добрые внутри
на лицо ужасные
добрые внутри
добрые внутри
добрые внутри
14 июля 2019
какое-нибудь утешение...
какое-нибудь утешение
вроде пяти углов
над разверстой траншеей
где у розы ветров
срезан под корень стебель
но не кровоточит
просто торчит как кабель
многоочит
какое-нибудь свечение
лица без значения
но не столоверчение
но не столоверчение
это мы проходили
в околоплодном тире
вот и асфальт залили
тили-тили
26 июля 2019
в какой из дней мы больше не читали...
в какой из дней мы больше не читали
когда самих себя перечитали слово за слово
плыли в широком окне
в ледяном океане печали
31 августа 2019
подобно острову плывешь ничей...
подобно острову плывешь ничей
как будто в шахматы играешь
довольствуясь ничьей
любимую любимой называешь
и если доску вдруг смахнешь
у друга в доску ты слезу смахнешь
8 сентября 2019
я все пустила по пизде...
я все пустила по пизде
а ты нигде
но на бессмыслицы звезде
взметнутся флаги те
в которые ты пеленал
мой fleur du mal
25 июня 2019
я был тебе как дау...
я был тебе как дау
а ты мне как ландау
и вот теперь дахау
пришел освободить
обеих нас солдат етить
и нехуй сопли тут
и городить жевать
когда искусство всех освобождает
6 апреля 2020
умывалась кровью на дворе...
К. Ч.
умывалась кровью на дворе
видела твой лик на топоре
на колу мочало
воздушек в тугом мешке
начинай сначала
в рубрике на чутком языке
знаешь я читала
22 июля 2020
какой-нибудь стишок...
какой-нибудь стишок
на посошок
или снежок-снежок
когда на ногах не стоит человек
стежок
еще стежок
14 сентября 2019
ровно стоят дома...
ровно стоят дома
стой ровно и ты
посмотри на закат
и на постой постой
не прислоняться не спать
не трогать и не любить
эти дома не дома
это не ров не пли
и не тысяча ли
между нами четыре шага
и роза ветров в руке
налегке налегке
6 декабря 2019
С красоты начинается Hugo Boss...
С красоты начинается Hugo Boss, и марш чернорубашечников,
и любовь к радио, к его клеммам, перемыкающим
футуристическое детское блеянье
в репродукторах на Капитолийском холме,
в заводских
проходных, в турникетах на стадионах, вращающихся
подобно атлетам с чашами переполненными
полыхающими многотиражками в факельных одиночных пикетах.
Представь же Паунда
на мосту Мирабо, в клетке самодержавной, засмотревшимся
сквозь жестоковыйные прутья
в мутные воды равенства
двух течений и нечистот. Они объяли тебя
до души, которой у тебя нет.
8 октября 2018
роза есть...
роза есть
роза есть
роза есть
роза есть
роза есть
роза есть
роза есть Róża Luksemburg
<в час прочитываемости>
в ландвер-канале
там
где шея лебедя вмерзла в лед
истории и в стену коммунаров уперся
раскроенным лбом напомаженный малларме
там
где люфтваффе огни
7 сентября 2017
блокаду сняли и еще раз сняли...
блокаду сняли и еще раз сняли
и кинокамеры салюты сняли
и девушки сорочки сняли
и дачу в комарово сняли
и урожай и мерку сняли
и копию
и диалектически противоречие между бытием и ничто
чтобы было что
а ничего не было
27 января 2018
день птиц у гоголя...
день птиц у гоголя
значит могёт
раз ходит
<но не moguette>
и мы расходимся
птиц мой
моголь
1 апреля 2020
Во сне у тебя было узкое, острое лицо...
Во сне у тебя было узкое, острое лицо. Я возился
с флэшками у стационарного компьютера (у тебя нет стационарного компьютера), странным образом они были соединены проводами, как «колокольчики» у видео предыдущей эпохи. Переставлял, переворачивал их, ничего не работало (а что должно было работать?), менял местами, в конце концов металлические язычки с микрочипами утонули в гнездах. Я попытался их вытащить, используя флэшки как пинцеты, напрасно. В отчаянье я сел на диван и приблизил свое лицо к твоему, словно в ожидании откровения или чуда. Или просто хотел сказать: «А теперь не бойся, я подую тебе на лицо». «Ты мне нравишься. Вот теперь ты мне нравишься», — твои слова точно разрезали меня пополам, я понял, что все оставшееся время мы проведем в этой комнате, на этом диване (фигурально выражаясь), но никогда не будем вместе.
23 сентября 2019
у меня депрессия...
у меня депрессия
мой гаджет любит тебя
во сне
писал предисловие к твоим стихам
там была такая строка
(толкование):
я в отчаянье
ты разбиваешь мне сердце
спишь
с моим переводчиком
который спит днем
ебал я такую полиаморию
(перевод):
хочу в шелк
твоих подмышек
пизды
и чтобы дернулась
<чтобы дернулись>
как человек
<продолжение>
ты дернулась
но не в ту сторону
а по ту
8 мая 2019
свет сна во сне...
свет сна во сне
тысячи сексуальных солнц
в струбцинах дневного накаливания
их лжесвидетельства
их рубцы
на слабых лобных долях
хорошо темперированная пульсация
солоноватые спайки нейросети
волокна синапсов в нижний лимб —
где тот же сон вложенный в чехол слепоты
тот же свет цельнометаллический
приближающийся
со скоростью тьмы
11 октября 2019
анимула няшечка тушечка...
анимула няшечка тушечка
по лендлизу щучьему отпущенная
сбрендила что ли кричать от винта
да сигать из консервы в полымя
перспективы обратной
ах козленочек не пил бы ты из лужицы
так и я не стала бы ижицей
в стропах фронтисписа
ножом вскрытая
такого же беженца
27 сентября 2019
Во сне это место называлось Венецией, несмотря...
Во сне это место называлось Венецией, несмотря
на то что каналы и тянущиеся вдоль них строения, суровые и мрачные, напоминали скорее Гамбург. На твоем попечении было кафе, оно же пресс-центр, в общем, форпост некой делегации, с большой уютной террасой, где я тоже хотел бы вытянуться на подушках с бокалом вина, удерживая в поле видимости твою расслабленную фигуру, однако вынужден был водить экскурсии по бесконечным лабиринтам внутреннего города, заходя на какие-то выставки, спектакли и теряя по пути терпение и часть экскурсантов. В какой-то момент мы оказались на набережной, ведущей к пустырям промзоны, там должна была состояться то ли фотосессия, то ли перформанс. Мы шли по узкой скользкой каменной тропе, обрывающейся в воду, сверху нависали краснокирпичные плоские громады, а напротив кустились заброшенные безлюдные острова. По прибытии возникла задержка, никто не знал, что дальше делать, надо ли ждать кого-то или возвращаться. Тебя нигде не было, и тем не менее я ощущал твое присутствие на расстоянии вытянутой руки, тогда как внутреннее зрение проматывало обрывки только что увиденного, какое-то закулисье того, что почему-то называлось Венецией, но в то же время было сожженным Гамбургом, их зеркальное наложение наполняло чувством безысходности, я не знал, удастся ли нам найти дорогу назад или предстоит застыть в лучах сверхмощной фотовспышки вечными фланерами в этом каменном мешке, на его пустырях, как «прощай» широких, шире залитых ровным холодным светом пустырей из другого сна, в котором не было ни каналов, ни островов, ни тебя.