— В расчёте или нет? — мило беседовать Йен не собирался. Ему было плевать на мотивы и личные соображения. Келеру нужен был конкретный ответ на конкретно поставленный вопрос.
— Да, да, — чуть ли не закатил глаза Донни. — За себя могу ручаться. У меня больше нет претензий.
— Вот и чудно, — Келлер вытащил телефон из кармана и что-то нажал на подсвечивающем дисплее.
Спиро сердито прищурился, бросив быстрый взгляд на экран.
— И что это значит?
— Что я подстраховался. И твоё устное обещание приобрело звуковое подтверждение. Которое уже, кстати, отправлено одному моему знакомому копу.
— Вы ведь в курсе, что вся полиция Невады…
— Невады, да. Но не Флориды. И очень удачно один из них, не последний человек, к слову, мой старый приятель. Так что если вздумаешь снова дать о себе знать, вопросы будут решаться уже иначе. Думаю, ты не очень обрадуешься облаве на своё казино, верно? Или дом. Более чем уверен, они непременно найдут что-то интересное.
Донни раздосадовано поджал губы. Кажется, ему совсем не нравилось, когда кто-то оказывался умнее. Впрочем, никому бы не понравилось, когда его припирают к стенке. И угрожают, но что поделать. Баш на баш, мистер Спиро. Не только вам дозволено запугивать и шантажировать.
— Умно, — не придумав ничего лучше, признал Донни, переглянувшись с Гленом, готовым по сигналу разделаться с нахальной мордой, диктующей свои условия. Вот только сигнала не было. И не собиралось быть. Пара человек не стоила возможных последствий и того скандала, который мог разразиться, всплыви делишки юного наркодилера наружу.
Йен удовлетворённо кивнул. Он тоже понимал, что к чему.
— Ну так, мы договорились?
— Я ведь уже сказал, — равнодушно дёрнул плечом Спиро. — За меня можете не беспокоиться. А вот за Лорелею говорить не берусь.
― В каком смысле? ― напрягся Келлер.
Донни красноречиво ухмыльнулся.
― Азарт ― это неоперабельная опухоль. Неизлечимая зависимость. А зависимые чаще всего срываются. Снова. Я не первый год в этом деле. Успел повидать достаточно и могу сказать одно наверняка, ― он кинул быстрый взгляд на стоявшую вдалеке Лори. Слышать она их, разумеется, не слышала. Только могла догадываться, о чём они беседовали. ― Все возвращаются. Рано или поздно.
― Это мы ещё посмотрим, ― сухо ответил Йен и, не оборачиваясь, вернулся к Шелби. Требовательный жест заставил Лорелею, пока не до конца верившую, что всё, наконец, закончилось, поспешно нырнуть в тачку.
Недоверие не ушло и когда в зеркале заднего вида удаляющейся машины исчезли ставшие в какой-то момент совсем крошечными тёмные точки. Наверное, для этого нужно время. Нужно оказаться дома и тогда придёт осознание. А пока же Лори устало откинулась на спинку кресла. Тяжелые бессонные сутки давали о себе знать.
Она и не заметила, как задремала, проснувшись лишь когда Шелби под ней заглохла, прекращая монотонное убаюкивающее покачивание. Они около дома. Ниссан на месте, значит Ханна с Оуэном тоже уже вернулись.
Йен сидит рядом. Копается в телефоне и на неё не смотрит. Такой спокойный. Собранный. Надёжный. Всё благодаря нему. Она свободна от Донни только благодаря нему. Ханна снова дома благодаря нему. Это понимание… вызывало неконтролируемый поток подступающих эмоций, в которых банальная благодарность стояла едва ли не на последнем месте.
Никогда ещё для неё не делали подобного. Никогда ещё за неё не решали проблемы. Никогда она ещё не чувствовала, что может на кого-то положиться. Хотелось потянуться, обнять и расцеловать Йена, выразив тем самым всё, что она чувствовала, но не могла сформулировать словами, однако…
Однако Лорелея понимала, что это не лучшая затея. Она слишком хорошо представляла, какого он о ней мнения. Заслуженного, да, но от этого не менее болезненно воспринимающегося. Он ведь… просто оттолкнёт её. А к этому она сейчас не готова.
― Спасибо, ― собравшись с духом, выдавила из себя Лори. Это было самое оптимальное и позволительное в данной ситуации. ― Я верну деньги.
― Достаточно просто спасибо, ― отозвался Йен, гася экран смартфона и откладывая его на приборную панель. Звуковое сообщение получено адресату и принято к сведению. Теперь дело за Спиро. Не станет глупить, и будет жить он долго и счастливо.
― Я серьёзно.
― Я тоже. Никаких возвратов и очередных долговых ям. Я не для того вытащил тебя из одного дерьма, чтобы ты влезла в другое, ― он обернулся к ней и сердце больно кольнуло. Слишком уж этот взгляд напоминал тот, что был у него в первые дни их знакомства. И этот голос… равнодушный и снисходительный. Словно разговаривал с непослушным ребенком. ― Тебе, наверное, никто этого ещё не говорил, но довольно, Лори. Засунь свои амбиции поглубже, иначе в следующий раз кто-нибудь точно пострадает. Ты заигралась. Залог спокойствия в умении найти баланс. Живи по тем возможностям, что у тебя есть и не пытайся прыгать выше головы. И будет тебе счастье. Пошли. Тебе пора давать ответ перед Ханной.
Опустевшее водительское место и хлопнувшая дверца сработали как моральная пощёчина, поставившая жирную точку в их разговоре. И, наверное, не только в разговоре. Лорелея с трудом справилась с заходившей ходуном нижней челюстью. Ну и ну. Её только что отчитали. Впервые за последние лет так пятнадцать.
И это явно не конец. Сейчас будет продолжение, но она сама виновата, так что да, Йен прав… пора, наконец, начать отвечать за свои поступки. Лори сделала несколько глубоких вдохов, собираясь с духом, и на не очень твёрдых ногах вылезла из Шелби.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Ханна сидела на диване, утомлённо потирая переносицу. Оуэн расположился рядом, ободряюще держа её за руку. Напускная уверенность, которую та ещё пыталась держать, стёрлась с кукольного личика. Сейчас сестрёнка выглядела как никогда изнеможено, и Лорелея боялась представить, что она пережила за эту ночь. Наверное, успела попрощаться с жизнью и не верила, что всё закончится мирно.
Напряжение, воцарившееся в гостиной при появлении Лори, можно было резать ножом. Настолько оно было вязким. Йен замер у окна каменной статуей, скрестив руки на груди. Ханна старательно не смотрела на сестру. Роджерс принялся ещё усерднее массировать ей ладони. Даже Ти Джей, видимо поймавший общий настрой, вёл себя как никогда тихо. Смирно замер в сторонке, свесив ливерный язык и наблюдая за происходящим.
― Ханна, ― неуверенно позвала Лорелея.
Блондинка, наконец, подняла на неё ярко-голубые глаза. А вот и последствия пережитого. Залегли тёмными мешками на идеальном личике. Зато взгляд такой, что становится не по себе. Ох…
― Доверие, ― подала голос Ханна. И хоть он был спокойный, и даже не повышенный, по сердцу словно скальпелем прошлись. ― Всё, что я когда-либо просила: немного доверия. Неужели это настолько невыполнимая просьба?
― Нет. Я… ― Лорелея встрепенулась, когда она поднялась с места. ― Ханна, прости, ― та не ответила. Подошла зачем-то к книжным стеллажам, достала между корешков книг пухлый конверт без опознавательных знаков и, замерев напротив сестры, с вызовом бросила его на кофейный столик. Лори непонимающе тряхнула головой. ― Что это?
― Все деньги, что ты оставляла на комоде с момента, как начала жить тут. Я не считала, но, думаю, тысяч семьдесят там точно наберётся. Если не больше, ― Лорелея изумлённо уставилась на сестру. А Ханна… Ханна стояла и смотрела на неё. ― Прийти ко мне. Что в этом сложного? Мы взяли бы ссуду под залог дома. Решили бы эту проблему вместе. Мы же семья.
Лорелея молчала. А что она могла ответить? Что она и так собиралась просить её о помощи, но опоздала? Потому что дотянула до последнего? Кому до этого есть дело? Это уже не отговорка. Случившегося всё равно не воротишь. И не забудешь.
— Ты же знаешь: я сделаю ради тебя всё, что угодно, — покачала головой сестренка. Её голос дрогнул. — Всегда поддержу, даже если в душе буду злиться. Но ты… Ты предпочитаешь молчать. Постоянно отталкиваешь меня… — Ханна стёрла со щеки мокрую дорожку и, резко развернувшись, поспешила к лестнице. Устраивать потоп среди свидетелей ей не хотелось. Нужно было успокоиться.
При виде плачущей сестры собственное самообладание не выдержало. Лори, провожая взглядом её спину, почти не чувствовала, как и сама делала тоже самое. Слёзы, сдерживаемые долгие часы, уже не хотели утихать. Им столько времени не давали свободы, так что теперь они окончательно вышли из-под контроля, переходя в истерику.
Лорелея кинулась к лестнице, но нагнала Ханну слишком поздно. Дверь спальни захлопнулась перед её носом.
― Ханна, прости… ― сквозь всхлипы прохрипела Лори, скатываясь по стенке на пол и поджимая колени к груди. ― Я, я так виновата… Я, я всё исправлю… — молчание. Этого недостаточно. Она и сама знала. — Если ты попросишь, я брошу гонки…
Скрипнула открывшаяся дверь. Ханна тоже сидела, облокотившись на стену, но с другой, внутренней, стороны комнаты. Глаза покрасневшие. Лицо мокрое.
― Не попрошу, ― покачала головой она. ― И никогда бы не попросила. Если это тебе действительно нужно, пускай. Всё, чего я хочу, чтобы ты была осторожна. Чтобы ценила свою жизнь… И доверяла мне, ― новая порция слёз сорвалась с её ресниц. ― Не скрывай ничего. Пожалуйста.
― Больше никаких тайн, ― Лори на четвереньках кинулась к сестре, стискивая Ханну в крепких объятиях. Таких, каких, наверное, никогда у них не было с самого детства. В них читалось всё: любовь, вина, мольба. ― Обещаю, — прошептала она, утыкаясь в светлые волосы, пропахшие дорогими сигарами, которые так обожал Донни. — Прости.
Лорелея копалась в гараже. Сверлила, пилила, варила… За последние несколько дней чего она только не делала, ища любую возможность отвлечься, чтобы не звонить Йену. Потому что в тот день, когда они с Ханной рыдали друг у друга на плече, он просто уехал.
Не попрощавшись и не сказав никому ни слова. Решил, что своё дело сделал и больше им не нужен. Оуэн, поднявшийся наверх, чтобы проверить притихших девушек, тогда ещё протянул Лори ключи от Ниссана, как бы спрашивая: хочет ли она поехать за ним. Она отказалась.