Не будет…
Уильям сразу же это осознал, когда ложился спать и не обнаружил рядом привычное хрупкое тело Элис. Однако самообман и непривычное окружение работали лучше любого лекарства от грусти и тоски. Ему нужно забыть девчонку, позволить жить дальше им обоим.
Так надо.
– Билл, ты здесь? – улыбаясь, спросила Вики.
– А папа рассеянный! – довольно улыбнулась Эмили.
– Нет, милая, я не рассеянный, – мужчина ласково поглаживает по голове свою малышку.
– Тогда почему ты держишь ложку неправильно?
Как она это заметила? И почему Уильям допустил это? Мужчине стало неясно. Порой его мысли оказывались слишком далеко, но он не позволял себе забыться дольше, чем на одну минуту.
– Я перепутал, не бери в голову.
Эмили, как ни странно, поверила в слова отца и продолжила есть суп. Когда тарелки были убраны, а малышка видела десятый сон, на кухне стояли двое бывших влюбленных. Они питали друг к другу нежность и тёплые чувства, но, кроме дочери, сейчас их ничто не сближало. Или же…
– У меня есть новости, – разрушила тишину шатенка.
– Слушаю.
– Ты лучше посмотри.
Женщина включила какой-то файл и протянула смартфон Уильяму. На нем проигрывается видео. Одна картинка за другой. Он и миниатюрная блондинка в туалете клуба. Вряд ли стоило отрицать очевидное. Уильям и Элис никак не попытались скрыться, поддались эмоциям, чувствам друг к другу. Мужчина до сих пор вспоминал близость с ней с дрожью в теле.
– Если Петровский поймёт, что ты в неё влюбился, то уничтожит вас обоих! – прорычала Вики, отняв телефон у мужчины. – Мы все попадём, слышишь? Я, ты, Эмили, твоя шл…
– Помолчи!
– А что помолчи? – женщина сложила руки на груди и недовольно просверливала болотными глазами отца своей дочери. – Петровский не оставит меня, узнай, что я не проследила за тобой!
– Это просто трах. С тобой было то же самое.
Вики отворачивается, смахивая появившуюся маленькую слезинку с щеки. Кажется, Уильям сказал что-то не то, однако мужчина продолжал упорно смотреть на женщину и не пытался отказаться от собственных слов. Ведь по началу так оно и было, а затем…
Затем Вики сказали, что она на шестой неделе.
– Если бы я здесь не работала, то меня бы устранили, – Вики подняла чуть покрасневшие глаза на Уильяма. – Слушай, я знаю, что ты хочешь вернуться к ней и следишь за каждым ее шагом, но лучше не заводи с ней отношения.
– Не собираюсь, – буркнул в ответ Уильям, поримая, как Вики сейчас права.
Он и правда следил за Элис, послал своих людей, чтобы охраняли ее на тот случай, если не все основные члены мафии устранены и захотят мести. Ведь Элис знала многое и могла бы их раскрыть перед властями. И не только. Он волновался за эту гордую и невозможно красивую девчонку. Волновался и ничего не мог поделать с этим.
– Надеюсь на твоё благоразумие, Уильям. Иначе нам всем конец.
– Мы выполнили операцию, я в отпуске. Все закончилось. Что ты еще от меня хочешь?
– Ты же не вернёшься к нам? Ты не будешь жить с нами?
– Посмотрим.
С этими словами мужчина покинул кухню и поднялся на второй этаж, где спала его Эмили. Он лёг рядом на маленькую кроватку, едва помещая в ней ноги, и обнял свою маленькую дочь, единственное, ради чего не стоило рисковать и связываться с Элис.
Никогда.
Уильям заставил себя открыть глаза, когда дисплей на его телефоне внезапно загорелся. На нем появилось входящее сообщение, состоявшее из трех слов:
Джеймс: «Она в клубе».
Глава 22
Одиночество ощущается в полной мере, когда ты долгое время находишься в четырёх стенах без какого-либо общения. Ты не видишь перед собой людей, не слышишь голоса, не чувствуешь человеческую энергетику. Перед тобой нет ничего, что сделало бы тебя живым человеков. И никто не переубедит тебя в обратном, даже если ты услышишь по телефону родные голоса.
Кто-то говорил, что это похоже на одну из форм депрессии, но у меня ощущение, что этот человек нагло соврал. Я не одинока. Я счастлива. Я никогда не останусь одна, пока нахожусь в его квартире, сплю на его кровати, с уж в гардеробной с его рубашкой, пропахшей знакомым ароматом. Родным. Близким. Без которого я не в состоянии уснуть.
Наверное, прошло много времени с того момента, как Уильям покинул меня, но я не считала. На следующий день охранник снизу пришел забрать его вещи и исчез. Но он взял не все, только самое необходимое. Зря. Ведь своими вещами Уил травит меня, уничтожает. Я сама себя уничтожаю, раз нахожусь здесь, однако шагнуть дальше, в новую жизнь я пока не готова. Даже к папе не ходила, чтобы узнать, как он себя чувствует.
Никак…
Наше состояние одинаковое. Я тоже не чувствую себя никак. Меня не радует ни вид из окна, ни просторы пентхауса, ни уют. Бред – скажете вы, но это не так. Я просто скучаю по человеку, хожу от безысходности и ожидания, что в какой-то момент Уильям откроет входную дверь и обнимет меня сзади. А я не вздрогну от страха, доверюсь ему. Только ему.
В такие моменты не хватает близкого человека, которому можно всецело довериться. Папа в больницею Аврора умерла, а других подруг у меня не было. Все они оказались крысами и спрыгнули с тонущего корабля, как только у меня возникли трудности. Это нормально в нашем обществе.
Может, заставить выйти на улицу? Пробовала и ни раз – не выходило. Почему судьба так жестока относится ко мне? Почему у всех на глазах я выгляжу уверенно и гордо, а сейчас, один на один с собой, ощущаю себя слишком уязвимой и слишком ранимой? Это в корне неправильно. Моя гордость утонула в унитазе, уверенность пала в бою с реальностью.
– Сколько раз тебе можно говорить, чтобы ты выбиралась на улицу, а не сидела здесь, как прокаженная! – выкрикивает Аврора, разбрасывая платье одно за другим. Сколько их у нее? Тысяча, наверное.
– Я. Не. Хочу, – чеканю, подняв глаза на подругу.
– Я. Тебе. Не. Верю, – повторяет она за мной. – Если ты и дальше будешь сидеть в комнате, то сдохнешь от голода и от отсутствия общения.
– Ты понимаешь, что мне плохо! – резко поднимаюсь с кресла и встаю напротив подруги. Мне повезло, что мы одного роста – обе высокие, стройные и уверенные только сейчас я слишком подавлена, чтобы бороться. Ну, почти. – Меня изнасиловал какой-то мудак в чертовой подворотне, меня выперли из агентства, разорвали все контракты, а папа находится в больнице! Я не могу так больше, понимаешь? Я так не могу! Я… я…
В какой момент слезы застилают действительность передо мной? Когда я перестаю ощущать под ногами мягкий ворсовый ковер и оседаю на него. Почти. Аврора вовремя подхватывает меня и сжимает в своих крепких объятьях. Ни такие теплые, знакомые. Именно так она поддерживала меня, когда мы вместе стояли в очереди на кастинг два года назад. Сначала приняли меня, затем ее. И с тех пор мы ни разу не разлучались.
– Элис, посмотри на меня, – она мягко поднимает мое лицо теплыми ладонями с длинными наманикюренными пальцами. – Если ты сдашься сейчас, то кто вылечит твоего отца? Кто поднимется на ноги и станет знаменитым? Помнишь, как мы мечтали вместе сняться в кино?
– Разве моделей снимают в кино? – спрашиваю, улыбаясь сквозь слезы.
– Делевинь снимается, а мы чем хуже?
– И правда.
– Так, не распускай нюни! Поднимайся! У меня есть план!
– Какой план?
– По возвращению тебя в жизнь!
– Только не говори, что станешь моей феей крестной.
– О, нет! Я слишком молода для этой роли, прости. Но спасти твою жалкую душеньку не проблема.
Не проблема? Она сейчас серьезно? Я нахожусь по уши в дерьме. После месяца, проведенного в больнице из-за травм, я представляла, что хуже уже не будет, но, когда узнала о несчастном случае с папой, то мои надежды постепенно рушились. Сейчас она делает попытки возродиться и нести меня по реальности, с которой придется столкнуться. Я не справлюсь одна. Меня никто не вытащит в одиночку. Аврора готова дать мне легкий пинок, который вытащит меня наружу.
Ловлю себя на мысли, что впервые за несколько дней улыбаюсь, вспоминая подругу. Аврора… Как жаль, что тебя нет рядом со мной. Я так скучаю. Твоя смерть сломала меня, но Уильям не дал мне пасть духом, как когда-то ты. Сейчас его нет рядом, тебя тоже, папа в больнице, а мама…
Я справлюсь с этим. Я вытащу себя сама. Без Авроры, Уильяма или еще кого-то. Я должна жить дальше, как бы жестока не оказалась судьба. За окном темно, видны только маленькие снежинки, кружащиеся на верту. Врываюсь в гардеробную на втором этаже и ищу самое экстравагантное платье. Вот это вполне подойдет. Красное и вырезом сердечно, открытыми плечами и короткой длиной. Не как у шлюхи, очень яркое и клубное. Мне подойдет. Яркий макияж делает глаза больше и ярче, а губы сочнее.
Как хорошо, что такси подъезжает через три минуты. Успеваю накинуть пальто, надеть сапоги на высокой шпильке и выбежать из пентхауса. Зачем я иду в клуб? Почему именно в тот, где мы закончили последнее задание? Потому что он недалеко отсюда, а мне нужна перезагрузка. Алкоголь вроде как должен помочь. А поможет ли? Неизвестно.
– Бокал Мартини, пожалуйста, – уверенно выкрикиваю бармену сквозь шумную музыку. Сегодня здесь не так много людей, как обычно, места у барной стойки пустуют, как и кресла в VIP-зоне для богачей. Простите, ребятки, я к вам не присоединюсь.
– Для прекрасной леди, все, что угодно, – произносит все тот же бармен в медвежьей шапке. Нет, это точно рок судьбы – уже третий раз встречаемся.
– Спасибо.
– Это за счет заведения.
– Не стоит.
– Стоит, – улыбается парень.
Если бы я смогла заглянуть сквозь солнцезащитные очки и увидеть его глаза, наверное, я бы смогла прочитать его эмоции и понять, насколько фальшива его улыбка. Вдруг она рабочая, и он улыбается всем? Почему-то мне становится не по себе. О чем я вообще думаю? Ответ прост: обо всем, но не о самом главном. Значит, я иду прямиком к цели.