Правда, эти льготы касаются только профессионалов, путешествующих через серое лимбо.
— Это что-то вроде подпространства?
— В некотором роде. Одним словом, первичная Среда, в которой произошел большой взрыв, положивший начало нашей вселенной. Хотя термин «Среда» тоже недопустимое, то есть, многозначное упрощение. Скорее, это область с единственной пространственной координатой и бесконечным множеством временных. Наша вселенная анизотропна и обладает вектором вращения. Но это слишком специальные материи… Так вот прорыв граничной плевы — обращаю ваше внимание, именно двукратный прорыв, — создает ощущение перехода в новое тело, в иную ипостась. В этом, возможно, и состоит цель, ради которой стоит жить.
— Отчего же вам не обрести плоть прямо здесь, в помещениях фламатера?
Глаза старца широко открылись, щеки побагровели. Он часто задышал. Только спустя несколько минут, когда я окончательно осознал, что сморозил неслыханную глупость; хуже того, нанес смертельное оскорбление, когда меня бросило в краску, и я не знал куда девать руки, — гость сухо ответил.
— Как же можно-с! Это, знаете ли, нелепость!.. Полный беспредел! Обидно даже слышать. Как же — себя, свой чистый разум и в нечто первобытное, грязное. Как только у вас язык повернулся.
— Простите! — с трудом вымолвил я и все равно сквозь волну досады, искреннего сожаления где-то на краю сознания сработало трезво, ясно — это форма извинения, этот полуернический пафос мне что-то очень напомнил. Как же, деланные возмущения Азазелло из булгаковского романа. От этой мысли мое раскаяние не стало фальшивым, но печали прибавилось. Они накрепко загородились от меня нашими же реакциями, выражениями, словечками, литературными и киношными реминисценциями. Этот экран был непробиваем. Как я мог добраться до сути, до их истинного облика, мироощущения, философии? У них на все про все был готов ответ. Мы вечно будем играть в прятки и мне предстояло без конца водить?..
Между тем старец никак не мог успокоиться.
— Нет, вы знаете, уж будьте любезны поосторожнее в выражениях. Тем более, что подобное кровосмешение запрещено законом. Как вам в голову пришло: себя — и в чужую форму!
— Раскаиваюсь и сожалею. Однако раз мы дошли до тонкостей, хотелось бы обратить ваше внимание, что и меня не очень-то устраивает беседа с болваном, изображающим родоначальника марксизма. Общаясь с ним, я не могу отделаться от ощущения, что нахожусь в сумасшедшем доме. Мне трудно сосредоточиться, поэтому обращаюсь к вам с просьбой подыскать более подходящее обличье для контакта. Разумеется, с моей помощью. Что-нибудь непритязательное, не действующее на нервы. Придайте биороботу привычную вам форму. Естественного живого…
— Вы не понимаете, это запрещено законом. И очень тягостно. Как вы не понимаете… И воплощение в низшие формы для поддержания телесного существования, и принятие оригинального облика для введения каких-то дел с аборигенами. Кроме того это тяжкое, несправедливое наказание. Случалось, ди выбирали смерть, но только не это.
— Я не понимаю. Вы же мечтаете о телесной оболочке? Вам не кажется, что здесь налицо противоречие.
Голос погрустневшего старца приобрел какой-то нежный, волнующий оттенок.
— Вы прощены… пока. Но впредь должны вести себя как паинька. Да, мы стремимся обрести телесные оболочки, но это возможно только в объятиях цивилизации Ди. В родных краях. После соответствующих консультаций и проб. Но прежде нам надо будет отчитаться, объяснить, каким образом мы лишились тел и пройти обряд очищения. Поэтому мы обязаны хранить верность закону и обычаю, и разгуливать по этим подземным ходам в вымышленном обличии, изображать некий реальный синклит цивилизации Ди там, где не может быть и не должно быть никакой естественной ячейки — это верх варварства и крайняя степень падения. Подобные искусственные органоформы — примитивные грязные сосуды, полные скверны и греха. Никакой высокий разум, ни воспитание, ни соответствующая подготовка не способны удержать изготовленные кустарным методом формы от жажды зла. Ведь они же совокупляться начнут!.. Тело должно быть также чисто, как и дух, иначе огонь, плач и скрежет зубовный. То ли дело возродиться в лоне цивилизации Ди. Это сказка, обретение рая.
Старец, напоминавший Карла Маркса, утер глаза рукавом.
— У нас, — осторожно начал я, — несколько иные взгляды по этому вопросу и, оказавшись на дикой, но приспособленной для жизни чужой планете, люди бы постепенно заселили бы ее…
— Да, — решительно громыхнул баском Карл Маркс, — с вас станется. Дай вам волю, и вы разнесете скверну по всей вселенной. Это заявляю я, начальник вооружения. Высокому разуму чужда телесная оболочка иной жизни, слияние возможно только в идеальной, мысленной форме. Когда-нибудь вы тоже поймете это. Вселенная многим открыла глаза, многих просветила. Экспансия какой-либо одной расы на руку лишь архонтам. Если вы рискнете преступить Завет, вас заставят его уважать.
Старик как-то яростно всхлипнул, нечленораздельный многоголосный стон вырвался у него — в ту минуту он более, чем когда-либо, напоминал куклу, восковую фигуру. Наконец взгляд его снова осмыслился, и уже другой голос, с иными призвуками, характерной мелодикой — я сразу уловил это — повел разговор.
— Коллега вспылил. Мы приносим извинения. Синклит согласен, что чем меньше темных пятен между нами, тем успешнее будет развиваться наше сотрудничество. Непонимание способно омрачить нашу совместную деятельность. В какой-то степени. Это имело бы нежелательные последствия не только для нашей экспедиции, но и для вас. Вашего земного сонма.
Я невольно улыбнулся — эк, фламатер поднахватался в непривычной для него речи. Слушая его, мне невольно припомнился Василь Васильевич, однако если фавн вполне свободно и органично употреблял штампы, то у пришельца изъяснение происходило с некоторой натугой. Неточное словоупотребление, нарочитое выпячивание навеяных киношным стилем словечек говорили о том, что всеведение его ограничено. Между тем последнее замечание насчет нашего сонма хранителей насторожило меня.
Дедушка Маркс поднялся и, расхаживая по комнате, помахивая указательным пальцем, принялся излагать.
— Наша щепетильность в вопросах телесного общения не должна служить помехой к плодотворному сотрудничеству. Кроме активного нежелания распространяться по поверхности вашей… э-э… планеты, у нас не было на это разрешения. Наша миссия носила конфиденциальный характер. Цель её вас заинтересовать не может, вы просто не в состоянии осознать принципиальную важность проделанной нами работы, а упрощение, пересказ, примитивное объяснение может привести в самым нежелательным последствиям. Полузнание, неполная, лишенная должного объема информация рождает химеры. Их преодоление может дорого стоить вашему сонму хранителей. Мы с уважением относимся к вашей деятельности по сохранению культурного и естественного своеобразия Земли. Мы можем кое-что предложить в обмен на сотрудничество, однако полная автономия каждой из наших сторон обсуждению не подлежит.
— То есть, вы сами по себе, мы сами, — подытожил я.
— Именно. Собственно мы находимся по одну сторону линии, разделившей наш многомерный континуум. Вы держите свой участок обороны, мы свой. И поверьте, наш неизмеримо сложнее, масштабнее. Мы предлагаем заключить союз. Задача — проверить стартовый комплекс, позволяющий осуществить субпространственный переход. Он расположен на спутнике Сатурна Титане. Подремонтировать, провести профилактику, восстановить связь с приводной станцией, расположенной на Луне. В обмен мы готовы поделиться информацией о том, что было до потопа.
— Что же, и потоп был?
— Был, несколько раз. Возьмем, например, эпоху Плиоцена. Это как раз шесть миллионов лет назад. Уже в те время Земля была населена. Не знаю, огорчит или обрадует вас известие, что именно тогда был создан подвид Змея Огненного Волка.
Я затаил дыхание.
— В те поры — тринадцать раз по полу миллиону лет назад (это примерно 1/40 галактического года) на вашей планете поселилась диморфная раса, прибывшая сюда из иной галактики. Их было немного, беглецов, оставивших родину. Доставило их в окрестности Солнечной системы удивительное существо, обитающее в звездных туманностях. Мы их встречали во время нашего путешествия. Пришельцев было немного, примерно по тысяче особей первого и второго вида. На Земле они застали райские условия — да будет вам известно, что отдел Плиоцена с точки зрения климатических условий, был самым замечательным периодом в истории планеты. Потом пришли холода, пополз ледник. Бр-р-р…
Старик подошел к окну, из которого открывался вид на горную долину. По ней вертлявыми излучинами бежал Джормин. Продолжил он после долгих минут молчания.
— Раса была не чужда разума, однако беглецы решили, что в тех условиях, в которых они оказались, можно переступить Завет. Не могли, видите ли, отказать себе в удовольствии, — дедушка Маркс саркастически засмеялся, — спариваться с неким видом носатых обезьян. Конечно, не в прямом смысле слова, хотя подозреваю, что случаи скотоложества были нередки. Чувствуя неизбежность вырождения на гостеприимной, но чуждой планете, они начали экспериментировать с наследственным аппаратом.
— Ну и? — привстав со стула, злым шепотом спросил я.
— Вымерли. Более того, погрязнув в грехе, докатились до экспериментов с млекопитающими. В том числе и с первобытными хищниками.
Старец многозначительно глянул на меня.
— Значит, там исток нашего рода? — я неопределенно ткнул пальцем в пространство. — In vitro? (сноска: В пробирке.)
Он кивнул. Мне стало грустно.
— Не расстраивайтесь, ваша ветвь доказала свою жизнеспособность. Этот эксперимент — один из немногих, закончившихся удачно. Галактические пришельцы тоже не растворились бесследно. В будущем одна из их оболочек породила эльфов, вил, русалок. Другая — гномов, гоблинов. Многие из них, в конце концов, поклонились Гагтунгру и расплодились в иных измерениях в качестве игв. Носатые обезьяны, получившие подобную встряску, пошли своим путем и на переломе последнего миллионолетия дали начало homo sapiens. Добавлю, что представители диморфной расы обладали значитель