– Я… хотел, чтобы вы помирились. – А вид такой виноватый-виноватый, как у побитого щенка.
– И с какой бы тебе стати нас ми… – Тим замолк на полуслове, вскинулся, приподнимая голову, и выпалил: – Нет! Нет-нет-нет!
Димка не менее виновато отвёл взгляд и промолчал. Тим застонал, снова падая на пол и глухо ударяясь затылком о ковёр.
– Да, – выдохнул он. – Серьёзно, Димыч? Серьёзно?
– Она очень расстраивается, что вы со Стасом до сих пор не общаетесь… – выдавил Дериглазов, так и не поворачивая головы.
Тим снова застонал, мощнее приложившись затылком о пол. На этот раз я всё же не смогла остаться в стороне и, когда подопечный собирался снова подняться, просто положила ладонь ему на лоб. Тимка замер, удивлённо покосившись на меня, но спорить не стал, а я вклинилась в их сомнительную беседу:
– Итак, а сейчас все обратили внимание на меня и ответили на парочку вопросов. Дим, ты притащил сюда Стаса, чтобы помирить его с Тимом, так?
Дериглазов вздохнул и посмотрел на меня. Тим лишь прикрыл глаза и спокойно разлёгся на полу. От волнения пальцы у меня замёрзли, а лоб его был чертовски горячим, почти обжигающим. Не мог заболеть?
– Я надеялся, что получится. Они почти два года не виделись… после прошлого раза, – согласился Дима.
– Ага, а в прошлый раз мы так передрались, что обоим пришлось идти на больничный: мне дали освобождение от школы, Вероцкому – от работы, – проворчал Тим, не открывая глаз. – И после этого я надеялся больше никогда Стаса не видеть. Но у этого, – он махнул рукой в сторону друга, – зудит в одном месте. Зудит, да, Димыч? Видите ли, она захотела.
Та-ак, не хватало ещё, чтобы они и с Димой передрались. Но Тим продолжал спокойно лежать, а температура его лба и моей ладони постепенно сравнивалась. Отлично, значит, пока ещё не кипит, можно интересоваться дальше.
– И кто же такая эта загадочная она? И почему эта девушка хочет, чтобы Тим со Стасом общались? – продолжила я давить на Диму. Дериглазов замялся, так что пришлось ударить сильней: – Выкладывай, а то спрошу публично в ответ на следующее желание. А мне будет даль его тратить, так как желание должно достаться неразговорчивому подопечному.
Тимка в ответ улыбнулся краешком губ, то ли довольный тем, что желание будет потрачено на него, то ли тем, что Дериглазова пресанули.
– Она – наконец, выдавил Дима и снова замолчал.
– Ой, бли-ин, – простонал подопечный. – Она это родная сестра Стаса, Вера. У Димки с братом всё не слава богу: один залип на твоего братца, у другого… в общем, там тоже полная задница.
– Очень даже стройная! – вклинился Дериглазов.
– Не хохми тут, когда провинился, – фыркнул Тим. – Короче, как понимаю, он решил выслужиться, потому что девка, которая по жизни ему не даёт внезапно написала и снова вильнула своей «очень даже стройной» задницей.
Я хмыкнула. Ладно, пропустим мимо ушей, посчитаем, что мальчику уже есть восемнадцать, а у меня сегодня выходной. Так что он имеет право так неприлично выражаться о друге и девушке, которая ему нравится. Впрочем, Дериглазов не противился, он даже не двигался, всем своим видом подтверждая сказанное. Да, хотел выслужиться. Да, вильнула хвостом. И что с того?
– Тимка, а не борзеешь ли ты так на друга наезжать? – поинтересовалась я, подопечный лишь неопределённо хмыкнул. Ясно, приехали. Пришлось обращаться к Диме: – И с чего же вы с таинственной ней решили, что они смогут помириться после случившегося?
– Потому что, если бы эти двое поговорили бы нормально, без мгновенных психов, то поняли бы, что зря грызутся!
Дериглазов мигом растерял весь свой виноватый вид и сжал кулаки, словно сам был готов сейчас на нас наброситься, но не успел. Дверь открылась, и на пороге появился Стас, видимо уже расправившийся с мусором. Я резко отдёрнула руку, убирая её со лба подопечного, а Тимка хмуро покосился на вошедшего и заменил мою ладонь своей.
– Мы грызёмся зря, как подозреваю? – протянул Станислав, практически ощупывая всех нас взглядом. – А ты сегодня за миротворца?
Я думала, Дима не отреагирует на замечание, но он лишь коротко кивнул, вызывая у Стаса смешок.
– Отлично, – согласился Вероцкий. – Можешь потратить следующее желание на то, чтобы мы с этим самоуверенным малолеткой нормально поговорили. Я же планирую тратить их с большей пользой и удовольствием, – последнюю фразу «сокол» чуть ли не проворковал, заставляя Тима вскинуться и прищуриться, с подозрением глядя на него. – Играем?
И мы играли. И снова играли, и опять. Димка не выигрывал, Стас, к счастью, тоже – два следующих желания забрала себе я, но оставила их на дальнейший допрос подопечного. А вот третье, его выиграл Тим. Замер, окидывая всех нас взглядом, словно выбирая, что и у кого решил попросить. Открыл рот, собираясь уже озвучить желание, вздохнул… и сообщил, что пока забирает его на будущее. Подумает получше, тогда потребует, так как в любом случае требование будет обращено ко мне. Ко мне! Почему не к Стасу?
Следующий кон тоже остался на моей совести (что не могло не радовать, так как я уже совершенно перестала стараться, но мозг явно думал сам), а вот потом своей очереди добился Димка. Он глубоко вздохнул, перевёл взгляд с Тима на Стаса и обратно и выдохнул, готовясь к катастрофе:
– Давайте, файт. Оба рассказываете свою версию событий, не кидаясь друг на друга за то, что не понравится.
– А не стоит ли для этого сначала добыть второе желание? – возмутился подопечный, впрочем, моё замечание разозлило его ещё больше:
– Отлаю одно своё ради благого дела, – осадила его я.
Тим многообещающе зыркнул в мою сторону, словно возмущаясь: «И ты, Брут?». Да, и я, Цезарь. Потому что мне тоже чертовски интересно послушать обе версии. На пару секунд мы сцепились взглядами, и подопечный всё же сдался.
– Отлично, – фыркнул он, поднимаясь с пола. – Все в курсе ситуации, так что моё мнение: машина была твоя, ты обдолбался, ты виноват в аварии и в том, что изгадил жизни мне и собственной сестре. Всё ясно? Спасибо за внимание! – И Тим насмешливо поклонился.
Вероцкий сидел почти неподвижно, лишь рука двигалась, перекатывая в бокале тёплый коньяк. Спорить он не собирался, но и поведать нам своё мнение, кажется, тоже не спешил. Я уже успела отчаяться и потянуться за колодой, чтобы раздать карты на следующий кон, когда «сокол» отозвался:
– Значит, вот как? Значит, ты три года считал вот так?
– А как ещё я должен быть считать, если у Кира в крови нашли наркотики? Мама из-за этой новости чуть не рехнулась, даже батя был адски зол, – рявкнул Тимка. – Я видел отчёт.
Я сглотнула. Ситуация опять накалялась, и это пугало. Сомневаюсь, что драку удастся остановить второй раз за день.
– Супер, Егоров. Просто супер. А ты видел отчёт насчёт моей крови? – Вероцкий поджал губы. – Ну?
Подопечный сидел, стиснув кулаки и сжав губы в плотную линию. Злился, готов был кинуться, считал себя правым… но в ответ на вопрос честно покачал головой. Кажется, я стала свидетельницей разоблачения века.
-50-
– А если не видел, Егоров, какого хрена ты пытаешься обвинять в чём-то меня? – взвился Стас. Впервые действительно психанул сам, а не пытался вывести из себя Тима. – Кто был за рулём?
– А чья была тачка? – отозвался Тим, но в голосе его слышалось не возмущение, а недоверие. – Ты сам посадил за руль Кирилла?
– Да, только я не знал, в каком он состоянии! – «сокол» подался вперёд, словно собирался кинуться.
– Он был твоим лучшим другом. – Тим уже готов был вскочить на ноги.
Я тоже подобралась, готовясь кинуться в самую гущу событий, если эти двое всё же решат схлестнуться. Что бы ни случилось, так просто этого не оставлю. Не только из-за работы, но и из-за самого Тимки. Сейчас он уже не столько злится, сколько нервничает, это ведь заметно: кусает губы, отводит взгляд, хмурится.
– Дружба не отменяет того, что это говнюк ширнулся прямо перед обратной дорогой! – Стас кричал, я снова просчитывала в уме возможность того, что подопечного сейчас хорошенько поколотят. Самое обидное: не я. – А я был пьян, Егоров. Тупо пьян, я не мог сесть за руль. И я тоже пострадавшая сторона, если ты не помнишь. – Тим попытался что-то вставить, но Вероцкий оборвал его резким взмахом руки. – Но нет, тебе плевать и всегда плевать было. Малолетнему ублюдку! На то, что я лежал в соседней палате и сращивал половину рёбер. На то, что Веру собирали из кусочков и лоскутков. Ты же с нами не общаешься теперь, ты же выше этого. Несчастный мальчик, которому испортили жизнь, нанимая нянек? – Стас вскочил, обвёл нас всех взглядом, пару лишних секунд задержавшись на мне, и выплюнул: – Пойду выпью чаю. Где кухня сам знаю. Если успокоюсь – продолжим.
И действительно ушёл. Мы остались сидеть в кромешной тишине: ни шороха, ни вздоха. Даже время словно замедлило бег. Я не могла отвести взгляда от двери, за которой скрылся Вероцкий, и всё тасовала, тасовала, тасовала карты. Но как карты ни перемешивай, всё равно хоть один раз за кон да вытянешь пиковую даму. Так же и со ссорами: если есть нарыв, так просто о нём не забудешь. Нарыв обязательно нужно вскрыть, очистить от гноя и обработать, особенно если он гниёт третий год.
Сейчас, в закладывающей уши тишине, в невероятно тягучих мгновениях, я особенно остро осознавала: Димка был прав, что привёл сюда Вероцкого. А Тим будет дураком, если они всё же нормально не поговорят.
– Тим… – начала я, но была перебита.
– Мне тоже нужно выйти, – бросил подопечный и пулей вылетел из зала.
Наваждение спало: секунды снова помчались вперёд, тишина наполнилась звуками. И среди новых звуков я отчётливо слышала громкие шаги вверх по лестнице. Тим думал иначе, он разговаривать со Стасом не хотел. Зато хотела я.
– Дим, – я обернулась к Дериглазову и передала ему колоду. – Тоже зайду на кухню, хочу кое-что обсудить со Стасом.
Димка кивнул. Сейчас он выглядел особенно побитым и несчастным, самым бедным, больным и брошенным щенком на свете.