У Ваксина, одного изъ однокурсниковъ Телепнева, собралась большая компанія, — почти весь курсъ. Этотъ Ваксинъ былъ купеческаго рода, проживалъ хорошія деньги и нанималъ квартиру противъ самаго университетскаго подъѣзда. Приготовленія къ экзамену въ его квартирѣ происходили больше на зеленомъ сукнѣ; вмѣсто химическихъ терминовъ и историческикъ именъ слышалось только: „черви“, „бубны“, „купилъ“, „пасъ“ и „гранъ-мизеръ“.
Дѣло было наканунѣ экзамена ботаники. Составилось цѣлое совѣщаніе о томъ: какъ бы выдти всѣмъ на шарманка и провести кандидата Ноля на сухой. Билеты писали сами студенты.
— Что же, братцы, — спрашивалъ одинъ изъ сибиряковъ, тотъ самый который занимался съ Теле пневымъ, — вѣдь надо устроить представленіе. Ваксинъ, давай же, братъ, сюда билеты-то.
Телепневъ былъ также приглашенъ на совѣщаніе, но дѣятельнаго участія въ немъ не принималъ, а только поглядывалъ на другихъ.
— Ну, вотъ вамъ и карточки, — вскричалъ Ваксинъ, выкладывая на столъ двѣ пачки. — Вотъ эта для начальства, а эта для домашняго обихода.
Всѣ начали разсматривать билеты, сличать ихъ, одного ли цвѣта бумага, хорошо ли выведены номера, а потомъ каждый себѣ выбралъ по билету.
— Ну братцы, — вскричалъ Ваксинъ, — всѣ ли теперь разобрали.
— Всѣ, всѣ, послышалось нѣсколько голосовъ.
— Ну, такъ репетицію слѣдуетъ устроить.
Устроили репетицію. Долгошеяго саратовца посадили за «толъ. Онъ' долженъ былъ представлять собой профессора. Одну пачку билетовъ разложили по столу; другая была разобрана по рукамъ и каждый держалъ билетъ двумя пальцами лѣвой руки, засунувъ его въ обшлагъ сюртука. Телеп-. неву достался также билетъ.
— Господа, — началъ было онъ, — да вѣдь это ужь будетъ черезчуръ не благовидно.
«— Вотъ еще, — закричали почти всѣ,—неужели эту чушь зубрить? Коли хочешь, выходи безъ билета.
— Не смѣешь, не смѣешь! — крикнуло нѣсколько голосовъ. — Ужь коли согласились, господа, такъ не финтить.
Телепневъ замолчалъ. Въ самомъ дѣлѣ, нечего было бла-городствовать, слѣдовало подчиниться общей затѣѣ.
— Ну, господа, — кричалъ Ваксинъ, — подходить ко столу нужно втроемъ, а не въ одиночку. Ну, подходи, братцы, по алфавиту.
Подошли трое къ столу, взяли по билету, и ретируясь отъ стола, заходили другъ за друга и въ это время вытаскивали изъ рукава билеты. Почти всѣ произвели эту-операцію довольно ловко, такъ что долгошеій саратовецъ, изображавшій профессора, то и дѣло покрикивалъ: „Хорошо, братцы, важнецъ!“
Всѣ были очень довольны представленіемъ, которое кончилось тѣмъ, что въ той же комнатѣ поставили три ломберныхъ стола и начались опять пцкендрящя, большіе и малые мизеры.
Телепневъ взялъ съ собой билетъ и пошелъ домой, Очень ему не нравилась эта продѣлка, но, по правдѣ сказать, одъ тоже не совсѣмъ былъ увѣренъ въ успѣхѣ экзамена. Ботаника ему не далась; а не хотѣлось бы въ первый же день шлепнуться.
Въ это время Абласовъ съ товарищемъ своимъ Генерозо-вымъ сидѣли въ анатомическомъ театрѣ и по конспекту проходили міологію. Съ профессоромъ анатоміи нельзя было съиграть такой же штуки, какъ съ кандидатомъ Нолемъ- Оцъ никогда не ограничивался однимъ билетомъ, а, какъ говорятъ, студенты, прохаживался по всему предмету, Наканунѣ они не спали всю ночь и, надѣлавши билетовъ, отвѣчали другъ другу поочередно, Во всѣхъ углахъ анатомическаго театра виднѣлись кучки студентовъ. Экзаменъ анатоміи для каждаго былъ роковой день, рѣшавшій судьбу цѣлаго года.
Для нѣкоторыхъ же это былъ турниръ, на которомъ они могли выставиться 'на глаза профессора. Одинъ маленькій казеннокоштный студентъ дошелъ до такого художества, что, за-жмуря глаза, указывалъ на кости всякую ямочку и, какъ заведенная машина, каталъ по запискамъ, не опуская ни одного слова.
Когда Абласовъ прошелъ съ Генерозовымъ весь конспектъ они начали его еще разъ и далеко за полночь раздавался глухой и басистый голосъ семинариста, произносящій скороговоркою латинскія имена безчисленныхъ мышцъ и сухожилій, нервовъ и сосудовъ^ изъ которыхъ каждое должно было засѣсть въ памяти для предстоящаго, страшнаго экзамена.
Открытіе экзаменовъ облекалось всегда въ довольно торжественную форму. Въ актовой залѣ ставили нѣсколько большихъ столовъ, обтянутыхъ черной клеенкой. Подъ ка®едрой помѣщался столъ, покрытый краснымъ сукномъ съ зерцаломъ. За этимъ столомъ экзаменовали обыкновенно изъ какого-нибудь первостатейнаго предмета, изъ какой-нибудь деканской-науки. Направо отъ входа въ залу, въ первый экзаменъ, всегда, располагался профессоръ анатоміи. Множество аппаратовъ и костей покрывали огромный столъ. Большая, курчавая голова профессора высилась надъ всей этой анатомической выставкой. Скелетъ стоялъ по правую руку его. Противъ него, на столѣ, ставили графинъ воды и стаканъ. Эта привычка была освящена преданіемъ долгихъ лѣтъ.
Съ девяти часовъ волны студентовъ колыхались уже въ верхнемъ корридорѣ, въ двухъ переднихъ комнатахъ и въ залѣ. Половина залы была уставлена креслами и стульями для экзаменующихся. Нѣкоторые приходили и, занявши мѣста, уже не покидали его до той минуты, когда ихъ вызовутъ. Это были, или зубрилы, увѣренные, что они знаютъ каждый билетъ зубъ въ зубъ, или безнадежные и крайне равнодушные субъекты, убѣдившіеся, что какъ ты себѣ не волнуйся, а ни коимъ образомъ нельзя вдругъ узнать то, чего никогда не читалъ. Въ проходѣ между креслами, въ передней комнатѣ и въ корридорахъ, сновали студенты, съ тетрадками подъ мышкой, съ тетрадками въ рукахъ, съ тетрадками въ карманахъ. Они неистово зубрили; иные даже вслухъ. Ничего не видя и не слыша, они всѣхъ толкали и бѣгали, какъ угорѣлые, съ тупыми, на записки устремленными глазами. То и дѣло переворачивали они листы, и заглядывали то туда, то сюда, желая, въ полчаса пересмотрѣть и про-твердить все, что у нихъ было не твердо. Непріятно испытывать ощущенія подобныхъ экземпляровъ. Ихъ нервическая лихорадка растетъ съ каждой минутой, по мѣрѣ приближенія къ тому моменту, когда надо подойти къ экзаменаціонному столу и выдернуть билетъ.
Но много было народу веселаго и безпечнаго. Тѣ стояли кучками въ корридорѣ, въ передней, въ самой залѣ, вели громкіе разговоры, потѣшали другъ друга росказнями и прибаутками.
Когда Телепневъ, снявши внизу шинель, поднялся по парадной лѣстницѣ, его охватилъ гулъ, сходившій по всему верхнему корридору. Мундиры такъ и пестрѣли въ глазахъ, особливо при входѣ въ залу. Во второй пріемной комнатѣ у окна стояли кучкой однокурсники Телепнева. Онъ подошелъ къ нимъ.
— Ну, братъ, — встрѣтилъ его Ваксинъ, — билетики представили начальству; теперь, братцы, не плошай.
— А здѣсь Ноль? — спросилъ Телепневъ.
— Въ профессорской, сейчасъ выкатитъ. Его посадятъ за тотъ столъ, что около китайскаго шкапа, возлѣ самыхъ креселъ.
— А кто депутатомъ?
— Депутатомъ Сашенька, химикъ… Просто лафа будетъ, коли никто не сбрендитъ.
Камералисты-первокурсники смотрѣли очень бодро, хотя больше половины ихъ, что называется, въ зубъ не-умѣла толкнуть безъ своихъ билетовъ. Всѣ двинулись гурьбой въ залу и заняли ближайшія кресла къ тому столу, за которымъ долженъ былъ экзаменовать кандидатъ Ноль. Телепневъ помѣстился позади всѣхъ однокурсниковъ, въ третьемъ ряду креселъ. Онъ оглянулъ залу. Та часть ея, гдѣ стояли столы, была еще пуста; только два помощнйка инспектора ходили, размѣреннымъ шагомъ, въ новыхъ виц-мундирахъ и посматривали, не видать ли гдѣ-нибудь студента въ сюртукѣ? Наконецъ, въ началѣ одинадцатаго, изъ дверей профессорской залы показалось нѣсколько человѣкъ. Длинноногій кандидатъ Ноль замѣченъ былъ сейчасъ же ожидавшими его камералистами. Онъ выступалъ не сгибая колѣнъ, со спискомъ въ рукахъ. Профессора разсѣлись по разнымъ столамъ; за зерцаломъ помѣстился грозный деканъ и профессоръ Вогель, читавшій уголовное право. Къ нимъ же присѣлъ ректоръ со звѣздой. Возлѣ скелета показалась кудрявая голова анатома, и медики, цѣлой стѣной, окружили столъ, покрытый аппаратами и костями. Кандидатъ Ноль дѣйствительно расположился на томъ мѣстѣ, о которомъ говорилъ Ваксинъ.' Сашенька, какъ называли студенты профессора химіи, похаживалъ вокругъ стола и дрягалъ ногами. Кандидатъ методически разложилъ списокъ и билеты вѣеромъ. Камералисты придвинулись кучкой. Впереди всѣхъ стояли сибиряки; какъ казенные, они значились по спискамъ раньше своекоштныхъ студентовъ.
Началось представленіе вчерашней репетиціи. Человѣка четыре отвѣтили благополучно. Каждый бралъ лѣвой рукой билетъ, ретировался за товарища, мялъ въ рукахъ доставшійся ему билетъ, а свой вынималъ изъ праваго обшлага. Ваксинъ, какъ главный заводчикъ, совершилъ эту операцію блистательно, почти на глазахъ депутата и получилъ пятерку. Кандидатъ Ноль только корчилъ свои длинные пальцы, силясь изобразить ими тычинки, пестики и чешуйки. Съ торжествующимъ видомъ отошелъ Ваксинъ отъ стола, й шепнулъ товарищамъ: „Валяй братцы, накатывай его, дурака!….“ Телепневу приходилось отвѣчать одному изъ послѣднихъ. Послѣ Ваксина благополучно кончили еще человѣка три. Д шла очередь до длйноійеяго саратовца. Онъ былъ малый трусливый и очень неловкій. Когда онъ выбиралъ билетъ изъ кучки, онъ не съумѣлъ это сдѣлать одной лѣвой рукой, билеты пристали одинъ къ другому и надо было пустите> въ-ходъ правую руку. Поднявши ее, онъ выронилъ билетъ, который держалъ за обшлагомъ, ужасно смѣшался и началъ рыться обѣими руками, въ билетахъ. Кандидадъ Ноль взглянулъ на него своими зелеными глазами и нахмурился.
— Который номеръ? — спросилъ онъ лаконически.
— Семнадцатый, — отвѣчалъ покраснѣвшій саратовецъ.
— Семнадцатый ужь былъ.
Всѣ первокурсики, которымъ предстояло еще эккамено-ваться дрогнули, дѣло было проиграно. Могъ произойти скандалъ. Кандидадъ Ноль началъ пересматривать кучку билетовъ уже отвѣченныхъ и нашелъ тамъ семнадцатый номеръ. Онъ покраснѣлъ; но такъ какъ, по натурѣ своей, лишенъ былъ всякой способности произвести какую-нибудь сцену, то ограничился только тѣмъ, что надулъ губы и своимъ сухимъ, указательнымъ перстомъ ткнулъ въ пачку билетовъ, показывая тѣмъ, что нужно взять новый билетъ. Саратовецъ взялъ. По счастью, ему достался вопросъ изъ терминологіи и онъ отвѣтилъ порядочно; но кандидадъ этимъ не удовольствовался. Убѣдившись въ коварствѣ и школьничествѣ своихъ