Именно с этим вопросом Громов и обратился к полковнику, как только тот обрисовался в дверном проеме.
Тупикову, чтобы преодолеть расстояние до стола, пришлось сначала ухватиться обеими руками за дверные косяки и резко оттолкнуться от них, придавая грузному туловищу необходимую инерцию. Посадка за стол получилась не очень мягкой, но, несмотря на устроенную шумиху, полковник умудрился не слишком нарушить сервировку стола.
— А? — Когда он поднял глаза, такие мутные, что стало ясно — он скоро перестанет узнавать собеседника. Его правый локоть покоился среди колбасных обрезков, а левый утопал в водочной лужице.
— О какой сумме шла речь в факсограмме? — повторил Громов, задвинув ногой «дипломат» с непочатой бутылкой водки под лавку.
— Общ-щ стмсть клбл от всмнц до двц млн дл, — сообщил Тупиков, блуждая взглядом по помещению. — В звсмст…
Пока что этот бубнеж поддавался расшифровке. Товар оценивался в размере 18–20 миллионов долларов, в зависимости от комплектности, способа поставки и прочих условий контракта. Иначе говоря, при разумном подходе к делу участники сделки наваривали знатную похлебку из «зеленых лимонов». Чтобы выявить их всех, нужно в первую очередь прижать к ногтю командующего Московским военным округом. Нелегкая задача. Повоюй с такой видной фигурой в одиночку!
— Деньги — ум, честь и совесть нашей эпохи! — продекламировал вдруг Тупиков.
Это получилось у него на удивление отчетливо. Подобные просветления происходят порой со смертельно пьяными людьми незадолго до того, как они окончательно выпадают из действительности.
— Слушай, как мне добраться до Чреватых? — быстро спросил Громов.
— Ты черт!
Ну вот, поговорили. Кажется, дальнейшую беседу взялась корректировать сударыня Белая горячка.
— Какой же я черт? — улыбнулся Громов.
— Черт! — упорствовал Тупиков. — Душу мою покупаешь! И глаза у тебя бесовские. Отчего они у тебя светятся, а?
— Ладно, убедил. Будь по-твоему. Я Люцифер Дьяволович, собственной персоной. Но из преисподней меня не за тобой отрядили, а за генералом. Он мне очень нужен. Срочно.
Тупиков уронил подбородок на грудь.
— Не-а, — прогудел он. — Не скажу. Одно дело секрет продать, а другое — человека. Бывшего командира, между прочим. Песню Газматова… Газманова помнишь?.. Офиц-церы, офиц-церы, ваше сердце под приц-целом…
— Ты еще про батяню-комбата вспомни, — поморщился Громов. — Тоже мне, нашел боевого офицера. Он самый обычный бизнесюга, твой Чреватых. Новый русский генерал. Вместо цепи на шее — лампасы на ляжках. Нашел на кого молиться!
— Принципами все равно не поступлюсь, не уговаривай. Если есть что наливать — наливай. А разговор закончен.
Громов поставил на колени портфель, открыл его и достал пачку долларов.
— Это Любаня сегодня же к рукам приберет, так?
— Так, — согласился Тупиков. — И что?
Он вознамерился заносчиво вскинуть голову, но она у него просто перекатилась с груди на левое плечо.
— А то, что мужику заначка необходима, — продолжал Громов, демонстрируя полковнику вторую пачку. — Здесь тоже пять тысяч, и жена твоя о них ничего не узнает, если сам по пьяни не проболтаешься. Что скажешь, Иван Сергеевич?
Тупиков шевелил-шевелил губами, а потом брякнул:
— Сто получается.
— Не сто, а пять. — Громов заговорил тем мягким голосом, который лучше всего подходит для увещевания раскапризничавшегося ребенка или пьяного мужика. Он даже пятерню растопырил для наглядности: — Ровно пять тысяч.
— А я г…рю, сто! — Тупиков ударил кулаком по столу. — Тариф в Москве — пятьдесят баксов за ед…ницу. Три ч…са. Свободна, мартышка. Кто следующий?
Оказывается, увлекшись, он уже вел диалог с воображаемыми девочками по вызову. Не с самыми дорогими, но проворными и безотказными. Пришлось хорошенько встряхнуть его за плечо и напомнить о реалиях жизни:
— Эй, это все потом. Красивую жизнь с приматами сначала заслужить надо.
— С какими такими приматами?
— С мартышками, — поправился Громов. — Тебе нужны на них деньги, мне нужны координаты генерала. Согласен?
— Согласен. Но деньги на бочку! — потребовал Тупиков. Выхватив протянутую пачку, он удалился с ней все в ту же парную, служившую ему оплотом независимости, а минуты через две вернулся и попытался улечься прямо на пол, чего Громов позволить ему никак не мог. Пришлось хорошенько растереть Тупикову уши, размять ему кончик носа и продержать его под отрезвляющим душем до полного опустошения наливного бака.
— Фр-р-р! — Водворенный на прежнее место, полковник энергично помотал головой и поинтересовался: — Долго мы уже в баньке?
— Да часа два с половиной, — ответил Громов.
— Значит, Любаня скоро на приступ пойдет, — мрачно сообщил Тупиков.
— Выкинешь белый флаг, и дело с концом. Куда деньги спрятал, не забыл? Нет? Ну, и отлично. — Громов сунул в рот незажженную сигарету и прищурился, как будто дым заранее ел ему глаза. — Теперь по существу давай. Как мне добраться до генерала Чреватых с минимумом усилий и потерь времени?
Задумчиво почесывая волосы на груди и между ногами, Тупиков заговорил:
— В расположении любой из частей округа тебе его нипочем не достать. В штаб тоже соваться бесполезно. Городская квартира командующего находится в одном доме с министром МВД, так что сам понимаешь, какое там наблюдение за посетителями ведется. Остается что?
— Это ты мне должен сказать. — Громов указал уже дымящейся сигаретой на собеседника.
— Остается дача Чреватых в Завидове, — неохотно проворчал Тупиков. — Территория, конечно, охраняется, и еще как. Но там роту десантников в ружье не поставишь, если что. Короче, сунуться туда можно… Не знаю, правда, как насчет высунуться. Это тебе не половой акт…
— Когда генерал бывает на даче? — продолжал задавать вопросы Громов. — Один? С семьей? С компанией?
— По воскресеньям у него в Завидове охота устраивается. Дружки, говорят, толпами наезжают, но сам я не видел, врать не буду.
— А дачу генеральскую видеть приходилось? — спросил Громов без всякой надежды услышать утвердительный ответ.
— Если бы я на даче командующего округом хоть раз побывал, — резонно возразил Тупиков, — то хрен бы у нас сегодня с тобой разговор получился. — После этих слов он насупился, решив, что сейчас придется расставаться с выданным авансом.
Но Громов лишь потребовал:
— Опиши мне генерала этого, чтобы я его с кем-нибудь еще ненароком не спутал.
— Это можно. — Тупиков немного расслабился и даже поискал взглядом водку, которой, к его разочарованию, в пределах видимости не оказалось. — Чреватых Геннадий Виленович мужик видный, не ошибешься. Высокий, прямой. Волосы седые, но густые и вьются, как у молодого… Лицом на одного киноактера смахивает… фамилию забыл… а на лбу шрам. — Тупиков перечеркнул пальцем собственную левую бровь. — Говорят, он еще курсантом какую-то дуэль на шпагах затеял, хотя лично я в эти байки не верю. Дуэлянты генералами не становятся. Им самое место в дисбате.
— Все? — поднявшись, Громов начал собираться в дорогу.
— Да вроде все, — подтвердил Тупиков упавшим голосом. — Хотя нет…
— М-м?
С надеждой обернувшегося Громова ожидало разочарование.
— Послушай, я видел, у тебя в «дипломате» еще водка осталась. — Голос Тупикова звучал виновато и просительно одновременно. — Выручи, а? Мне бы в баньке как-то до утра продержаться. В рукопашную ведь пойдет Любаня. А бить ее у меня рука не поднимается. Слабенькая она, хоть и злая.
— Лови! — Громов небрежно швырнул ему бутылку, которая была подхвачена на последнем кувыркании у самого пола. — Только ты поосторожней, полковник. Побереги себя.
— Да я к этой отраве привычный, не беспокойся. И не такое пивать приходилось.
— Я не о том. Если кто-нибудь о наших с тобой посиделках узнает, то…
— Не маленький, понимаю, — прорычал Тупиков, с урчанием впившись боковыми зубами в тугой колпачок бутылки. — Помирать нам рановато. Грехов столько… — Хлебнув прямо из горлышка обжигающую жидкость, он выдохнул: — Хотя бы половину замолить успеть…
— Бессмысленное занятие, — сказал Громов, прежде чем шагнуть за порог. — Когда наполовину, это все равно, что никак. Лучше уж или так, или эдак. Честнее.
ГЛАВА 20ДЛЯ КОГО-ТО ПРОСТО ЛЕТНАЯ ПОГОДА…
— А Иван где? — подозрительно осведомилась Любаня, перехватившая Громова у калитки.
— Чинит что-то, — ответил он. — Взял в руки молоток и стучит, стучит…
— Если Иван чинит что-то, то почему от вас водочкой попахивает? — Любанин лоб собрался в гармошку.
— Уф, жарко, — пожаловался Громов, оттягивая ворот своего свитера. Ему еще не приходилось выступать в роли допрашиваемого, и чувствовал он себя крайне неуютно.
— Если жарко, то квас нужно пить, а не водку, — резонно заметила Любаня. — Теперь ясно, чем вы в баньке занимались!
— Беседовали мы.
Громов прикидывал, с какого боку сподручнее обогнуть подбоченившуюся женщину, с левого или с правого. Росту в ней было всего ничего, поперечных параметров — и того меньше, а надо ж, всю дорожку перегородить умудрилась. Не разминешься.
— Беседовали они! — По звучанию это напоминало циркулярную пилу. — То-то я гляжу, он с «дипломатом» не расстается! Писа-атель! Мемуары ему подавай!
Растопыриваясь все сильнее, Любаня надвигалась на Громова. Ее махновская прическа вздыбилась, глаза метали молнии. Зато преображение, произошедшее с ней при виде стопки долларов, извлеченной Громовым, было поистине фантастическим. Выставленные локти куда-то подевались, чело разгладилось, волосы улеглись на голове ровнехонько. Прелесть, а не женщина.
— Я подумал, что деньги удобнее вручить вам, а не вашему супругу, — сказал Громов бархатным голосом. — Женщины куда рациональнее мужчин, верно?
— А то! — Купюры так и замелькали в руках Любани, моментально забывшей о существовании гостя.
— Позвольте. — Громов ловко обогнул ее и добавил, обращаясь уже к спине хозяйки: — Всего доброго. Рад был познакомиться.