— Ты закончила? — Спросила я равнодушно. Откинулась на спинку кресла.
— Я-то закончила, а ты когда последний раз кончала? — Спросила Нора зло и развернулась к двери, дошла до неё, положила ладонь на ручку и, обернувшись, фыркнула . — И да, кстати. Сына своего не казни, он меня видел в Рошале, поэтому он меня узнал, а узнал он меня тогда, когда я была с Олегом, уезжая в командировку. И Олегу… Ему нужна была ты, ему сейчас ты нужна, но только у тебя мозг куриный, что ты этого не понимаешь. И да. Лучше бы твоего сына воспитывал муж. Потому что в твоём сыне от Олега мало что есть, такой же инфантил, как Покровский. Я надеюсь, он ещё маленький и вырастет во что-то стоящее.
Нора хлопнула дверью так, что у меня подпрыгнул пресс папье на столике.
Я облокотилась на спинку кресла и зажала запястьями глаза.
Господи, твою мать. Доморощенный психолог.
Сознание колыхнулось, и на корне языка проступил неприятный привкус тошноты. Мерзостно, противно, гадливо, помыться хотелось.
Но почему-то при всем этом я ощутила, как по щекам потекли слезы. Задрожали губы.
Суки извращённые.
Вместо того, чтобы решать проблемы, закольцевали все на одной женщине, отлично переложили ответственность.
Какой уж тут про то, чтобы взять её на себя.
Глава 51
Олег
Стешу забрал на выходные.
Дочка хотела обязательно съездить в парк и ещё покормить лебедей на озере.
— Дома без тебя плохо, — всхлипнув, произнесла Стефания и забралась ко мне на руки, лебеди были накормлены, гуси были накормлены, и в целом пакет с крупой лежал пустым.
— Я знаю, малыш, и мне очень плохо без вас.
Прошло чуть больше недели с того момента, как мы виделись с Викой.
Я не знал, какими словами объяснить все то, что происходило у меня на душе. У меня вообще с этими делами не самый хороший расклад. Я просто понимал, что для меня важна Вика. Она для меня важна любая, то есть даже в ситуации, когда она проявляла какой-то авторитаризм, я же все равно её любил. То есть я не мог сказать, что когда она проявляет силу, я её не люблю, когда она проявляет слабость, только тогда она мне мила.
Нет.
Я отправлял подарки, я писал ей сообщения, потому что оказалось, что написать проще, чем сказать.
Но я не понимал, почему я раз за разом наталкиваюсь на стену из холода, даже тёща умудрилась позвонить мне и снова охаять.
— Олежа, ты, конечно, очень молодец, — начала, как обычно, она издалека. — Ну так дело не пойдёт. Ты как-то решай эту ситуацию. Я что, просто так приехала? Я вообще-то думала, что у всего этого будет какой-то закономерный исход, а у меня клубника стоит.
— Мама, давай, если хочешь, я тебя обратно отвезу.
— Нет, я не хочу обратно. Я хочу, чтобы у моей дочери все было хорошо.
Она оставила какое-то неразрешимое чувство, что я действительно не совсем понимал, чего именно от меня хотела тёща.
— Я хочу, чтобы у Вики все было хорошо!
Но, судя по всему, у Вики и так все хорошо, если она никаким образом не хочет принимать ситуацию с нашим браком, менять её. Она почему-то упёрлась только в то, что я оставил у неё кольцо. И ладно бы ещё была формулировка, что я оставил кольцо.
Нет, я его бросил!
А она бросила меня.
Но я, стиснув зубы, пытался разрешить эту проблему. Звонил Влад.
— Я девицу эту уволил, так что можешь быть спокоен.
— Слушай, я не знаю, где ты таких доморощенных психологов находишь, но это что-то с чем-то.
— Зря ты так, очень хорошая девочка.
— Тогда зачем увольнял?
— Ну как? Надо же показать, что я тебя услышал.
— Да иди ты нахрен, — честно выразился я. — Я просто высказал, что персонал у тебя так себе.
Мне вообще было глубоко фиолетово на Нору сейчас. Было достаточно того, что она умудрилась заявиться к Вике с наручниками, мозги тоже здесь не ночевали, но во всей этой ситуации был один нюанс.
Пока я ходил и рассказывал о том, что здесь не правы, там не правы, тут не правы, я забывал такой фактор — не прав был я изначально, то есть не надо было искать решение вопроса где-то извне. Надо было решать вопросы внутри.
И, вероятно, я этот момент профукал, потому что вспоминалось вспышками моменты, когда Вика действительно показывала, что ей тяжело и нет бы в этот момент перехватить инициативу, но тогда мне казалось, я только хуже сделаю, у каждого же своя песочница. У каждого же свои загоны.
Я расценивал ситуацию так, что если Вика напрямую не говорит, что все я не вывожу, значит, мешать ей не надо. Видимо, как я не понимал намёки про её усталость, видимо, также она не понимала намёки про мой секс, вот и все.
— А ты когда-нибудь вообще приедешь домой, пап? — Спросила Стефания, и я, перехватив её, встал со скамейки, поднял мешок из-под крупы и двинулся в сторону выхода из парка.
— Я бы очень хотел этого.
— Тогда… Почему ты не приедешь просто так?
— Ну, наверное, потому что мама не хочет меня видеть.
— А почему она не хочет тебя видеть?
Разговаривать с детьми было безумно сложно, особенно с маленькими, потому что им не объяснишь, что есть обида, есть вина.
Я пожал плечами.
Нужно было что-то такое, что заставит как-то сломать ситуацию в ту или иную сторону.
Я уже не знал, что придумать, но когда привёз Стешу, что-то качнулось.
Вика стояла темнее тучи, сложив руки на груди.
— Я за всем этим твоим кардебалетом, — сказала она тихо, — упустила один важный момент.
— Ну, я тебя слушаю, — сказал я, посмотрев, как Стеша вприпрыжку бежала к бабушке. И вздохнул.
— Важный момент заключается в том, что ты с какого-то перепуга решил, что дом не продаётся.
— Да, дом не продаётся.
— Это мой дом. Что хочу с ним, то и делаю.
— Вик, это твой дом, что хочешь с ним, то и делай, но продавать его не нужно.
— Вот ты влез в выстроенные за полгода социальные связи, влез, разломал мне все, а ты не задумался даже, почему было принято это решение, для чего было принято это решение. Ты зашёл, как слон в посудной лавке, поронял мне весь фарфор и считаешь, что ты герой. Олег, вот в этом проблема, а не в том, что кто-то кому-то чего-то в постели не додал.
Вика наступала на меня, прижимала к двери.
Если она меня сейчас опять укусит за нос, я, ей Богу, вот я точно говорю, что я её буду лупить, перехвачу, увезу к себе и буду лупить, пока жопа не будет красной. А потом буду целовать эту жопу.
— Я тебя слушаю. — Постарался прийти к какому-то соглашению.
— Я почему хотела продать дом? Потому что я не нефтяник, Олег.
Вика все-таки загнала меня в нишу у двери. И не собиралась отступать.
Она даже сейчас проявляла агрессию, она проявляла враждебность, и она считала, что она в этой ситуации права. Но так не считал я.
— Я не понимаю тебя.
— Слушай, вот давай откровенно по чистым голым цифрам. Обслуживание бассейна, обслуживание сада, обслуживание дома, уборка дома, чистка территории мне в сезон это обходится больше, чем в пять, семь сотен. При этом с кофеен у меня чистой прибыли вот ровно эта сумма, а у меня трое детей.
— Ты прекрасно знаешь, что на детей у тебя деньги в неограниченном количестве, — произнёс едко я.
— Да, Олег, но эти семь сотен в сезон я должна откуда-то выцепить. И потратить на дом. То есть я с этого дома ничего не приобретаю, я с него теряю. Это не актив, это пассив, поэтому было принято решение его продать.
— Я тебя услышал, я решу эту проблему, что ты не продаёшь дом, но ты получаешь постоянное содержание на этот дом, так дело пойдёт?
Глава 52
Вика
Мама зашла ко мне в спальню после того, как Олег уехал к себе.
— Вот скажи мне, пожалуйста. — Она опёрлась плечом о косяк. И стала невозможно похожей на меня, когда я злилась, те же поджатые губы. Тот же прямой, ничего хорошего не предвещающий взгляд. — Вот что ты ему кишки на кулак наматываешь…
— Я сейчас не поняла, — подняла я глаза на мать, — ты к чему это мне говоришь?
—Вик, я тебе к тому это говорю, что он только на задних лапах перед тобой не пляшет. Вот что ты ему сейчас кишки на руку наматываешь. Ты видишь, он кается, ты чего добиваешься, что он башкой об пол будет биться? Вика, это Олег. Вика, это твой Олег, который если дарит тебе машину, то дарит здоровенный внедорожник, в то время как этот внедорожник дай боже, у главы администрации округа есть. Это твой Олег, который если везёт тебя в отпуск, то в этом отпуске он тратит больше, чем ты за год зарабатываешь, это твой Олег, который, если решил покупать дом, то значит, он его в любом случае купит, даже если раскатается в лепёшку.
— Я не понимаю, к чему ты это говоришь, — усмехнулась я и потянулась к тумбочке взять крем для рук. Мама пожала плечами и закатила глаза.
— Господи, Вика, это твой Олег, если он начнёт башкой об пол биться, он либо пол разобьёт, либо голову, ну зачем тебе безголовый мужик?
Мама раздражалась, мама нервничала, маму напрягала вот эта ситуация, что мы находимся в подвешенном состоянии, а я не понимала, почему ни до кого не доходит, что это подвешенное состояние, оно никуда не денется.
Все, спектакль закончен, Олег показал, какой он молодец, какой он хороший, какой он прекрасный, все можно расходиться.
Я ещё не успела разобраться в ситуации со свекровью, а уже выслушала, что я не права, я ябеда, я нажаловалась на всех, и вообще, когда Олег себя так ведёт, он думает задним числом.
— Мам, во всей этой ситуации у меня больше вопросов к вам, нежели чем к Олегу. Вы с меня что кишки вытягиваете? — У меня аж голос дрожал, руки тряслись.
— Потому что только ты в силах сейчас что-либо исправить, на тебе лежит ответственность за эту ситуацию. Он же так и будет ходить.
Наше общение с ним не прервалось, но его щёлкнуло только спустя полгода, что надо, видимо, разобраться в нашем разводе, видимо, в нашем разводе с ним что-то не так.
— Понимаешь в чем вся суть… — начала я, а мама не понимала.