— Такой прекрасный город! — восторгалась она. — Вверх и вниз по склону ездит великолепный фуникулер, над заливом взмывают ввысь морские чайки. А мост «Золотые ворота»! Когда туман окутывает его, как белая сахарная вата… Это незабываемое зрелище.
В действительности она никогда не была там, но в ее представлении она побывала везде, и у нее хранилось с полдюжины альбомов, до отказа набитых рекламными проспектами туристических агентств, из которых она благоговейно вырезала фотографии в доказательство своих поездок.
— Мама, — окликнула ее Барбара. — Я решила к тебе заехать по дороге в Уилтшир. Я веду расследование.
— В графстве Уилтшир есть городок Солсбери, — объявила миссис Хейверс. — А в нем собор. Я там венчалась с моим Джимми, разве ты не знаешь? Я тебе не говорила? Конечно, собор не в викторианском стиле, как этот прелестный особняк… — отвернувшись от Барбары, она потянулась за другой деталью головоломки.
— Мама, — снова позвала ее Барбара. — Мне хотелось тебе рассказать. Это же первый раз — мне дали самостоятельное расследование. Инспектор Линли ведет его здесь, а мне дали вести другую часть. Мне, понимаешь? Я сама руковожу расследованием.
— Собор в Солсбери имеет изящный шпиль, — продолжала миссис Хейверс более категоричным тоном. — Его высота четыреста четыре фута. Это самый высокий шпиль в Англии. Само здание собора совершенно уникально, потому что было спроектировано как единое целое и строилось сорок лет. Но подлинной гордостью собора является…
Барбара взяла мать за руку. Миссис Хейверс замолчала, взволнованная и смущенная этим неожиданным жестом.
— Мам, ты слышала, что я тебе сказала? Мне дали вести дело. Сегодня вечером я уезжаю. И меня не будет несколько дней.
— Величайшее сокровище собора, — упрямо продолжала миссис Хейверс, — это одна из трех авторских копий Великой Хартии вольностей. Подумать только! Когда я и Джимми были там в последний раз — в этом году мы отпраздновали тридцать шестую годовщину нашей свадьбы — мы все ходили и ходили вблизи собора, а потом пили чай в прелестном маленьком кафе на Эксетер-стрит. Правда, кафе не было викторианским, в отличие от этой замечательной головоломки, которую мы сейчас составляем. Головоломка изображает особняк в Сан-Франциско. Совершенно такой же, как тот, где я останавливалась прошлой осенью. Сан-Франциско такой чудесный город. Вверх и вниз по склону ездит великолепный фуникулер. А мост «Золотые ворота», когда спускается туман… — высвободив из ладоней Барбары свою руку, она установила деталь на нужное место.
Барбара наблюдала за ней, зная, что и мать краешком глаза поглядывает на нее, пытаясь пробиться через путаницу в своей голове, чтобы выудить из нее имя или название, которое можно было бы присвоить этой полноватой и не слишком ухоженной женщине, подсевшей к ней за стол. Иногда она узнавала в Барбаре свою сестру Дорис, погибшую еще во время второй мировой войны. Бывали случаи, когда просто узнавала свою дочь. А иногда, так, как сейчас, болтала без умолку, по-видимому, полагая, что таким образом ей удастся уйти от неизбежного признания, что она и понятия не имеет о том, кто такая Барбара.
— Наверное, я недостаточно часто навещаю ее, да? — спросила Барбара миссис Фло. — Раньше она меня узнавала. Когда мы жили вместе, она всегда меня узнавала.
Миссис Фло сочувственно вздохнула.
— Разум — это загадка, Барби. Вы не должны осуждать себя за то, что изменить не в вашей власти.
— Но если бы я приезжала почаще… Ведь вас она всегда узнает, правда? И миссис Сэлкилд. И миссис Пендлбери. Потому что видит вас каждый день.
— Но у вас нет такой возможности — видеться с ней каждый день, — возразила миссис Фло. — И вы в этом не виноваты. Никто в этом не виноват. Просто такова жизнь. Когда вы выбирали для себя профессию детектива, вы же не знали, что ваша мамочка дойдет до такого состояния, верно? Вы не старались от нее избавиться, не так ли? Вы просто шли избранным путем.
Но если честно, призналась себе Барбара, то в глубине души она была рада сбросить с плеч эту тяжелую ношу. И эта радость была для нее второй причиной неотступного чувства вины. А первой причиной были длительные промежутки времени, отделявшие одно ее посещение Гринфорда от другого.
— Вы делаете все, что можете, — сказала миссис Фло.
На самом деле Барбара знала, что это не так.
Сейчас, зажатая на автостраде между автоприцепом и дизельным грузовиком, она думала о своей матери и своих несбывшихся ожиданиях. Какой реакции она ждала от матери, когда объявила ей о своей радости? «Я буду вести часть расследования». — «Это замечательно, дорогая. Неси скорей шампанское!»
Дурацкая мысль. Барбара нашарила в сумке сигареты, продолжая одним глазом следить за дорогой. Закурив, она глубоко затянулась, в одиночестве предаваясь приятным мыслям о предстоящем относительно самостоятельном расследовании. Естественно, она будет работать в контакте с местным отделением уголовной полиции, но отчитываться будет только перед Линли. И, поскольку он надежно застрянет в Лондоне, сражаясь с Хиллером, львиная доля расследования достанется ей: место преступления, оценка доказательств, результаты вскрытия, поиски места, где прятали ребенка, прочесывание местности для сбора возможных улик. И установление личности похитителя. Она была полна решимости докопаться до этого раньше Линли. Сейчас у нее для этого лучшие возможности. И если ей удастся, это станет самым удачным ходом в ее карьере. «Под-фар-тило», — сказал бы Нката. «Вот и отлично, — подумала она. — Давно пора».
Наконец она смогла свернуть с шоссе М-4 на повороте номер двенадцать, чуть западнее Ридинга, и оказалась прямо на дороге А-4, ведущей в городок Мальборо, к югу от которого расположен Уоттон-кросс, где в полицейском участке она должна была встретиться с местными сыщиками, участвующими в расследовании. Она приехала с большим опозданием, поэтому, когда, наконец, юркнула в мышиную норку автостоянки за приземистым кирпичным строением, в котором размещался полицейский участок Уоттон-кросса, то подумала, не перестали ли они уже ее ждать. Участок был темным и выглядел необитаемым — в чем нет ничего необычного для деревни после захода солнца. Единственной машиной на стоянке, кроме ее собственной, был потрепанный «эскорт» почти в таком же плачевном состоянии, как и ее «мини».
Она поставила машину рядом с «эскортом» и плечом открыла дверь. С минуту она разминала затекшие мышцы, признаваясь себе, что работа на пару с Линли все же имеет отдельные преимущества, не последним из которых является его роскошный автомобиль. Барбара подошла к зданию участка и заглянула внутрь через запыленное стекло запертой задней двери.
За дверью был коридор. Двери по обе стороны коридора были открыты, но на полу не было квадратных отсветов.
Наверняка они оставили мне записку, подумала Барбара. И внимательно обследовала бетонную ступеньку у задней двери, проверяя, не сдуло ли записку ветром. Но ничего, кроме смятой жестянки из-под «пепси» и трех использованных презервативов, не обнаружила. Безопасный секс — это прекрасно, но трудно понять, почему его сторонники не в состоянии сочетать гигиену полового акта с гигиеной окружающей среды. Перед главным входом в участок сходились три дороги, ведущие в Уоттон-кросс. Они сливались, образуя деревенскую площадь, в центре которой возвышалась мрачная статуя какого-то короля. Монарх выглядел крайне несчастным, возможно, потому что его память увековечили в таком глухом деревенском захолустье. Сжимая меч в одной руке и щит в другой, он уныло взирал на полицейский участок. Его корона и плечи были непочтительно испещрены голубиным пометом. За ним, через улицу, виднелась проливающая свет на личность короля вывеска: «Герб короля Альфреда». Этот паб, видимо, давал приличную прибыль в ночное время, если судить по ревевшей из открытых окон музыке и мельканию фигур. Барбара наметила для себя бар как следующий этап поисков ее полицейских собратьев, если и главный вход в участок результатов не даст.
Примерно так и получилось. Аккуратно написанное печатными буквами объявление на дверях гласило, что все, нуждающиеся в помощи полиции вне часов работы участка, должны обращаться по телефону в полицию Амесфорда. Все же, хотя и без всякого энтузиазма, Барбара постучала в дверь — просто на всякий случай, если вдруг ожидающая ее команда решила прилечь вздремнуть. Когда в ответ на ее стук ни в одном окне не вспыхнул свет, она поняла, что ей ничего другого не остается, как храбро окунуться в толпу и музыку «Герба короля Альфреда». Мелодия отдаленно напоминала известный шлягер «Настроение», как если бы его с большим энтузиазмом, хотя и не очень точно, исполнял духовой оркестрик семидесятилетних музыкантов с минимальным объемом легких.
Барбара терпеть не могла заходить в пабы одна. Ее всегда выводил из себя момент, когда оценивающие взгляды всех посетителей обращались к вошедшему. Но ей придется привыкать к оценкам, если она взялась вести расследование в Уилтшире. Так что для начала «Герб короля Альфреда» был ничуть не хуже, чем любое другое место.
И она решительно направилась на другую сторону улицы. Ее рука машинально потянулась к сумке за сигаретами, чтобы никотином подкрепить свое мужество. И — увы! Она похолодела — ее сумка! Мысленно проследив весь свой путь, Барбара поздравила себя как главного растяпу уилтширской команды с тем, что, торопясь вручить верительные грамоты и схватиться за работу, она оставила дверь машины открытой, сумку на сиденье, а ключи — какая любезность с ее стороны — в замке зажигания.
— Вот чертовщина, — пробормотала она.
Она торопливо зашагала обратно. Свернула за угол здания участка, проскочила на подъездную дорогу, обогнула мусорный бак и вбежала на крошечную стоянку. Вот когда она благословила свои маленькие, в бесшумных кроссовках, ноги. Потому что около ее «мини» стоял, наклонившись к открытой дверце, одетый в темное мужчина и, насколько она могла разглядеть, деловито рылся в ее сумке.