«Мастер Чарльз Брендон!
Дорогой друг, приветствую тебя! Время не ждет. Король умрет еще до восхода солнца. Подумай о том, что я уже писала тебе. Правда, у меня имеется слово Генриха предоставить мне свободу выбора во втором браке, но не будем полагаться на вторичное разрешение. Лучше будет, если ты сейчас же сделаешь меня своей женой. Не говорю больше ничего. Приезжай, как можешь скорее!
Едва ли нужно прибавлять, что мы с Брендоном немедленно кинулись в Париж. Под предлогом желания навестить меня Чарльз приехал в Ипсвич, а оттуда мы отправились под парусами.
Король Людовик умер еще раньше того, как послание Мэри прибыло в Лондон. Он скончался под Новый год. Когда мы прибыли в Париж, на троне восседал уже Франциск I. Все мои дурные предположения всецело оправдались. Не успел старый король закрыть глаза, как молодой явился к Мэри с объяснениями в любви. Он предлагал через три дня после смерти Людовика развестись с Клавдией и сделать Мэри своей королевой.
Каково же было его изумление, когда Мэри решительно отклонила это лестное предложение.
– Да понимаете ли вы сами, от чего вы отказываетесь, – крикнул он. – Я хочу сделать вас королевой над пятнадцатью миллионами славнейших на земле подданных, а вы собираетесь отклонить такой подарок.
– Да, Ваше Величество, я отклоняю это, и с полным сознанием! Я – королева Франции и без вашей помощи, хотя за эту честь я не дала бы даже гроша медного! Быть английской принцессой куда почтеннее! Что же касается любви, в которой вы мне признаетесь, то вам будет гораздо лучше подарить ее своей верной жене, потому что для меня эта любовь – ничто. Мое сердце уже отдано другому, и я заранее заручилась согласием брата располагать своим сердцем по собственному выбору.
– Другому? Так назовите мне его имя, чтобы я мог пронзить этого человека своим мечом!
– Ну нет, это вам не удастся, даже если бы вы были так храбры и сильны, как воображаете! В сравнении с избранником моего сердца вы – просто мальчишка!
Франциск пришел в ярость и приказал сторожить Мэри, чтобы она не могла убежать, а сам решил пуститься на все средства, лишь бы удержать ее при своем дворе. С этой целью он решил обвенчать ее со своим слабоумным двоюродным братом, графом Савойским. Для осуществления этого плана он послал курьера к Генриху VIII с заявлением, что в случае бракосочетания Мэри с Савойским он согласен выплатить обратно ее приданое в размере четырехсот тысяч крон и помочь Генриху добиться императорской короны после смерти Максимилиана. Далее он предлагал укрепить за Генрихом все его французские владения, отказавшись от своих личных притязаний на таковые.
Нечего и говорить, что Генриху было бы достаточно половины предложенного, чтобы нарушить данное сестре обещание. Поэтому он торопился послать в Париж посольство, чтобы поскорее принять предлагаемые условия и закрепить их.
Франциск и Генрих действовали быстро, но и Мэри тоже не дремала. Она привлекла себе в союзницы королеву Клавдию, которой, конечно, было на руку, чтобы Мэри как можно скорее очутилась за пределами Франции. И вот с ее помощью в той самой маленькой дворцовой часовенке, где венчались мы с Джейн, состоялось бракосочетание Мэри и Брендона.
Перед венчанием Мэри с хитрой улыбкой посмотрела на своего жениха, а затем распустила волосы, и они пышным каскадом упали на ее плечи. Увидев это, Брендон упал на колени и благоговейно поцеловал подол платья Мэри[6].
Итак, наконец-то Мэри была обвенчана с тем самым человеком, ради спасения жизни которого она вышла замуж за французского короля. Теперь оставалось самое важное: укрыться от гнева и мести короля Франциска.
Но это было не так уже трудно. Мы с Брендоном тщательно обдумали и приготовили весь план бегства. После венчания мы немедленно сели верхом на лошадей и помчались к Дьеппу, где нас уже ожидало готовое к отплытию судно. Мы не боялись погони, так как королева Клавдия предварительно распустила слухи, будто Мэри тяжело больна и не встает с кровати.
Мы благополучно добрались до Дьеппа. Всё нам благоприятствовало, даже ветер. Однако возможность бури все еще не была исключена – по крайней мере со стороны Генриха, который едва ли мог так легко примириться с крушением своих планов! Конечно, самой Мэри ничего не грозило, но Брендон? Вдруг Генрих обрушит на него всю тяжесть своего гнева!
Считаясь с этой возможностью, мы решили, что Чарльз отправится на маленький островок у Саффолка, где и будет ждать решения своей участи. Впрочем, если Генрих окажется непоколебимым в своем гневе, то можно будет снова оснастить корабль, снабдить его всем необходимым и двинуться за океан, в Новую Испанию!
Мы с трудом могли представить себе, как сможет избалованная Мэри перенести жизнь при тех скромных ресурсах, которые останутся им в случае королевской немилости. Но самое важное было достигнуто, в остальном же приходилось положиться на судьбу!
Прибыв в Лондон, Мэри отправилась к королю. Я постарался, чтобы при их свидании присутствовал Уолси. Генрих, ничего не подозревая, встретил сестру с большой радостью и несколько раз поцеловал ее в обе щеки, а затем спросил:
– Что тебе, в сущности, понадобилось здесь? Разве Людовика уже похоронили?
– Этого я, по правде сказать, не знаю, – ответила Мэри. – Да и не интересовалась этим вопросом. Я вышла за него замуж лишь на срок его земной жизни и не собиралась продлить брак хоть на одно мгновение больше. Поэтому я и уехала, а его подданные могут похоронить его или набить из него чучело – как им будет угодно!
Затем Мэри принялась рассказывать о домогательствах Франциска, о его угрозах, о том, как он осмелился запереть ее, английскую принцессу крови, под замок, заставляя выйти замуж за этого идиота. Однако о том, что Франциск предлагал развестись с Клавдией и жениться на ней, Мэри, она умолчала, отлично понимая, что Генрих может счесть это предложение слишком заманчивым.
Мэри сумела изобразить оскорбительный образ действия Франциска в таких выпуклых очертаниях и ярких красках, что Генрих почувствовал сильный гнев на молодого короля Франции и громко крикнул:
– Собака, подлая собака! Как он осмелился обращаться так с моей сестрой, дочерью моего отца, первой принцессой Англии, французской королевой! Я проучу этого пса так, что он взвоет, клянусь своей короной!
История показывает, что эту клятву Генрих сдержал не более, чем вообще все остальные.
Затем Мэри стала рассказывать о том, как к ней на помощь прибыл я и как с помощью королевы Клавдии ей удалось обвенчаться втихомолку с Брендоном, а потом сбежать из Франции.
– Господи Боже! – загремел Генрих. – Да будь у меня еще одна такая сестра, я повесился бы, клянусь всеми святыми! Обвенчалась с Брендоном? Дура, идиотка! Что это значит? Обвенчалась с Брендоном! Ты сведешь меня с ума! Достаточно, чтобы в Англии завелась еще одна такая женщина, как ты, и все это проклятое королевство полетит ко всем чертям! Обвенчалась с Брендоном без моего согласия!
– Нет, нет, дорогой братец, – мягко ответила Мэри, любовно прижимаясь к грузной фигуре короля. – Неужели ты думаешь, что я способна на нечто подобное? Но ты, должно быть, забыл, что четыре месяца назад дал мне свое согласие на это! Ты сам знаешь, что без этого я никогда не решилась бы на такой отчаянный шаг!
– Еще бы! Не решилась бы! Да ты, кажется, все сделаешь, что только захочешь! Ад и дьяволы!
– Ну, милый братец, в таком случае я призываю милорда Уолси в свидетели того, что вот в этой самой комнате, почти на этом же самом месте, ты обещал мне, что после смерти Людовика я буду вправе выйти замуж по собственному выбору. Основываясь на этом, я вошла с Брендоном в маленькую часовню, распустила волосы, нас обвенчали, и теперь никакая сила на земле не может разлучить нас!
Генрих с изумлением посмотрел на сестру и затем разразился громким хохотом.
– Так ты венчалась с Брендоном, распустив волосы? – воскликнул он, давясь от хохота и хватаясь за бока. – Ну, матушка, тебе, видно, и вправду сам черт не брат! Бедный Людовик! Вот это я называю славной шуткой! Значит, ты жарила его на медленном огне? Ручаюсь, что он с удовольствием умер! Наверное, ты порядком отравила ему остаток дней?
– Ну, – пожимая плечами, отозвалась Мэри, – ведь он хотел во что бы то ни стало заполучить меня!
– Бедный Брендон! Каково-то придется теперь ему! Ей-богу, мне его даже жалко!
– О, это – совсем другое дело, – ответила Мэри, вся просветлев при имени Брендона.
Между тем Генрих обратился к Уолси:
– Слышали вы что-нибудь подобное, милорд? Что же теперь делать?
Уолси сказал в ответ несколько смягчающих слов, и они подействовали на короля, как масло на волны, так что Мэри в душе пожалела, что некогда назвала его «проклятой собакой».
Помолчав немного, Генрих спросил:
– Где Брендон? В сущности, он отличный компаньон, и раз мы тут уже ничего не можем изменить, значит, надо примириться. Брендон найдет в тебе свое наказание и без нас! Скажи ему, чтобы он явился ко мне, – наверное, ты припрятала его где-нибудь! А там мы посмотрим, что можно будет для него сделать!
– Что ты хочешь сделать для него, братец? – поспешно спросила Мэри, торопясь использовать милостивое расположение духа короля.
– Об этом уж, пожалуйста, не беспокойся! – сурово ответил Генрих, но Мэри стала ластиться к нему, и он продолжал: – Ну, чего ты хочешь? Говори! Лучше уж я заранее откажусь от сопротивления тебе, потому что ты все равно добьешься того, чего захочешь! Ну, так говори!
– Не мог ли бы ты сделать его герцогом Саффолкским?
– А! Ну что же, я думаю, что мог бы. Что вы скажете на это, милорд Уолси?
Канцлер заявил, что считает это пожалование Брендона самым лучшим и подходящим.
– Ну, так пусть так и будет! – решил Генрих и обратился к сестре: – Но теперь я иду на охоту и не желаю слышать больше ни слова от тебя, иначе ты своими льстивыми улыбочками оттягаешь у меня в пользу Брендона добрую половину моего королевства! – Он повернулся, собираясь уйти из комнаты, но на пороге остановился и спросил: – Мэри, не мог ли бы твой муж быть здесь к будущему воскресенью? Я устраиваю турнир, и Брендон мне очень нужен!