздухе, потом опустились.
— О, Боже, — выдохнула она.
Коттер, явно пытавшийся определить, насколько сгущается атмосфера, подхватил на руки таксу, снял с крючка у задней двери ее поводок и вышел, не говоря ни слова. Через несколько секунд дверь, ведущая на Лордшип-плейс, со скрипом отворилась и следом захлопнулась.
— Вы понимали, что делаете? — спросил Линли. — Скажи мне, Хелен, пожалуйста.
— Что произошло?
— Я только что сказал тебе, что произошло. Девочка мертва.
— Как? Когда?
— Какое имеет значение как или когда? Важно то, что ее можно было спасти. Этого бы никогда не случилось. Сейчас, в этот момент, она могла быть снова со своей семьей, если бы у вас хватило здравого смысла сообщить полиции о том, что происходит.
Она чуть отпрянула назад. Ее слова прозвучали тихо и сбивчиво.
— Но это несправедливо. Нас попросили помочь… Они не хотели сообщать в полицию.
— Хелен, мне нет дела до того, о чем вас попросили. Ребенку угрожала смертельная опасность, и сейчас этот ребенок погиб. Его больше нет. И его уже не вернешь. Девочка утонула в канале Кеннет-Эйвон, и ее тело нашли в тростнике. Так, было ли…
— Томми, — окликнул его Сент-Джеймс с верхней ступеньки лестницы. Сзади него стояла Дебора. — Мы в курсе, — сказал он.
— Да вы хоть знаете, что произошло? — спросил Линли.
— Только что звонила Барбара Хейверс, — Сент-Джеймс начал неловко спускаться по лестнице в кухню. Следом шла Дебора. Ее лицо было того же цвета, что и пятна муки на майке. Они подошли к Хелен и встали рядом с ней у стола, напротив Линли.
— Мне очень жаль, — спокойно произнес Сент-Джеймс. — Я не хотел, чтобы кончилось этим. Надеюсь, ты это понимаешь.
— Но тогда почему ты ничего не сделал, чтобы это предотвратить?
— Я пытался.
— Что ты пытался?
— Поговорить с ними обоими — с отцом и матерью. Пытался вразумить их. Уговорить обратиться в полицию.
— Но не заставить их и не действовать вопреки их желанию. Этого ты не пытался сделать.
— Сначала — нет, с этим я готов согласиться. Никто из нас не пытался действовать вопреки их воле.
— Никто из вас? — взгляд Линли метнулся к Деборе. Она теребила руками край майки и выглядела совершенно убитой. Он понял, что эти только что произнесенные слова Сент-Джеймса увеличивают их вину в сотни раз. — Дебора? — спросил он. — Дебора принимала участие в этом идиотизме? Боже правый, да вы что тут, совсем рехнулись? Если очень постараться, можно еще как-то понять участие Хелен, у нее есть хотя бы минимальный опыт работы. Но Дебора! Дебора. От нее не больше толку при расследовании похищений, чем от вашей комнатной собачки.
— Томми, — попыталась остановить его Хелен.
— Кто же еще? — продолжал он. — Кто еще принимал участие? Может быть, Коттер? Может, вы и его прихватили? Или только вы — трое кретинов, из-за которых дело кончилось смертью Шарлотты Боуин?
— Томми, ты сказал уже слишком много, — проговорил Сент-Джеймс.
— Нет, еще не слишком. И сомневаюсь, что когда-нибудь будет слишком. Вся ответственность лежит на вас, на вас троих, и я хочу, чтобы до вас дошло, за что именно, — он открыл захваченную с собой из машины папку.
— Не здесь, — предостерег его Сент-Джеймс.
— Да? Не хочется видеть, чем все это обернулось?
Линли швырнул фотографию на стол. Она легла как раз напротив Деборы.
— Взгляните, — сказал он, — вам полезно это запомнить на случай, если вы решите убить еще одного ребенка.
Дебора зажала кулаком рот, но это не помогло ей удержаться от всхлипываний. Сент-Джеймс оттащил ее от стола.
— Убирайся отсюда, — бросил он Линли.
— Не так-то просто будет меня выставить.
— Томми! — Хелен протянула к нему руку.
— Я должен узнать все, что известно тебе, — сказал он Сент-Джеймсу. — Я должен получить от тебя всю информацию, всю, до мельчайших деталей. И я не завидую тебе, Саймон, если ты хоть что-нибудь забудешь упомянуть.
Сент-Джеймс обнял жену, прижал ее к себе.
— Не сейчас, — медленно проговорил он. — Я не шучу, уходи.
— Не раньше, чем получу то, за чем пришел.
— По-моему, ты уже получил это, — отрезал Сент-Джеймс.
— Расскажи ему, Саймон, — попросила Дебора, на секунду оторвав лицо от плеча Сент-Джеймса. — Пожалуйста, расскажи ему все. Пожалуйста.
Линли следил, как Сент-Джеймс тщательно взвешивает варианты. Наконец он обратился к Хелен:
— Отведи Дебору наверх.
— Нет, пусть останется, — возразил Линли.
— Хелен, — повторил Сент-Джеймс.
Прошло несколько секунд, прежде чем Хелен решилась.
— Пойдем со мной, Дебора, — сказала она и, обращаясь к Линли, продолжила: — или, может быть, ты захочешь задержать нас? У тебя на это хватит силы, и, честно говоря, я не уверена, остановишься ли ты перед тем, чтобы ударить женщину. Поскольку больше, судя по всему, ты ни перед чем не останавливаешься.
Обняв Дебору за плечи, она медленно прошла мимо него к лестнице. Они вместе с Деборой поднялись наверх и закрыли за собой дверь.
Сент-Джеймс смотрел на фотографию. Линли заметил, как перекатываются желваки у него на щеках. С улицы донесся собачий лай. Коттер что-то крикнул. Сент-Джеймс, наконец, поднял голову.
— Это непростительно, — произнес он.
Хотя Линли знал, что имеет в виду Сент-Джеймс, он умышленно разыграл непонимание.
— Согласен, — ровным голосом произнес он. — Это непростительно. А теперь расскажи мне все, что знаешь.
Они меряли друг друга взглядами, стоя у противоположных концов стола. Линли ждал, размышляя, поможет ли ему его друг с информацией или отплатит молчанием. Прошло не меньше тридцати секунд, прежде чем Сент-Джеймс заговорил.
Не глядя на Линли, он кратко рассказал ему обо всем, что было, обрисовал каждый день, прошедший после исчезновения Шарлотты Боуин. Перечислил факты, показания свидетелей. Обосновал каждый предпринятый ими шаг. Назвал всех, так или иначе участвовавших в этом событии, и дал им оценку. И, закончив, все так же не сводя глаз с фотографии, сказал:
— Это все, Томми. А теперь уходи.
Линли понял, что пора смягчиться.
— Саймон, — начал он.
Сент-Джеймс прервал его:
— Уходи.
И Линли повиновался.
Дверь кабинета сейчас была закрыта. Когда Дебора впустила его в дом, дверь была открыта, из чего Линли сделал вывод, что именно туда увела ее Хелен. Не постучав, он повернул круглую дверную ручку.
Дебора сидела на кушетке, обхватив себя руками и втянув голову в плечи. Хелен сидела напротив, на диване. Со словами: «Еще глоточек, Дебора», — она протягивала ей стакан, на что Дебора отвечала:
— Мне кажется, я больше не могу.
Линли окликнул Хелен по имени. В ответ на это Дебора повернулась спиной к двери. Хелен поставила стакан на тумбочку у дивана, успокаивающим жестом коснулась рукой колена Деборы и пошла навстречу Линли. Она вышла в коридор и прикрыла за собой дверь.
— Я сорвался и сожалею об этом, — сказал Линли.
Она нервно усмехнулась.
— Нет, ты не сожалеешь. Полагаю, ты даже доволен. Надеюсь, тебе удалось как следует сорвать злобу.
— Перестань, Хелен. Выслушай меня.
— Скажи, у тебя остались еще какие-нибудь поводы, чтобы учинить нам разнос? Потому что было бы обидно, если бы ты так и ушел, не удовлетворив до конца свою жажду осуждать, наказывать, унижать.
— Хелен, у тебя нет права нарушать закон.
— Так же, как у тебя нет права выносить приговор.
— Но ребенок погиб.
— Не по нашей вине. И я отказываюсь, Томми. Я отказываюсь склонять голову, становиться на колени и просить твоего высочайшего прощения. В этой ситуации я не допустила никаких ошибок. Так же и Саймон. Так же и Дебора.
— За исключением твоей лжи.
— Лжи?!
— В прошлую среду, ночью, ты могла сказать мне правду. Я спрашивал тебя. А ты лгала.
Рука Хелен поползла наверх, к горлу. В тусклом свете коридорной лампы ее темные глаза стали еще темнее.
— Боже мой! — проговорила она. — Ты мерзкий лицемер. В это даже трудно поверить… — Ее пальцы сжались в кулак. — Все это не из-за Шарлотты Боуин, так? Это вообще не имеет отношения к Шарлотте Боуин. Ты пришел сюда и изрыгал гадости как прорванная канализационная труба из-за меня. Потому что я решилась иметь от тебя какие-то секреты. Потому что я не рассказала тебе о том, о чем ты просто не имел права знать.
— Ты что, сошла с ума? Ребенок погиб, Хелен. Погиб! Я думаю, тебе не надо объяснять, что это значит. Так какие могут быть разговоры о правах? Ни у кого, кроме того, кому грозит опасность, нет никаких прав, когда на карту поставлена жизнь.
— За исключением тебя. За исключением Томаса Линли, родившегося в рубашке лорда Эшертона. Вот откуда все идет: Боже всемогущий, оказались задеты твои права! А в данном конкретном случае — право знать. Но знать не о Шарлотте, потому что это лишь симптомы, но не сама болезнь.