ольше семи дней.
Муж складывал аккуратно в нее нижнее белье, рубашки.
Подняв на меня взгляд, он пожал плечами.
— Я же правильно понимаю, никакого диалога у нас с тобой не будет?
А что я должна была ему ответить? Что я должна была ему сказать?
Я потёрла ладони друг об друга. И промолчала.
— Детям объяснишь все сама. — Хрипло бросил Олег в сторону, как будто бы даже ко мне не обращался.— С родителями сама тоже поговори, преподнеси это как-то витиевато.
— Как? — только и спросила я. — У тебя молодая любовница, ты куда-то собираешься? Уезжаешь?
— А что ты мне предлагаешь? Броситься сейчас тебе в ноги и рассказывать небылицы о том, что да нет, это было только по пьяни. Ну ты же сама прекрасно понимаешь, что нет.
Эти слова саданули под дых.
Я поняла, что там не просто любовница.
— Ты с ней живёшь? — Констатировала я очевидное. А сама поняла, что он с ней жил, он свои командировки проводил с ней, потому что в реальном времени, в реальной жизни у него возможности находиться с ней рядом не было.
Он с ней жизнь строил.
— Что ты сейчас хочешь от меня услышать? Нет, это какая-то левая девка, и я ухожу, потому что не могу остаться? Ну что ты хочешь услышать? Мне врать тебе сейчас? — Олег спросил зло, а я прикусила губы, отвернулась, посмотрела на комод, где стояли по старомодному фотографии в рамках.
Со свадьбы, хоть была старая, черно-белая, но такая красивая. У меня фата была длинная. Денег тогда особо ни у кого не вводилось, и я подрабатывала в универе. А на скоплённые за несколько месяцев деньги фату себе купила самую красивую, самую длинную. Потому что хотела выходить замуж, как будто бы в сказке.
— И как давно у тебя это? Зачем ты? — Спросила я намеренно делая себе ещё больнее.
— Ты этого знать не хочешь.
— Я просто хочу знать, почему, — выдохнула я, ощущая, как по крови разгонялся адреналин.
Олег застыл, поднял на меня взгляд, в котором плескалось безумие, и хохотнул, запрокинув голову.
— Вика, родная моя, да потому, что хороший левак укрепляет брак. — Рявкнул он так, что я запереживала, как бы Стеша не соскочила и не проснулась от этого, но нет, все обошлось. А я посмотрев, ничего невидящим взглядом на мужа только уточнила:
— И поэтому ты сейчас вещи собираешь?
— Ну а что ты мне предлагаешь делать? Давай, расскажи. Хочешь, чтобы я засел здесь, как царь, барон, и говорил, что нет нихрена я никуда отсюда не денусь. Так я денусь. Что ты думаешь, я не оценивал перспективы того, что ты можешь все узнать? Оценивал. Я прекрасно знал, что жить со мной ты после этого не сможешь.
— То есть ты все знал и все равно изменял? — Уточнила я ощущая, как в голове застучали молоточками болезненные мысли: ему было все равно, поэтому он изменял.
Олег, рыкнув, поднял сумку, тряхнул её так, чтобы уместить побольше вещей, и произнёс:
— Ты мне скажи, пожалуйста, что ты мне сейчас руки выкручиваешь? Хорошо ты узнала про измену, узнала про любовницу, и закономерный итог. Мы разводимся. Что ты ещё сейчас от меня хочешь? Какой ты реакции ждёшь?
Я думала, что ему наша жизнь дорога, я думала, что ему дорог наш брак. Я молилась за него, я любила его. Даже когда самые дурацкие моменты были. Даже когда я лежала в предобморочном состоянии с выкидышем между Никой и Стешей.
Я молилась за него, а не за себя.
И только благодаря ему я вышла из операционной, когда меня чистили чуть ли не по живому. Потому что выкидыш был нехороший, не такой, когда просто хоп и потеряла ребёнка. Нет, выкидыш был на позднем сроке. И никто не ожидал, что после двух хороших беременностей, после самостоятельных родов такое может произойти с женщиной.
Так вот, лёжа тогда в операционной, я молилась о нём, а не о себе.
И он вытаскивал меня из этого обморочного состояния. Когда меня перевели в палату, он сам остался со мной. Ни мать не пустил. Ни кого-то из подруг.
Сам таскался со мной.
На руках носил до туалета, где из меня продолжала сгустками выливаться кровь.
Я думала, что после такого не изменяют.
Олег сделал резкий шаг в сторону и пересёк расстояние от гардероба до двери.
Я прижалась к косяку, давая возможность ему выйти.
— Что измену простишь, можно было шмотки не собирать? — это звучало настолько унизительно, что лучше бы он меня ударил. Наотмашь, со всей силы. Да и то, мне кажется, тогда бы я не испытывала таково состояние полной ничтожности.
Олег запрокинул голову, ещё раз коротко хохотнул.
И вышел в коридор.
А я как кукла в кладовке старьёвщика, медленно сделала шаг следом, а дойдя до входной двери, застыла.
— Закрой дверь за мной, — бросил через плечо Олег и, кинув сумку вытащил из уличного гардероба помимо пальто, несколько курток.
— И все так, все просто?
— Я могу, конечно, усложнить, — надменно бросил муж.
А я зажала ладонями глаза.
— Я любил тебя больше двадцати лет. Я хранил тебе верность все эти годы.
— И что, что? Теперь получается разлюбил?
Олег застыл, словно бы я его ударила в спину кулаком. Медленно обернулся ко мне. И взгляд был глаза в глаза. В моих качались озера слез, в его разгоралась буря.
Каким-то слишком плавучим, медленным движением Олег поднял руку и стянул с безымянного пальца кольцо.
Он протянул мне обручалку.
Но я не веря в происходящее, замотала головой.
Да не могло быть такого, не могло.
Ещё утром я ему писала о том, что буду его сильно ждать после командировки, ещё утром я ему рассказывала о том, что Стеша проспала занятия по рисованию, а у Ники сегодня важный зачёт. Ещё утром он мне рассказывал о том, что сын взял вестись одно дело самостоятельно. Ещё утром у меня была большая семья, во главе которой стоял любимый муж.
Сейчас выходило, что он протягивал мне обручальное кольцо, а я не хотела его брать и качала головой.
И тогда Олег психанул, выдохнул.
— Разлюбил.
А кольцо из разжатых его пальцев вылетело. И со звоном упало мне под ноги.
— Разлюбил ты меня до того как начал жить со своей девкой, семью с ней строить или только сейчас?
Глава 2
Май. Через некоторое время после развода.
— Отцу позвони, — коротко сказал Денис и, наклонившись, чмокнул меня в щеку.
Я подняла на сына тяжёлый взгляд и задышала полной грудью.
Все, что касалось Олега, сейчас было не то чтобы под запретом или каким-то табу.
Я просто ничего не хотела знать.
И у нас была обыкновенная история того как мы разводились, как я приехала в суд, стояла, прикусывала дрожащие губы, чтобы не сбежать в последний момент.
Мы договорились о том, что Олег не трогает мой бизнес. А я не трогаю его.
Также он выделял большое содержание на детей, включая Дениса, который как бы уже был совершеннолетним, работал и так далее. Муж оплачивал полностью всю жизнь Стеши, были открыты несколько счетов и внесены средства на будущее обучение и так далее.
Мне осталась квартира, в которой мы жили еще кое-какая недвижимость.
У меня не осталось самого главного, у меня не осталось семьи.
И я не скажу, что я была недовольна итогом развода.
Я прекрасно понимала, что часть бизнеса Олега ни в коем случае не попадёт в мои руки, надо быть достаточно прозорливой, чтобы это понять. Я на это никогда не жаловалась. Я прекрасно знала, что Олег может просто закрыть от меня эту сферу. И он закрыл.
Адвокаты шептали, что надо соглашаться, иначе в дальнейшем вообще никаких возможностей не будет: под раздел бизнеса попадёт и моя сеть кофеен и так далее.
Мы не контактировали, и дети у нас были что-то на вроде «передай» хоть эти контакты обрывались.
Каждый раз, когда до меня доходили те или иные просьбы, я не хотела ничего слышать об этом человеке.
Я не понимала, что можно мне ещё слышать об этом человеке с учётом того, что он растоптал мою душу и ушёл, хлопнув дверью.
Я вообще не понимала, как таким может быть развод у людей, которые столько лет любили друг друга, я не понимала как происходило, что Олег просто взял и ушёл.
Нет, меня не тревожила тема того, что он не захотел драться за свою семью, бороться. Нет, я просто действительно не понимала, что произошло в нашем браке такого, что все пошло через одно место, что для него измена стала чем-то обыденным, и все.
— Мам, позвони, позвони отцу, — повторил Денис, разворачиваясь от холодильника ко мне.
Он не жил с нами, просто периодически приезжал, у него была своя квартира.
— Я не понимаю, зачем я должна ему звонить. — Тихо прошептала я и опустила глаза в тарелку. Есть не хотелось. Меня последнее время мутило от любого куска, попавшего в горло, и моя знакомая, у которой был загородный дом через несколько улиц от нашего, говорила, что это от нервов.
Я не могла позволить себе плакать, я и не плакала. Но почему-то, когда один раз приехала к Оксане, то меня прорвало.
Я сидела на полу у неё возле дивана и чайного столика и растирала по лицу горячие слезы.
Я знала, что Оксана тоже прошла через развод и у них почему-то все было иначе. Кирилл изначально поставил так ситуацию, что ему этот развод не нужен. И, наверное, это было более правдоподобно, что ли, и честно, а Олег просто выкинул как использованные носки нашу жизнь.
— Он хочет что-то обсудить по поводу Стеши. — Сев напротив меня, произнёс Денис, и я покачала головой.
— Что обсудить?
— Ну откуда я знаю, вот позвони и узнаешь.
— Я не буду никому звонить, — произнесла я. И в этот момент со стороны коридора послышались быстрые шаги.
Стеша залетела в кухню и постаралась подтянуться, чтобы залезть мне на колени.
— Стеш, ну хватит, — попросила я, отодвигая рядом стул, дочка переключилась на него, залезла и заглянула в свою тарелку.
Ей было шесть. Она была подвижная, суетная. Если до развода меня хватало на эту её энергию, то сейчас я от беспомощности, которая у меня возникала при виде младшей дочери, сходила с ума.