е, куда меня черти несут. А черти, по её мнению, меня бы понесли в гиену огненную. Однозначно, да, я любил свою жену, но иногда она становилась просто невыносимой, и я понимал, что, скорее всего, это где-то мой недосмотр, потому что как бы не было по-дурацки, но брак меняет. Я из пацана, который вечно был на мутках, на каком-то адреналине, стал серьёзным бизнесменом, отцом большой семьи охренеть какой большой семьи. Я научился быть мужем, другом, любовником, соратником.
Господи, я даже научился быть отцом!
Отцом быть самое сложное, если честно, и одно дело, когда родился Денис. Я прекрасно знал, что это мальчик, и особо каких-то затыков с его воспитанием никогда не было. Ну то есть это мальчик, делаешь все тоже, что и привык, только объясняешь.
Когда родилась Вероника, начался какой-то треш.
У меня в памяти всплывали картинки того, как Вика лежала в больнице с воспалением лёгких, а мне надо было Веронику собирать на детский утренник. А Вероника ещё такая противная вот с самого детства была. Вот Денис какой-то мягкий такой, типа, а ботинок грязный, да плевать.
А Вероника нет, она мне сначала весь мозг выдолбила, что мы не то платье одеваем, а когда все-таки мы его одели, оказалось, что мама приготовила другое перед тем как лечь в больницу. Но отдельного трешака стоило то, что я нихрена не умел завязывать банты. Мне казалось, что очень легко и просто собрать какой-то пучок ей на голове, а сверху наклепать бант, но нет, это же была Вероника, которая сидела потом и петухи замазывала и затягивала тонкой расчёской.
И плакала.
А потом, когда Вика вернулась из больницы, она весь мозг ей проела о том, что папа меня плохо собрал.
С девочками было сложнее, с девочками было тяжелее, и только когда Стеша родилась, я, уже имея багаж каких-то знаний и опыта, мог хоть как-то реагировать адекватно на ребёнка-девочку.
Со Стешей уже все было проще, потому что второй раз. Да, перед ней у нас был, ну, дерьмовый опыт. Выкидыш, разбитая в хлам Вика. И я думал, что она не решится больше на ребёнка. Вот в принципе, но Стеша появилась как результат того, что все-таки мы безумно друг друга любили. И вот, видимо, она стала той квинтэссенцией любви, потому что Стеше было плевать, как у неё заплетены волосы, Стеша очень была тактильным ребёнком, нежным. Её вот вообще не касалось ничего с внешнего мира. Главное бы только её любили. Она была прям очень сильной эмоциональной вампиршей.
Папочка меня должен любить, только меня.
Старшие дети, конечно, из-за большой разницы в возрасте на это смотрели как, ну, блин, вообще, конечно мелкая, противная, самая избалованная зараза, но мне, если честно, даже было по кайфу в какой-то момент, потому что я не испытывал того стресса, который был с Вероникой, и я не повторял тех действий, которые были с Денисом. Поэтому я научился быть отцом, и мне нахрен это ничего не упёрлось.
— Слушай, вот что ты хочешь на самом деле не так много. Приходи реально с женой. В чем проблема? Если я не ошибаюсь, если я помню, жена у тебя не какая-то замученная калоша, а вполне себе успешная бизнес леди, мне кажется, ей понравится. Чисто с эстетической точки зрения ей этоочень зайдёт.
— Да херню ты какую-то предлагаешь. Жена у меня мать троих детей. У неё эстетика в том, что никто не разгромил кухню.
— Фу, Олег, вот ты задрал, я тебя позвал, позвал. Давай, действительно, спроси у жены, может, она захочет. Тем более у нас тема такая пиздатая. В этот раз Адам и Ева. Райский сад. И самый главный грешник и сластолюбец дьявол. Очень крутое шоу приезжает московский театр, так что, мне кажется, вам понравится. Серьёзно, не будь старым пердуном, приезжай, отдохнёшь, тебя же никто не зовёт трахаться сразу в первую же попавшуюся комнату.
Я тяжело вздохнул, да, трахаться никто не звал, но это не отменяло того факта, что Вика, скорее всего, этого не поймёт. Для Вики это что-то запретное, она вообще на любые эксперименты шла очень тяжело, и если по молодости все это воспринималось как сближение, то с годами, когда у каждого выработался свой определённый сценарий секса все новое воспринималось в штыки, вот даже этот чёртов хлопок, который был несколько дней назад. Я ж думал, она мне всю плешь проест, и вроде бы все было огненно ночью, но мне безумно хотелось по-другому. Так, чтобы она не руководила процессом, так, чтобы она была послушна моей воле, она же должна прекрасно понимать, что я ей больно не сделаю никогда. Я ей плохо не сделаю. И вот это вот осознание меня, видимо, и торкало больше всего.
Абсолютное доверие.
А Вика так не вела себя,казалось , как будто бы «нет, нет, нет, я буду с тобой заниматься сексом, ты будешь отцом моих детей но упаси боже, ослабить где-то контроль» и самое дурацкое во всей этой ситуации, что пока были молодыми, она спокойно ослабляла контроль. Те же самые пятнадцать лет назад её можно было уговорить абсолютно на любую херь. Я просто вспоминал одну из наших годовщин, когда я ходил, блять, с членом перемазанным кремом от торта. Но это было прикольно, это было круто.
Ну а сейчас?
— Ой, твою мать, влад, не грузи.
— Жду тебя с женой через неделю в своём клубе. —,Выдохнул друг и бросил трубку, а вечером я торгуюсь собственной совестью медленно настиг Вику в ванной, когда она, вся такая распаренная, в одном полотенчике стояла, перед зеркальцем, волосы свои подсушивала. И вид такой имела обворожительно заманчивый.
— Родная. — Произнёс я медленно, поднимая полотенце вверх.
— Что?— Через сквозь зеркало спросила у меня Вика и упёрла руки в раковину,
— А как ты смотришь на то, чтобы нам с тобой кое-куда сходить, такое своеобразное свидание?
Глава 28
Олег
Вика нахмурилась, свела брови на переносице и через плечо обернулась ко мне.
— Ты чего это? — Спросила она недоумённо, замечая с какой жадностью я лапал её за ягодицы. И мне безумно хотелось, чтобы она сейчас отключила голову и стала достаточно покорной для того, чтобы я сделал все, что хочу.
Ей бы обязательно это понравилось, я уверен.
— Свидание, — снова повторил я и провёл ладонью по внутренней стороне бедра. Вика по инерции стиснула ноги. Но я сузил глаза и покачал головой, намекая, чтобы не делала такого, черт возьми, я, оказывается, никогда не представлял, насколько важно мне вот это.
Тотальное доверие.
Я же никогда не дал повода сомневаться в себе, я никогда не дал повода думать, что я могу сделать, что-то против её воли.
Так в чем тогда проблема?
— Ну, если хочешь, можем, конечно, сходить.
— Дресс код, вечернее платье, украшение, чёрный цвет, — произнёс я шёпотом ей на ухо, замечая, как по шее побежала стайка мурашек, спустилась на спину и расползлась по всему телу.
Сводил с ума ее запах.
Не геля для душа, не воды, а именно её запах.
Что-то сладковатое. Наверное, из-за того, что она постоянно возилась с какими-то сиропами для своих кофеен, и этот запах впечатался в неё, въелся под кожу, пропитал волосы, и сколько бы воды не было разлито Вика всегда пахла сладко.
Я толкнулся бёдрами вперёд, зажимая жену между собой и столиком.
Вика упёрла ладони по обе стороны от раковины и хрипло выдохнула:
— Ты что делаешь?
Я прошёлся пальцами от поясницы до шеи и запустил во влажные волосы руку, сжал у корней пряди.
— Ну, ты разве не замечаешь?
— Ты странный. — Выдохнула Вика, и я перехватил её под грудью. Дёрнул за угол полотенце, чтобы оно упало.
Я стоял весь такой в одежде.
А она, хрупкая, на фоне меня голая, смущалась. И это смущение выдавалось разрумяненными щеками.
— Олег… — Вика толкнулась от столика, желая поднять полотенце, но я только сильнее её прижал, прошептал, прикусывая мочку уха:
— Тебе разве не красиво? — Спросил я и положил ладонь ей на шею, заставляя смотреть только в зеркало.
— Мне холодно… — произнесла Вика и постаралась перехватить мою ладонь.
— А мне красиво. Ты красивая. Тело красивое. И пахнешь с ума сойти как. Укусить хочется.
— Давай хотя бы до спальни дойдём. — Выдохнула Вика, принимая правила игры.
— Я не хочу в спальню. Я хочу здесь.
— Олег, не сходи с ума. Здесь, там, какая разница?
— Большая. Здесь мне нравится, что ты никуда не можешь от меня деться.
— Господи, да куда я могу от тебя деться? — Фыркнула Вика, и я медленно опустил руку, прошёлся по подтянутому животу ладонью и, достигнув лобка провёл пальцами у жены между ног. — Олег, ты меня смущаешь? — протянула Вика, стараясь отдалиться, либо как-то вырваться из моих рук.
— А ты меня возбуждаешь, прикинь, какая запара. — Произнёс я надсаженным голосом и выпустил из второй руки её волосы, перехватил под грудью, прижал к себе. Стояк был такой, что вот-вот штаны разорвёт.
Но только Вика не взбрыкнула.
И не психанула.
— Да, черт возьми, что с тобой происходит?
— Я просто хочу тебя. — Честно ответил я, раздвигая уже набухшие влажные складки, ей это нравилось, я знал, что ей это нравилось, реакции тела невозможно подделать. Ей нравились мои прикосновения. Ей нравилась эта игра. Какого хрена она вас упиралась?
— Олег, давай, пошли в спальню.
Она все-таки выкрутилась у меня из рук и развернувшись ко мне лицом обняла за шею, прижалась всем телом.
В принципе, меня эта тема тоже устраивала.
Я толкнулся вперёд.
И резко расстегнул штаны, перехватил Вику под задницу, заставляя взвизгнуть, и качнулся к столику, сажая её на самый край.
— Да прекрати ты!
— Молчи! — произнёс я вроде бы сдержанно, а оказалось, что зарычал. Я положил одну ладонь ей на поясницу, толкнул на себя, второй рукой придерживая член, прошёлся у неё между ног.
Она хотела этого, но пыталась идти каким-то обычным сценарием, от которого меня, ну, не воротило, но уже не так сильно вставляло.
— Не надо, — произнесла она, зачем-то шире раздвигая ноги.
Нахрена она упиралась, я же мог сделать настолько ей пиздато, что она потом будет ещё просить раз за разом.