Следом приходит второе сообщение, нервируя меня еще больше: «Ты согласна, сладкая?»
С ним действительно было сладко целоваться. Более чем. Но сейчас во рту разливается противная горечь, горло пересыхает, у меня даже пульс учащается.
Зачем ты появился в моей жизни, Егор Арбенин? Зачем лишил такого милого и привычного покоя? Зачем нужна такая любовь, если она приносит боль?
Думаю обо всем этом и одновременно понимаю, что, как бы ни было сложно, надо все решить. Покончить с недомолвками раз и навсегда. Если он в самом деле такой подонок, как говорит его отец, больше не подойду к нему. Сердце переболит и остынет, в конце концов, от несчастной любви никто еще не умирал.
«Увидимся в ресторане, Егор», — это все, на что меня хватает. Быстро отправляю сообщение, пока не успела передумать. Сейчас не до любезностей, и так позволила себе слишком много. Переживу этот вечер, все выясню, а потом постараюсь поскорее забыть о своих ошибках.
Я никогда не была в таких ресторанах прежде. Вообще крайне редко пользовалась общепитом, разве что кофе могла себе позволить купить. А уж элитные дорогие заведения вообще существовали в другой от меня реальности.
Потому уже на входе теряюсь и начинаю ругать себя за то, что приняла приглашение. Надо было встретиться где-то в нейтральном месте или вообще поговорить в доме, не выдумывая подобие свидания. Ведь наша встреча напоминает именно это. И хотя пока понятия не имею, что задумал Егор, начало мне уже не нравится.
Здесь слишком уютно. Слишком красиво. И наверняка слишком дорого. Нет, не думаю, что самой придется платить за ужин, но не хочу, чтобы кто-то тратил на меня деньги, еще и большие. Особенно если кто-то — такой, как рассказал его отец.
По залу льется тихая музыка, на подоконниках — живые цветы. Приветливая девушка-администратор что-то щебечет, провожая меня к столику. А я не могу различить ни одного ее слова. В голове — полнейший сумбур. Предпочла бы оказаться совсем в другом месте. Или чтобы Егор хотя бы подошел ко мне лично, а не дожидался у стола. Зачем столько пафоса? Хотя, может быть, для него привычна именно такая схема. Я ведь наверняка не первая девушка, которую он позвал в ресторан. И должна быть в восторге… наверное.
Только никакого восторга нет и в помине. Меня почти трясет, а окружающий уют только все усугубляет, добавляя контраста.
А потом я вижу Арбенина. Столик стоит несколько в стороне от остальных, в нише у окна, и наверняка Егор выбрал его не случайно. Максимально старался уединиться. Это тоже раздражает, как и внешний вид парня. Он выглядит… будто с картинки. Хоть сейчас — на обложку модного журнала, тираж разлетится в считанные минуты.
На нем пиджак, явно дорогой, это заметно в каждой детали. Даже цвет не просто черный, а какой-то насыщенно-чернильный, словно бархатный. И не зная, какая там ткань, я уверена, что на ощупь она окажется шелковисто-гладкой. Роскошной.
Ему идет. Не удивилась бы, если бы узнала, что одежда сшита на заказ, так отлично она сидит. Подчеркивает и ширину плеч, и мышечный рельеф. И этот бархатисто-черный цвет удивительно гармонирует с цветом волос. С темно-шоколадными глазами, взгляд которых устремлен сейчас на меня.
Чувствую себя, как на горке в аквапарке. Несусь куда-то вниз на бешеной скорости, так что внутри все замирает, а потом резко взмываю на неведомые высоты. И скопившийся в теле жар сменяется холодом, будто я с размаху врезаюсь в ледяной поток. И внезапно понимаю, что в самом деле хотела бы замерзнуть, заледенеть, чтобы перестать чувствовать. Чтобы разрастающаяся в сердце боль наконец-то прекратилась.
Егор с сияющей улыбкой поднимается навстречу. Выглядит таким счастливым, будто безумно рад меня видеть. И влюблен. Голова плывет от подступивших воспоминаний. Его губы, руки, глаза, в которых видно мое отражение. Сводящие с ума объятья. Пьянящие поцелуи. И… откровение Арбенина-старшего.
— Это тебе, — ощущаю аромат цветов, но не могу опустить взгляд на них. И, кажется, не хочу. Уже порадовалась слишком сильно тому утреннему букету, а что в итоге? Не могу поверить, что сейчас все будет иначе. Нет у нас никаких шансов, да и не было, мне вообще не стоило поддаваться на его провокации.
— Не нужно было этого всего, Егор. Ни цветов, ни ресторана. Я думала, мы просто поговорим.
— Обязательно поговорим, милая, — он тянется к моему рту, и я едва успеваю увернуться, чтобы избежать поцелуя. Губы мажут по щеке, но даже от этого меня снова окатывает горячей волной. Дурацкая реакция тела, неужели я такая падкая на красивого мужика? Стоит ему оказаться рядом — и уже теряю голову. Но этого нельзя, ни в коем случае нельзя допустить.
— Не трогай меня! — собираю остатки сил и стараюсь говорить как можно резче. Пусть не думает, что может лапать, когда только захочет. Вчерашний поцелуй был ошибкой. Да и вообще все, что связано с этим парнем. Если его отец и не прав, неважно…
— Что случилось? — улыбка сходит с лица Егора, он пытливо всматривается в мое лицо, и во взгляде столько участия и волнения, что я начинаю закипать. Не хочу это видеть. Не хочу снова ему верить! Все равно все кончится очень плохо, так к чему тянуть?
— Ничего особенного, Егор! — как бы мне научиться не тонуть в его глазах? Не получать удовольствие от ласкающих ноток в голосе? — Мы просто допустили ошибку.
Он недоуменно хмурится.
— Вчера ты думала иначе.
Ну да, еще начни попрекать меня этим поцелуем! Вчера поддалась минутной слабости. И жалею об этом, ты даже себе не представляешь, как сильно. Сказать бы вслух, да только я не решаюсь. Смотрю и смотрю в удивительные глаза, не понимаю, как могла увязнуть в нем настолько глубоко за всего несколько дней.
— Вчера я многого о тебе не знала.
— Например? — он приподнимает бровь. — Если хочешь что-то узнать, спрашивай, у меня нет секретов.
Как все просто… За те несколько часов, что прошли с момента разговора с его отцом, я извелась, подбирая нужные слова. А Егор предлагает просто спросить. Интересно, ответить ему тоже будет просто? Я смотрю прямо в глаза и выпаливаю на одном дыхании, боясь передумать:
— Это правда, что ты сбил человека и бросил его на дороге? И был при этом пьян?
Егор резко меняется в лице, черты становятся жестче, он как будто делается старше и суровее в одно мгновенье.
— Отец просветил? — улыбается, но улыбка выходит кривой. А мое сердце стягивает стальным обручем. Накрывает чувством вины. И тут же начинают мучить сомнения.
А что, если я поспешила с выводами? Не хочется верить и не верить не могу. И больше всего на свете хочу услышать сейчас, что это ошибка.
— Не отвечай вопросом на вопрос, Егор, — хочется сказать совсем другое, но как будто кто-то тянет за невидимые веревочки, заставляя подчиняться неприятной схеме. Сомнения снова рвут на части. Какая разница, кто и почему просветил меня, сущность проблемы от этого же не меняется.
— Неважно, кто и что мне рассказал… Ты можешь ответить?
Я затаиваю дыхание, впиваясь в него глазами. Так много зависит от этих слов. Где-то очень глубоко, но во мне до сих пор теплится надежда на лучшее. Но лицо Егора мрачнее еще больше.
— Это долгая и сложная история, Юля. Я сейчас тебе все объясню.
Снова будто ушат холодной воды плещет в лицо. Ледяной комок в груди разрастается до немыслимых размеров, царапая своими острыми краями. Я сжимаю кулаки, изо всех сил стараясь не разреветься. Опускаю глаза, видя наконец преподнесенный мне букет. Опять нежные розы, на этот раз ярко-бордовые. Такие насыщенные, словно впитали в себя все оттенки этого удивительного цвета. И между ними — хрупкие цветки орхидей. Они немного светлее и притягивают взгляд. Завораживают своей красотой. Букет восхитительный и, даже приблизительно не зная языка цветов, я понимаю, что он означает. Страсть. Жаркую, пьянящую, сводящую с ума. В которую так хочется окунуться, забыв обо все на свете. Но разве я могу? Сейчас поддамся моменту, а что дальше?
И зачем он делает такое предисловие? Это «я все объясню» звучит в худших традициях дешевых мелодрам. Когда жена застает мужа с любовницей, и он несет какую-то подобную чушь. Конечно, я не жена и мне никто не изменял, но объяснения сейчас так же бессмысленны. Разве может существовать хоть какая-то логика для подобного безумства?
Я мотаю головой.
— Не надо ничего объяснять, Егор. Просто ответь на вопрос: да и нет? Этого будет достаточно.
— Просто не получится, — с трудом верится, что всего минуту назад его лицо сияло и было наполнено такой любовью, с какой на меня никогда и никто прежде не смотрел. Сейчас оно, кажется, даже посерело. И дыхание участилось, будто Егор только что бежал. Или убегал от прошлого?
Я ругаю себя за такие аналогии, но они все равно лезут в голову, и с этим невозможно ничего поделать. Но то, что Арбенин продолжает молчать, жутко нервирует. Мне ведь в самом деле не нужны подробности. Неужели так трудно сказать всего одно слово?
— А ты не усложняй, — начинаю злиться. На его молчание, на этот шикарный букет, который кажется сейчас таким неуместным. И больше всего — на саму себя за то, что увязла в этом человеке с головой, как следует его не узнав.
— Выслушай меня, пожалуйста, — продолжает навязывать Егор свои объяснения.
И ответ напрашивается сам собой. Ну действительно, если бы был невиновен, разве стал бы сейчас вот так тянуть? Посмеялся бы, отмахнулся, сказал, что все это ерунда. А раз не говорит…
Чувствую озноб, словно оказалась на улице раздетой. Под пронизывающим ветром. Как же больно разочаровываться в людях. Особенно тех, кого подпустил так близко к себе. Непростительно близко…
— Да или нет? Всего одно слово, Егор.
Его лицо каменеет. Губы сжимаются, и я скорее угадываю, чем слышу ответ.
— Да.
Глава 16
Глаза обжигают злые слезы. Дура, какая же я дура! Как могла вляпаться? И ладно бы ничего не понимала. Так ведь помню, ни на один день, ни на час не забывала, что случилось с сестрой. И все равно угодила в ту же ловушку. Настя бы посмеялась… а мне сейчас очень хочется плакать.