Глава 21
Несмотря на то, что в данный момент технический служащий развешивал фотоснимки, отобранные помощником комиссара сэром Дэвидом Хиллером, сам помощник комиссара не пожелал откладывать по этой причине свое ежедневное ознакомление с ходом расследования. Он также не пожелал перейти в другое помещение, поскольку в этом случае не смог бы руководить правильным размещением этой фотолетописи своей жизни. Так что Линли был вынужден, надрывая голос, докладывать у окна, раздражаясь от того, что Хиллер то и дело прерывал его, да к тому же не в связи с содержанием доклада. Реплики Хиллера относились к служащему, который пытался развесить фотографии таким образом, чтобы на стекла не попадали прямые солнечные лучи, освещавшие кабинет после полудня. Ведь, как известно, солнечные лучи не только портят фотографии — их отблески мешали бы посетителям кабинета восхищаться тем, кто на них изображен.
Закончив, наконец, доклад, Линли ждал замечаний заместителя комиссара. Потирая пальцами подбородок, Хиллер любовался через окно прозаическим видом на электростанцию Бэттерсен и размышлял над услышанным. Когда он заговорил, то делал это, едва раскрывая рот, как бы подчеркивая конфиденциальность информации.
— Через полчаса у меня пресс-конференция. Мне надо подбросить им чего-нибудь пожевать, чтобы хватило до завтрашнего дня, — в его устах это прозвучало так, словно он размышлял, какую наживку бросить акулам. — Что скажете насчет этого механика из Уилтшира? Как там его зовут?
— Сержант Хейверс считает, что он не причастен. Она передала школьную форму девочки на экспертизу, возможно, ее результаты дадут нам что-то новое. Но она предполагает, что экспертиза лишь подтвердит, что механик не имеет отношения к делу Шарлотты Боуин.
— И все же… — проговорил Хиллер. — Приятно иметь возможность сказать, что кто-то из наших людей там, на месте, помогает местной полиции в их расследовании. Она проверяет его прошлое?
— Мы проверяем прошлое у всех.
— И?
Линли не хотелось выкладывать все, что он узнал. Хиллер имел склонность прихвастнуть перед прессой, и все якобы во имя авторитета Скотланд-Ярда. Газеты уже и без того знают слишком много и заинтересованы не в том, чтобы добиться торжества справедливости, а, скорее, в том, чтобы история завершилась раньше, чем их конкуренты до нее доберутся.
— Мы отслеживаем связь Блэкпул — Боуин — Лаксфорд — Уилтшир.
— Отслеживание связи не поможет нам показать себя в выгодном свете перед прессой и общественностью, инспектор.
— Наш отдел С-04 работает с отпечатками пальцев из Мерилбоуна, и у нас есть нарисованный по описанию портрет возможного подозреваемого. Скажите им, что мы анализируем улики. Потом представьте рисунок. Думаю, это их удовлетворит.
Хиллер испытующе посмотрел ему в лицо.
— Но у вас есть что-то еще, не так ли?
— Ничего определенного.
— Я полагал, что выразился достаточно ясно, когда поручал вам ведение этого дела. Я не хочу, чтобы вы придерживали информацию.
— Нет смысла мутить воду предположениями, — ответил Линли и добавил, — сэр, — чтобы сгладить ситуацию, не проясняя ее.
— Гм-м, — Хиллер знал, что в устах Линли «сэр» отнюдь не означает дружеское расположение. Казалось, он собирается ответить приказом, который доведет их разногласия до открытой ссоры. Но внезапный стук в дверь кабинета известил их о вторжении его личного секретаря. Чуть приоткрыв дверь, она объявила:
— Сэр Дэвид, вы просили напомнить вам за тридцать минут до начала пресс-конференции. Гример уже ждет.
Линли с трудом удержался от улыбки при мысли о Хиллере, нарумяненном и с накрашенными ресницами, позирующем перед камерами репортеров из теленовостей. Он сказал:
— Тогда не смею мешать, — и воспользовался удобным моментом, чтобы ретироваться.
Вернувшись к себе в кабинет, Линли застал Нкату сидящим за его столом с телефонной трубкой в руке.
— Констебль уголовной полиции Уинстон Нката, — говорил он. — Нката, Н-к-а-т-а. Передайте ему, что нам нужно переговорить, хорошо? — Нката положил трубку. Увидев Линли в дверях, он начал подниматься с кресла.
Линли махнул ему рукой, чтобы оставался на месте, и сел на другой стул — напротив, там, где обычно сидела Хейверс.
— Ну? — спросил он.
— Есть кое-что по связи Боуин — Блэкпул, — ответил Нката. — Председатель ассоциации избирателей ее округа был на той конференции тори. Некий полковник Джулиан Вудворт. Вы его не знаете? Мы с ним очень мило побеседовали в Мерилбоуне сразу после того, как я оставил вас в этом брошенном доме.
Полковник Вудворт, как рассказал Нката, был отставным военным лет семидесяти. В прошлом преподаватель военной истории, он вышел в отставку в шестьдесят пять лет и переехал в Лондон, чтобы быть ближе к сыну.
— Души в нем не чает, в своем Джоеле, — сказал Нката о сыне полковника, — у меня такое впечатление, что полковник ради него готов на все. Он добился для парня этой должности у Ив Боуин, вы знаете. И брал его с собой в Блэкпул, на эту конференцию тори.
— Джоел Вудворт был там? Сколько ему тогда было лет?
— Всего девятнадцать. Он в это время поступил в Лондонский университет, чтобы изучать политику. И до сих пор в свободное время работает над докторской диссертацией, с двадцати двух лет. Если верить сведениям из аппарата Боуин, там он в данный момент и находится. Он был следующим в моем списке, но я никак не мог его засечь. С двенадцати дня пытался.
— Есть какая-нибудь связь с Уилтширом? Какие-либо причины у того или другого Вудворта стремиться сбросить Ив Боуин?
— Над Уилтширом я еще работаю. Но, должен сказать, у полковника есть свои планы для Джоела. В сфере политики. И ему не важно, что об этом думают другие.
— Парламент?
— В точку. И, кроме того, он не в восторге от миссис Боуин.
Полковник Вудворт, продолжал Нката, имел твердые убеждения относительно того, где место женщины — оно не в политике. Сам полковник трижды женился и трижды овдовел, и ни одна из его жен не испытывала потребности самоутверждаться в какой-либо другой области, кроме домашнего очага. Признавая, что у Ив Боуин «котелок варит получше нашего премьера», он также признавал, что недолюбливает ее. Но полковник Вудворт обладал достаточным цинизмом, чтобы понимать, что для сохранения в округе власти консерваторов они должны выставить на выборы наилучшего из всех кандидата, даже если этот наилучший кандидат лично ему не слишком симпатичен.
— Он хотел бы ее кем-то заменить? — спросил Линли.
— Спит и видит, как бы заменить ее на своего сыночка, — ответил Нката. — Но это не сможет произойти, если что-то или кто-то не отстранит от власти Боуин.
Интригующее сообщение, подумал Линли. И подтверждает ту же мысль, что и сама Ив Боуин высказала другими словами: «В политике под маской друзей прячутся злейшие враги».
— А что Элистер Харви? — спросил Нката.
— Скользкий как уж.
— Политик.
— Кажется, он ничего не знает о Боуин и Лаксфорде в Блэкпуле. Утверждает даже, что не знал, что Боуин была там.
— Вы ему верите?
— Если честно, в тот момент верил. Но потом позвонила Хейверс.
Линли пересказал Нкате, что сообщила ему Хейверс, закончив словами:
— Она сумела также раскопать кое-что о жизни Харви в Винчестере. В перечне его увлечений фигурирует почти все, что только можно предположить. Но особенно интересным кажется одно его увлечение: последние два года обучения там он активно участвовал в работе экологических экспедиций и походов. Большинство этих походов проходили в Уилтшире, на равнине Солсбери.
— Значит, местность ему знакома?
Линли протянул руку через стол к сколотым веером запискам о телефонных сообщениях, лежавшим рядом с телефоном. Одев очки, он пролистал записки и спросил:
— Есть что-нибудь новое о бродяге?
— Пока ничего. Но еще рано. Мы все еще не смогли разыскать всех специальных констеблей с Вигмор-стрит, чтобы показать им рисунок. И никто из парней, проверяющих местные ночлежки, еще не отчитывался.
Линли бросил записки с сообщениями на стол, снял очки и потер глаза.
— Похоже, мы продвигаемся со скоростью улитки.
— Хиллер? — мудро спросил Нката.
— Как обычно. Он бы хотел, чтобы мы закруглились с этим в двадцать четыре часа, во славу родного Скотланд-Ярда. Но он знает, каковы реальные трудности, и не собирается оспаривать, что мы оказались в весьма невыгодном положении.
Линли подумал о репортерах, которых он встретил у дома Ив Боуин накануне вечером, о газетных киосках сегодня утром: «Охота полицейских идет полным ходом» и «Член парламента заявила — никаких полицейских» пестрели доски объявлений, рекламирующих содержание главной публикации дня.
— Черт бы их побрал, — пробормотал он.
— Кого это? — осведомился Нката.
— Боуин с Лаксфордом. Завтра ровно неделя со дня похищения. Если бы они заявили в первые же часы, когда ребенок исчез, мы бы уже все распутали. А сейчас получается, что мы подогреваем остывший след, опрашиваем возможных свидетелей, у которых нет интереса к делу и не о чем рассказать, просим их вспомнить что-то, что они, может быть, видели шесть дней назад. Это сумасшествие. Мы надеемся только на удачу, и мне это не очень нравится.
— Но нам должно повезти, в большинстве случаев так и бывало, — Нката откинулся назад в кресле Линли. Ему очень подходило это место за столом. Он вытянул руки, закинул их за голову. Улыбнулся. Эта улыбка говорила Линли — я знаю, у вас имеется что-то еще.
— Имеется. Ох, имеется.
— И?
— Это Уилтшир.
— Связь Уилтшира с кем?
— Вот здесь-то и начинаются настоящие загадки.
Уличные пробки не давали им двигаться ни на Уайтхолле, ни на Стренде, но благодаря этому продвижению черепашьим шагом между полными остановками Линли получил возможность прочесть статью, которую Нката откопал в приложении к «Санди Таймс», когда интересовался прошлым подозреваемых. Она была написана полтора месяца назад, называлась «Изменить лицо таблоида» и посвящалась Дэнису Лаксфорду.