Барбара для соблюдения формальности позвонила в дверь дома. Подкрепила звонок жизнерадостным: «Эй, есть кто-нибудь?» — в дверь сарая. Прошла через весь двор и не торопясь приблизилась, наконец, к голубятне, как будто осмотр этого строения явился естественным результатом ее прогулки.
Круглая дверная ручка свободно болталась в досках двери. С нее осыпалась ржавчина. Ручка не хотела поворачиваться, но, когда Барбара налегла плечом на дверь, та со скрипом отворилась дюймов на семь, но дальше уже двигаться не могла из-за перекоса подгнивших от дождей досок и неровностей каменного пола. По внезапному хлопанью крыльев Барбара поняла, что голубятня еще, хотя бы частично, используется. Когда вылетела последняя птица, она протиснулась внутрь.
Свет, тусклый от поднявшейся в воздух пыли, пробивался через купол и щели крыши. Он освещал расположенные ярусами ящики для гнезд. Каменный пол был усеян комками голубиного помета, в центре располагалась лестница с тремя сломанными ступеньками, которая когда-то использовалась для сбора яиц — в те времена, когда голуби и горлицы разводились как домашняя птица.
Барбара, стараясь не наступить в свежий помет, пробралась к лестнице. И увидела, что, хотя наверху лестница прикреплялась с помощью выступающей перекладины к вертикально стоящему столбу, по замыслу она не была неподвижной. Скорее, наоборот, ее конструкция предполагала движение по периметру голубятни, давая тем самым возможность сборщику яиц легко добираться до всех гнезд, обрамлявших стены голубятни, начиная с высоты двух футов от пола до самой крыши, расположенной футах в десяти.
Лестница, как обнаружила Барбара, несмотря на ее возраст и состояние, еще могла вращаться. От толчка Барбары она скрипнула и нерешительно сдвинулась. Благодаря вертикальному шесту ее движение следовало изгибу кирпичной стены. Самодвижение обеспечивалось при помощи примитивной шестеренчатой передачи, размещенной в куполе.
Барбара перевела взгляд с лестницы на шест. Потом с шеста на гнезда. Там, где некоторые из них обвалились от времени и не были заменены, виднелась необработанная кирпичная кладка стен. Стены были шероховатыми на вид и там, где они не были испачканы пометом, в слабом освещении казались краснее, чем снаружи, освещенные солнцем. Как странно смотрелся этот красный цвет. Как будто это вовсе и не кирпич. Как будто это…
И тут она вдруг вспомнила. Ну да, конечно, кирпичи. Кирпичи и шест. Она явственно слышала записанный на пленку голос Шарлотты, когда Линли дал ей прослушать запись по телефону: «…одни только кирпичи… и майский шест…», — говорила девочка.
Переведя взгляд с кирпичей на стоящий в центре голубятни шест, Барбара почувствовала, как волосы зашевелились у нее на затылке. «Господи, Боже мой, — подумала она, — это же то самое!» Она, было, рванулась к двери, но в этот момент заметила, что гуси совершенно смолкли. Напрягая слух, она постаралась уловить хоть какие-то звуки. Ей бы хватило хотя бы тихого сытого погогатывания. Но не было ничего. «Не может быть, чтобы они до сих пор ели эту картошку, ведь так? — подумала она. — Потому что так надолго ее бы не хватило». Это навело ее на мысль, что, когда она вошла в голубятню, кто-то бросил им еще горсть корма. А из этого следует, что она уже не одна на ферме. И, в свою очередь, это говорит о том, что, если она не одна и если тот, кто появился там, снаружи, также заинтересован в тишине, как и она сама, значит, сейчас, в этот самый момент, он крадется от сарая к дому, от дома к амбару. Сжимая в руке поднятые вилы или огромный разделочный нож, дико сверкая глазами — Энтони Перкинс, который явился, чтобы разрезать на кусочки Дженет Ли. С той лишь разницей, что Дженет Ли была в тот момент в душе, а не на голубятне. И считала себя в полной безопасности, в то время как Барбара совершенно точно знает, что это не так. Особенно здесь. Где все — местоположение, само строение, кирпичи и шест — взывает к ее способности делать логические выводы. И в то же самое время грозит обрушиться на нее с ее мокрыми от пота ладонями и дрожащими коленками.
«Проклятье, — подумала Барбара. — Сейчас же возьми себя в руки, дура набитая!»
Ей нужно добиться, чтобы команда криминалистов обследовала это строение. Нужно найти что-нибудь подтверждающее присутствие здесь Шарлотты: следы густой смазки, волосок с головы, волокна ткани от одежды, отпечатки пальцев, капли крови из ссадины на коленке — вот что сейчас необходимо. Но чтобы все это организовать, нужно действовать очень тонко и дипломатично, как с сержантом Стэнли, который вряд ли радостно воспримет ее директивы, так и с миссис Элистер Харви, которая, более чем вероятно, снимет телефонную трубку, позвонит мужу и предупредит его.
Сначала надо связаться со Стэнли. Нет смысла охотиться за миссис Харви и раньше времени греть сковородку, когда курица еще не снеслась.
Выйдя на улицу, Барбара обнаружила, что молчание гусей объяснялось чрезвычайно просто. Ее машина стояла таким образом, что солнце, отражаясь от ржавеющих крыльев, образовало на земле островок тепла, и на этом-то островке довольные гуси нежились среди остатков предложенного Барбарой угощения: картофельных ломтиков с солью и уксусом.
Поглядывая то на гусей, то на сарай, то на поля за ним, то на дом, она на цыпочках подобралась к «мини». Поблизости не было ни души. Вдали промычала корова, и высоко над головой пролетел самолет, но кроме этого — никого и ничего.
Стараясь не производить лишнего шума, она скользнула в машину. Сказала гусям: «Простите, ребята» — и завела мотор. Птицы дико всполошились, неистово захлопали крыльями, зашипели, загоготали как нечистая сила. Преследуя машину Барбары, они выскочили со двора на лужайку. Здесь она нажала ногой на акселератор, мигом проскочила деревеньку Форд и помчалась по дороге в Амесфорд в нетерпеливые объятия сержанта Стэнли.
Сержант восседал в рабочей комнате, принимая в качестве свидетельств почтения доклады от двух подразделений полицейских, все последние полтора суток в поте лица трудившихся над проверкой местности в своих секторах в соответствии со схемой самого сержанта Стэнли. Люди из сектора номер 13, отрезок Дивайзис — Мелкшем, не могли сообщить ничего, за исключением неожиданного ареста владельца мотофургона, который, судя по всему, промышлял подпольной торговлей разнообразным запрещенным товаром, от марихуаны до капсул с барбитуратом.
— Торговля на автостоянке в Мелкшеме, — с удивлением пояснил один из констеблей. — И, представьте, прямо за главной улицей. Он сейчас в камере.
Достижения команды из сектора номер 5, отрезок Чиппенхейм — Кан, были не многим лучше. Но они подробнейшим образом перечисляли сержанту Стэнли каждый свой шаг. Барбара уже была готова столкнуть их силой со стульев и взашей выгнать из комнаты, чтобы, наконец, получить возможность организовать направление группы криминалистов на ферму Харви, когда вдруг, распахнув настежь двери, в комнату ворвался один из констеблей сектора 14.
— Мы его взяли, — объявил он.
Это заявление заставило всех, включая и Барбару, вскочить с мест. До этого она, испытывая свое терпение, пыталась дозвониться до Робина Пейна в ответ на его звонок. Очевидно, он звонил из телефонной будки в маленьком кафе в Мальборо, о чем она смогла догадаться из разговора с несколько слабоумной официанткой, которая подошла к телефону, когда Барбара позвонила по указанному номеру. Немалых усилий ей также стоило направить молодую девицу-констебля поинтересоваться школьным прошлым Элистера Харви в Винчестере. Но сейчас система секторов сержанта Стэнли, похоже, принесла свои плоды.
Стэнли махнул рукой, приказывая замолчать тем, кто еще продолжал говорить. Все это время он сидел за круглым столом, складывая из коллекции деревянных зубочисток стены бревенчатой хижины, что, однако, не мешало ему слушать доклады. Но теперь он встал.
— Давай, Фрэнк, — приказал он.
Фрэнк без всяких вступлений взволнованным голосом выпалил:
— Мы его взяли, сержант. Он в комнате для допросов номер три.
Барбара представила себе ужасающее зрелище — Элистер Харви, закованный в ножные кандалы, без права на поручительство и на представительство адвоката.
— Кого взяли? — спросила она.
— Эту сволочь, которая украла ребенка, — ответил Фрэнк, бросив презрительный взгляд в ее сторону. — Он механик из Коута, работает с тракторами, у него гараж около Спэниэль Бридж. Ровно в одной миле от канала.
Комната взорвалась. Все, не исключая и Барбару, бросились штурмовать карту военно-геодезического управления. Фрэнк показывал место указательным пальцем, под ногтем которого полумесяцем засохла горчица.
— Вот прямо здесь, — констебль указал на длинный участок дороги, ведущей от деревни Коут на север к поселку Бишопс Кэннинг.
Если считать вдоль трассы канала, Спэниэль Бридж находился в трех с половиной милях от того места, где нашли Шарлотту, но если воспользоваться тропинками и проселочными дорогами, то до того же места было не более полутора миль.
— Этот паразит заявляет, что якобы ничего не знает. Но у нас есть улики против него, и он готов к допросу с пристрастием.
— Отлично, — сержант Стэнли потер руки, как будто готовясь принять гостя. — Какая, говоришь, комната для допросов?
— Номер три, — ответил Фрэнк. И добавил пренебрежительно: — Подлец дрожит как осиновый лист, сержант. Еще немного на него нажать, и он расколется. Могу спорить.
Сержант Стэнли расправил плечи, готовясь приступить к выполнению задач и.
— Какие улики? — спросила Барбара.
Ее вопрос остался без ответа. Стэнли направился к двери. Барбара почувствовала, как у нее закипает внутри.
— Не торопись, Рег, — резко окликнула она его. И когда сержант нарочито медленно развернулся в ее сторону, сказала: — Фрэнк, ты говорил, у вас есть улики против этого типа… Как, хотя бы, его зовут?
— Шорт. Говард.
— Прекрасно. Так что же это за улики, которые у вас есть против Говарда Шорта?
Фрэнк вопросительно посмотрел на сержанта Стэнли, ожидая указаний. Стэнли в качестве ответа слегка вздернул подбородок. То, что Фрэнку понадобилось разрешение Стэнли, привело Барбару в ярость, но она сочла за благо сделать вид, что не обратила внимания, и спокойно ждала ответа.