ой усопшей, которая не состояла членом нашей конгрегации, которая не принадлежала даже к нашей вере, по усопшей, о которой мы знаем очень мало, но чья трагичная смерть переплелась с жизнью нашей общины…
По дороге домой раввин и его жена разговаривали мало. Наконец он сказал:
– Я заметил, как миссис Шварц подошла к тебе и выразила тебе свое сочувствие.
– Все-таки она добрая, Дэйвид, и побуждения у нее были самые чистые. – Помолчав, она тревожно добавила: – 0, Дэйвид, мне все это-ужасно не нравится.
– Мне, пожалуй, тоже, – тихо ответил он.
14
В субботу религиозного воодушевления не стало: на утреннее богослужение пришли все те же два десятка мужчин, которые всегда приходили. Вернувшись из синагоги, раввин застал дома ожидавшего его начальника полиции Лэнигена.
– Мне очень не хотелось нарушить вашу субботу, рабби, но мы просто не можем прекратить расследование. В полиции, увы, нет праздников.
– Все в порядке. Наша религия тоже отдает предпочтение экстренной необходимости перед ритуальными требованиями.
– Мы закончили осмотр вашей машины. Кто-нибудь из моих ребят пригонит ее вам завтра, а то, если будете в городе, сможете забрать сами.
– Чудесно.
– Теперь мне бы хотелось проверить с вами все то, что мы нашли в машине. – Он достал из портфеля несколько целлулоидных коробочек, помеченных чернилами. – Вот это мы нашли под передним сиденьем, – сказал он, вываливая содержимое коробочки на стол. Там была кое-какая мелочь, квитанция гаража за какой-то ремонт машины несколько месяцев тому назад, обертка от пятицентовой конфетки, маленький еврейско-английский календарик и целлофановый женский берет.
– Это все наше, – сказал раввин, взглянув на предметы. – Берет, кажется, принадлежит жене. Впрочем, почему бы вам не спросить у нее для вящей верности?
– Уже спрашивал.
– За обертку и за мелочь я не ручаюсь, но конфету я съел. Она была вполне кошерной. Что же касается календарика, то я их получаю перед Новым годым десятками. – Он выдвинул ящик стола. – Вот еще один.
– Ладно, – сказал Лэниген, вкладывая предметы обратно в коробочку и вываливая на стол содержимое следующей: – А вот это мы нашли в мусорнике под щитком приборов. – Там были несколько помятых бумажных салфеток со следами помады, палочка от мороженого и пустая коробка из-под сигарет.
– Нормально, – сказал раввин.
– Похоже на помаду жены?
– Это уж лучше вы у нее спросите, – улыбнулся раввин.
– Уже спрашивал. Вроде ее, – буркнул Лэниген и вывалил на стол третью коробочку, содержавшую предметы, найденные во внутреннем отделении: помятый пакет бумажных салфеток, губная помада, несколько дорожных карт, молитвенничек, карандаш, пластмассовая шариковая ручка, дюжина карточек, карманный фонарик и помятая пачка сигарет.
– И это нормально, – сказал раввин. – За помаду я даже могу поручиться, так как когда жена ее купила, я еще сказал ей, помнится, что ей бы цены не было, если бы стекляшки, которыми она украшена, были настоящие. Она заплатила за нее доллар или полтора, а посмотрите, сколько на ней “бриллиантов11.
– Они продаются десятками тысяч, так что вы не можете быть уверены, что ваша жена купила именно эту палочку.
– Нет, конечно. Но это было бы уж очень странное совпадение.
– Совпадения случаются самые странные, рабби. Убитая пользовалась той же помадой. Да и странного тут нет ничего. Эта помада очень популярна, в особенности среди блондинок.
– Она, значит, была блондинкой?
– Да, она была блондинкой. На фонарике, рабби, мы не обнаружили никаких отпечатков пальцев…
– Последний раз я его держал в руках, – ответил раввин, подумав, – когда вытирал его от помады. Понятно, что стер и отпечатки.
– Осталось еще содержимое пепельниц. В пепельнице заднего сиденья всего один окурок со следами помады. В передней пепельнице – около десятка окурков. Те же сигареты и та же помада. Видно, жена оставила. Вы ведь не курите?
– Если бы я даже курил, помады во всяком случае на окурках не оставил бы.
– Тогда у меня все. Мы попридержим эти вещи некоторое время, если не возражаете.
– Держите сколько угодно. А как идет расследование вообще?
– Продвигается помаленьку. Вчера мы еще многого не знали. Медицинский эксперт с точностью установил, что глумления никакого не было, зато обнаружил нечто другое: девица была беременна…
– Она что же – была замужем?
– Вот этого мы с точностью еще не знаем. Брачного свидетельства мы среди ее бумаг не нашли, зато в сумке, которую нашли в вашей машине, лежало обручальное кольцо. Миссис Серафино считает, что она не была замужем, но если бы она и была, она бы, конечно, не призналась в этом хозяйке, так как могла потерять место.
– Да, это объясняет и тот факт, что она носила кольцо не на пальце, а в сумке. При встречах с мужем она, возможно, надевала кольцо, а потом, дома, снимала.
– Вполне возможно.
– А тому вы нашли объяснение, каким образом ее сумка вдруг оказалась в моей машине?
– Убийца мог подбросить ее нарочно, чтобы навести подозрения на вас. Вы никого не знаете, рабби, кто был бы на это способен?
– В конгрегации немало, конечно, таких, кто не питает ко мне особых симпатий, – покачал раввин головой, – но я не вижу среди них ни одного, кто был бы способен на такое дело, а тем более – на убийство. Кроме же членов общины я здесь никого не знаю.
– Вы, пожалуй, правы. Но если никто сумку не подложил, то это может означать только то, что сама девушка просидела некоторое время в вашей машине. И уже только потом ее почему-то, – может, убийца заметил все-таки, что у вас горит свет, – перенесли во двор.
– Я тоже так думаю.
– Существует еще один вариант, рабби, – улыбнулся Лэниген, – который мы обязаны принять во внимание, так как он согласуется с известными нам фактами.
– Кажется, я догадываюсь, о каком варианте идет речь. Когда Стэнли пришел ко мне домой, чтобы доложить о прибытии книг, я, мол, воспользовался этим предлогом, чтобы выйти из дому и встретиться с этой девицей, с которой у меня якобы была интимная связь. Встречались же мы в синагоге, в моем кабинете. Я ждал, ждал, но она все не приходила, и я решил вернуться домой. Но как раз когда я выходил, она вдруг появилась. Так как дверь захлопнуло, мы сели с ней в машину. Тут-то она мне и сказала, что она беременна, и потребовала, чтобы я развелся с женой и женился на ней. Поэтому я ее задушил, перенес труп на газон за стеной и преспокойно пошел себе домой.
– Звучит, конечно, нелепо, но что касается места и времени – не абсолютно невозможно. Если бы мне предложили пари, я бы поставил один против миллиона. Тем не менее, если вы собираетесь поехать куда-нибудь, то я бы попросил вас воздержаться пока.
– Я понимаю, – ответил раввин.
Лэниген уже взялся за ручку двери, но вдруг обернулся .
– О, чуть не забыл, рабби. Ночной дежурный Нормэн говорит, что никто не встретился ему в ту ночь, в том числе и вы. – Увидев изумленное лицо раввина, он усмехнулся и вышел.
15
Все субботние газеты приводили фотографию Элспет Блич, и уже в шесть часов вечера к Хью Лэнигену стали стекаться результаты. Это его нисколько не удивило. Ведь девушка вышла из дому сразу пополудни, и ее, конечно, видели очень многие. Некоторые начали звонить сразу, другие, пожалуй, подумают, прежде чем связаться с полицией.
Первым позвонил врач из Линна. Он сказал, что молодая женщина была у него в четверг после обеда. Назвала она себя миссис Элизабет Браун. Оставила адрес и номер телефона. Улица была указана правильно, но в номере дома цифры были переставлены. Телефон же она указала Хаскинсов. Врач заявил, что он обследовал пациентку, нашел ее здоровье отличным и установил, что она в первой стадии беременности. Расстроенная? Не больше, чем многие его пациентки в подобном положении. Некоторые приходили в восторг, узнав, что они беременны, но были и такие, которые хоть и состояли в законном браке, а все-таки расстраивались .
Не говорила ли она о том, что собирается делать вечером? Нет, он в этом уверен. Может быть, она поговорила с секретаршей, но та уже ушла. Если это нужно, он позвонит и спросит ее. Ему сказали, что это было бы желательно, и он сказал, что позвонит.
Почти сразу после доктора позвонила и секретарша. Увидев фотографию в газетах, она ее тут же узнала. Да, она пришла на прием к доктору в четверг днем.
Нет, ничего необычного она не заметила. Планы? Нет, молодая женщина ничего такого не сказала. Впрочем, да! Уходя, спросила, откуда можно позвонить по телефону. Секретарша предложила ей свой телефон, но та предпочла автомат.
Затем последовала целая серия звонков от всевозможных людей. Некоторые видели ее в линнских магазинах, где она вполне могла быть; другие якобы видели в более отдаленных городах, где она, вероятно, вовсе и не была. Позвонил работник какой-то бензозаправки и сказал, что видел ее на заднем сиденье мотоцикла, который заехал заправиться и заодно навести какую-то справку. Заведующий какого-то увеселительного парка позвонил из Нью-Хэмпшира и упорно утверждал, что она была у него в три часа дня и искала у него работу.
Лэниген не отходил от телефона до семи часов. Отправляясь домой ужинать, он строго-настрого приказал немедленно соединить его, если поступят еще звонки, касающиеся Элспет Блич. К счастью, таких звонков больше не было, так что ему удалось спокойно поесть. Он только кончил, как в дверь позвонили. Он пошел открывать и впустил Агнессу Грэшэм, хозяйку ресторана 1‘Прибой" .
Миссис Грэшэм была видная дама, несмотря на ее шестьдесят лет. Тщательно уложенные белоснежные волосы подчеркивали ее благородную внешность. Она вела себя с достоинством, подобающим одной из самых преуспевающих деловых женщин города.
– Я позвонила в отделение, а там мне сказали, что вы ушли домой. – В ее тоне слышался легкий укор.
– Войдите, Эджи. Может, чашечку кофе?