Вышеприведенныя разоблаченія вызвали оффиціальное разслѣдованіе. Газеты торжествовали по этому поводу, но каковы были результаты этого изслѣдованія — осталось неизвѣстнымъ. Съ тѣхъ поръ, въ прессѣ не появлялось никакихъ свѣдѣній о Сахалинѣ, за исключеніемъ вышеупомянутой нами работы д-ра Петри. Переполненіе Александровской тюрьмы, вѣроятно, достигаетъ ужасающихъ размѣровъ. Она была построена всего на 600 человѣкъ, но въ 1881 г. въ ней помѣщалось 1103 чел., а въ 1882 г. — 2230 чел. Вѣроятно, были построены какія-нибудь временныя казармы. Но можно себѣ представить, что должны представлять „временныя казармы“ на Сахалинѣ!
Изъ всего вышесказаннаго видно, что наибольшимъ затрудненіемъ для Сахалинской администраціи является размѣщеніе каторжанъ и подысканіе какого-либо занятія для тѣхъ, которые освобождаются отъ выполненія каторжной работы. Такъ какъ ни въ Россіи, ни въ Сибири не имѣется подходящаго мѣста для содержанія каторжанъ, ихъ высылаютъ на Сахалинъ въ увеличивающейся съ каждымъ годомъ пропорціи. Въ Сибири, послѣ освобожденія, они получаютъ надѣлъ земли и нѣкоторыя земледѣльческія орудія; по истеченіи двухъ лѣтъ правительство слагаетъ съ себя всякую заботу о нихъ. Но что дѣлать съ ними на Сахалинѣ? Земледѣліе на островѣ, какъ мы видѣли, почти невозможно, поселенцамъ приходится буквально голодать и администрація вынуждена подвозить имъ пищевые продукты изъ Россіи, подвергаясь всевозможному обычному риску. Такъ, напр., лѣтомъ 1886 г., судя по замѣткѣ въ полуоффиціальной газетѣ, выходящей во Владивостокѣ, грузъ муки, предназначавшійся для Сахалина, прибылъ подмоченнымъ и въ немъ завелись черви. По этому поводу было назначено, по обыкновению, „разслѣдованіе“; но это „разслѣдованіе“ мало поможетъ Сахалинцамъ, оставшимся безъ муки.
Исторія Сахалинской „колонизаціи“ является повтореніемъ того, что мнѣ пришлось наблюдать въ 60-хъ годахъ на Амурѣ и Уссури; разница развѣ въ томъ, что Сахалинъ находится въ худшихъ условіяхъ. На Сахалинѣ пудъ ржаной муки самаго сквернаго качества обходится въ 4 руб.; цѣна эта удваивается, въ случаѣ недохватки въ казенныхъ складахъ, вслѣдствіе несвоевременной доставки или какой-либо другой случайности Такимъ образомъ, предполагаемые земледѣльцы, которые должны были вскорѣ снабжать тюрьму продуктами земледѣльческаго труда и которые при болѣе соотвѣтственной обстановкѣ, пожалуй, могли бы достигнуть этой цѣли — при настоящемъ положеніи вещей должны быть сами спасаемы отъ голода. Да это и понятно, когда каждой семьѣ удалось расчистить среднимъ числомъ лишь 2/3 десятины — изъ-подъ болотистыхъ лѣсовъ.
Однимъ изъ крупныхъ преимуществъ Сахалина, съ точки зрѣнія тюремной администраціи, было то обстоятельство, что побѣгъ былъ обставленъ чрезвычайными трудностями. Этимъ преимуществомъ Сахалинъ, дѣйствительно, обладаетъ. Въ сущности, не самый побѣгъ — невозможенъ. Въ 1870 г. не менѣе 16 % всего арестантскаго населенія острова пытались бѣжать. Но громадное большинство изъ нихъ было поймано туземцами, которые или убивали ихъ, если захватили вдали отъ военнаго поста, или же приводили на постъ, если думали, что за это получатъ должное вознагражденіе. За каждаго бѣглаго, захваченнаго въ Сибири, туземцамъ платится казной по 10 руб., если его приведутъ живымъ и 5 руб., если его убьютъ. На Сахалинѣ арестантовъ расцѣниваютъ дешевле и въ первомъ случаѣ платятъ 6 руб., а въ послѣднемъ — 3 руб., думая, что и такая расцѣнка побудитъ нищихъ гиляковъ охотиться за бѣглецами. Они ведутъ эту „охоту“ самымъ варварскимъ образомъ, особенно съ тѣхъ поръ, какъ Сахалинское начальство раздало имъ ружья. Д-ръ Петри разсказываетъ, что однажды гиляки встрѣтили партію сектантовъ, принадлежавшихъ къ сектѣ бѣгуновъ, религіозное ученіе которыхъ понуждаетъ ихъ порвать всякія связи съ грѣшнымъ міромъ, находящимся во власти антихриста, и вести жизнь постоянныхъ странниковъ, не имѣющихъ не только домовъ, но и никакой собственности. Ихъ было 12 душъ; у нѣкоторыхъ были на рукахъ дѣти, и всѣ они были убиты гиляками. Наиболѣе замѣчательной чертой характера этихъ злосчастныхъ туземцевъ является отсутствіе какой-либо злобы по отношенію къ бѣглецамъ: они отнесутся къ бѣглецу самымъ лучшимъ образомъ, если послѣдній дастъ имъ 3 руб. или что-либо равноцѣнное. Но, если бѣглецъ не можетъ заплатить требуемаго выкупа, гиляки безжалостно убиваютъ его, съ цѣлью полученія „цѣны крови“, 3-хъ рублей, платимыхъ тюремной администраціей. Когда выдача этой преміи за человѣческую жизнь была временно пріостановлена, гиляки сами помогали бѣглецамъ. — „Что подѣлаешь“, — говорятъ Сахалинскіе ссыльные, — они сами голодаютъ, а 3 рубля, да одежа съ убитаго — немалый соблазнъ для голоднаго человѣка».
И все-же, побѣги — многочисленны. Бѣглецы пробираются на юго-востокъ, хотя этотъ путь по горамъ и лѣсамъ чрезвычайно трудный и, добравшись до морского берега, они ждутъ тамъ, пока завидятъ американское китоловное судно. Нѣкоторые перебираются черезъ Татарскій проливъ, который имѣетъ всего 9 верстъ ширины у мыса Погоби, гдѣ зимой можно по льду перейти на материкъ, другіе же, срубивши плотъ изъ 3-хъ — 4-хъ деревьевъ, пускаются въ море. Шкуна «Востокъ» недавно встрѣтила въ проливѣ такой плотъ. Со шкуны замѣтили какую-то черную движущуюся точку и, приблизившись къ ней, увидали двухъ бѣглецовъ на плоту изъ четырехъ бревенъ. У нихъ было ведро прѣсной воды, запасъ хлѣбныхъ сухарей и два кирпича чая; они носились по морю, не имѣя представленія — куда ихъ занесетъ теченіе. На вопросъ: куда они плывутъ? бѣглецы отвѣчали: «Туда, въ Россію!» — указывая при этомъ куда-то на западъ. Большинство изъ нихъ умираетъ въ пути, потопленные набѣжавшимъ шкваломъ, или попавъ подъ буранъ, — ужасный Амурскій буранъ, — который иногда погребаетъ Николаевскъ на нѣсколько дней подъ снѣгомъ. А если имъ и удается, въ концѣ концовъ, добраться до материка, имъ приходится переносить массу страданій, прежде чѣмъ они доберутся до населенныхъ частей Амура. Говорятъ, бывали даже случаи людоѣдства. И все-таки нѣкоторымъ удается возвратиться въ Россію. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ одинъ изъ нихъ, Камоловъ, который уже добрался до родной деревни, но былъ выданъ какимъ-то личнымъ врагомъ, былъ преданъ суду за побѣгъ и его простой разсказъ тронулъ сердца многихъ въ Россіи. Онъ странствовалъ 2 года, переплывая озера и рѣки, пробираясь сквозь лѣса и степи, пока добрался до дома. Жена ждала его возвращенія. Въ теченіи нѣсколькихъ недѣль онъ былъ счастливъ. «Рѣки, горы, бурный Байкалъ, страшныя снѣжныя бури не причинили мнѣ зла», говорилъ онъ на судѣ, — «звѣри пожалѣли меня. Но люди, мои односельчане, оказались безжалостными: они выдали меня!»
«Назадъ, въ Россію!» — такова мечта неустанно преслѣдующая всякаго ссыльнаго. Его могутъ сослать на Сахалинъ, но мысли его непрестанно обращены къ западу и даже съ Сахалина онъ будетъ всячески пытаться вернуться въ свою родную деревню, увидать свою заброшенную избу. Система ссылки, очевидно, отжила свое время, если ссыльныхъ приходится поселять на уединенномъ островѣ, съ цѣлью — предупредить побѣги.
Мы надѣемся, что, въ болѣе или менѣе близкомъ будущемъ, ссылка въ Сибирь будетъ прекращена. И чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше, ибо Сибирь велика, а бюрократическая фантазія безпредѣльна. Кто можетъ поручиться, что завтра чиновникамъ не придетъ въ голову устроить новыя земледѣльческія колоніи въ Землѣ Чукчей или на Новой Землѣ и посвятить новые гекатомбы страдальцевъ, съ единственной цѣлью — дать нѣсколькимъ чиновникамъ доходныя должности?
Во всякомъ случаѣ, бюрократическіе невѣжды въ Петербургѣ, кажется, рѣшили отказаться отъ выполненія фантастическаго плана, имѣвшаго цѣлью превращеніе Сахалина въ уголовную колонію[49]. Судя по послѣднимъ извѣстіямъ, предполагается расширить Карійскія тюрьмы и увеличить количество каторжанъ, ссылаемыхъ туда, на 1000 чел.; предполагается также снова начать разработку Нерчинскихъ серебряныхъ рудниковъ, работы въ которыхъ были пріостановлены нѣсколько лѣтъ тому назадъ. Какъ видите, въ дѣлѣ ссылки, какъ и во многихъ другихъ отношеніяхъ, мы возвращаемся къ тому положенію вещей, какое было 35 лѣтъ тому назадъ, наканунѣ Крымской войны.
Глава VIIИностранцы о русскихъ тюрьмахъ
Иностранцы, посѣщавшіе Россію, если они обладали достаточной наблюдательностью, подмѣчали слѣдующую характерную черту русской бюрократіи. Русскіе чиновники хорошо знаютъ недостатки своей бюрократической системы, знаютъ ея худшія стороны; да оно и не мудрено: они вѣдь сами являются составной частью этой бюрократіи. Нѣкоторые изъ нихъ даже не скрываютъ этихъ недостатковъ, и открыто указываютъ въ разговорахъ, въ кругу друзей, на многоразличные недостатки русской бюрократіи. Даже въ оффиціальныхъ отчетахъ начальники отдѣльныхъ вѣдомствъ не скрываютъ недостатковъ, замѣченныхъ ими среди своихъ подчиненныхъ. Но стоитъ иностранцу зайти въ гостинную, гдѣ за нѣсколько минутъ передъ тѣмъ русская администрація осуждалась самымъ безпощаднымъ образомъ, чтобы тѣже критики хоромъ начали увѣрять иностранца, что «конечно, наша администрація не свободна отъ нѣкоторыхъ мелкихъ погрѣшностей, — но вѣдь и на солнцѣ есть пятна; притомъ же Его Превосходительство N. N. уже принимаетъ самыя энергичныя мѣры, чтобы сгладить послѣдніе слѣды тѣхъ погрѣшностей, которыя, къ несчастью, вкрались въ администрацію при его предшественникѣ, генералѣ М. М.». Если же иностранецъ окажется корреспондентомъ какой-нибудь газеты и выкажетъ наклонность довѣрчиво дѣлиться съ читающей публикой своей страны тѣми свѣдѣніями, которыя онъ извлекаетъ изъ частныхъ разговоровъ, тогда тѣ самые, кто былъ «безпощаднымъ критикомъ» въ кругу своихъ, постараются все представить иностранцу въ самомъ розовомъ свѣтѣ, всю русскую администрацію и, такимъ образомъ, постараются сокрушить тѣхъ «мстительныхъ публицистовъ», которые разглашаютъ заграницей то, что писалось въ Россіи этими же самыми чиновниками, но только для домашняго употребленія. Мнѣ хорошо знакомо было такое отношеніе въ манджурской администраціи, а равнымъ образомъ и въ русской — какъ въ Иркутскѣ, такъ и въ Петербургѣ. Трудно найти, въ самомъ дѣлѣ, болѣе поразительное изображеніе поголовнаго грабительства въ рядахъ всей высшей администраціи Россіи, чѣмъ то, которое давалось въ отчетахъ Государственнаго Контролера Александру ІІ-му, когда контроль впервые былъ введенъ въ Россіи. Но какой вопль негодованія поднялся бы противъ того русскаго, который перевелъ бы эти отчеты и сообщилъ бы ихъ содержаніе въ иностранной прессѣ! — «Сору изъ избы не выноси!» — закричали бы всѣ, такъ или иначе прикосновенные къ бюрократическимъ сферамъ.