Адольфо вышел из полицейского участка, изображая почтение к грозным правилам, пожал руки стражам порядка, а на нас полился поток упреков:
– Я же вас предупреждал! Никаких фотографий! Особенно там, где есть полиция и военные. Мы теряем кучу времени из-за ваших съемок.
– Хорошо, Адольфо, а где же можно будет фотографировать? – выяснял я.
– Скажите, что вы хотите сфоткать, я вам помогу.
В следующем поселке, Мангаме, местный рынок оказался не похож на то, что мы видели в Нджамене. На большой песчаной площади на неровных жердях были сооружены ряды навесов с соломенными крышами, в тени которых проходила торговля. Под ногами шелестел полиэтилен, брошенные упаковки и пустые бутылки. Две трети рынка пустовали. Как пояснил Адольфо, мы приехали в середине недели, вот в выходные тут все выглядит иначе. На краю рынка стояли несколько небольших зданий, выстроенных из кирпича-сырца. Все двери были наглухо закрыты. Торговля шла только в одном из углов базара.
В стальных тазах продавались крупы, зерно, сушеные фрукты, мука. На холщовых подстилках смуглые девочки восьми-десяти лет в туниках и с покрытой головой торговали манго, перцем и какой-то зеленью. При нашем приближении они начинали стесняться и закрывать лица платками. Взрослые девушки, напротив, смотрели смело и вызывающе. Но, как только мы попросили их дать разрешение на съемку, они мгновенно закрывали лица и отворачивались в разные стороны, продолжая весело переговариваться между собой. Пришлось снимать тайно. Где-то глубоко в сознании местных народов сидит поверье, что камера забирает часть их души.
Миновав Ум Хаджер, мы добрались до Абеше – административного центра региона Ваддай. Здесь была последняя полноценная заправка. Мы заправлялись из колонки при помощи специального пистолета, все как дома. Здесь были пополнены запасы воды и некоторых консервов. Севернее пропитание и топливо будет добывать сложнее.
На выезде из Абеше находился очередной блокпост. После долгих разговоров военные запретили нам ехать дальше и посоветовали поставить лагерь прямо здесь, в зоне прямой видимости, а утром продолжить путь.
Замотанный в черный тюрбан вояка, держащий наши документы, решительно качал головой и указывал на поле: на ночь глядя они категорически не соглашались нас пропускать дальше. Адольфо кивнул, и мы съехали с дороги на несколько сотен метров. Ветер доносил остатки полиэтилена и мусора из города. Но вояки были непреклонны и не давали разрешения удалиться от поста.
Шум проезжающих машин был громким. Вокруг мгновенно собралась детвора. Рядом с ними гуляли ослики, пытающиеся найти хоть что-то съестное в песке. Мальчишки, одетые в затертые, грязные майки и такие же потерявшие цвет штаны, хихикали и весело переговаривались. Не обращая на них никакого внимания, мы поставили лагерь.
Солнце зашло. Машины перестали ездить, а детвора неспешно побрела домой, погоняя своих осликов. Наступила тишина, на небе зажглись звезды.
Адольфо и Али долго с кем-то беседовали по телефону. Я напряженно наблюдал и слушал. Из обрывков диалога я понял, что документы для Марии в пути. Это последнее, что нас держало от рывка вперед. Наконец итальянец закончил разговор, неторопливо убрал свой изрядно потрепанный, с давно треснувшим экраном смартфон в походную сумку.
– Документы для Марии будут завтра здесь в пять утра. Их привезут на автобусе. Они уже в дороге, – довольно сообщил он и отправился вместе с Али отвязывать завяленную тушку барана.
Поужинав и расположившись на огромном новом ковре, сплетенном из полиэтиленовых нитей, мы обсудили прошедший день и планы на завтра. Теперь, в спокойной обстановке, у нас было больше времени узнать друг о друге.
В этом этапе кругосветки у нас было четверо новых участников: Денис из Новосибирска, Женя из Владивостока, Тася из Екатеринбурга и Мария из Литвы. У каждого была своя история. Денис и Женя достаточно давно наблюдали за проектом «Мир Наш» и, увидев мой призыв в соцсетях поучаствовать в следующем этапе, решились на поездку. Тут же выяснилось, что они оба занимаются практически одним бизнесом – автомобильными запчастями. Тася работает в компании «Контур» вместе с Сергеем Зариповым и Колей Женишком. Будучи друзьями, они не первый год путешествуют вместе и, зная Тасю, не колеблясь позвали ее с собой в Африку.
Разговоры тянулись пару часов, всем хотелось обсудить первые впечатления от Чада. Довольные вечерней прохладой и интересными историями, мы разошлись по палаткам. Едва я погрузился в первый легкий сон, как что-то загрохотало.
Бах, бах! – раздалось недалеко от лагеря. Кто-то стрелял совсем рядом, в районе КПП.
– Леха, Леха, там стреляют, что будем делать? – сквозь сон я узнал встревоженный голос Виталика. Ради такого дела он вылез из своей палатки и прибежал к моей.
– Да не переживай, постреляют и перестанут, – проговорил я спокойным, сонным голосом и, повернувшись на другой бок, тут же заснул. Виталика это не убедило, и он решил забраться в палатку к Диме Батуро, которая установлена на машине. Ему показалось это более безопасным.
Стрельба меня нисколько не взволновала, но выспаться все-таки не удалось. На улице даже ночью стояла духота, воздух остыл только до тридцати пяти градусов, судя по стрелке на термометре. Всю ночь во сне я куда-то бежал и вдруг ощутил, как холодные иглы впиваются в мое тело. Тонкие, длинные, неприятные. В моем сне я прибавил скорости, но ощущение впивающегося в кожу льда стало только сильнее.
Я открыл глаза, звезд на небе не было видно. Зато на наши разогретые тела щедро падали крупные капли холодного дождя. Лагерь ожил. Чего-чего, а вот дождя мы сейчас точно не ждали. Пришлось закрывать сетчатые палатки тентами от дождя или накрываться ковриками.
Дождь прекратился, на смену ему пришел ветер, приносящий тучи песка. Несмотря на то что палатка была оборудована тончайшей сеткой, песок легко проникал внутрь палатки, покрывая ровным слоем спящих. Он забивался в уши, в глаза, покрывал коркой губы. Жара и песок будут более всего докучать нам в ближайшие недели.
Выйдя утром из палатки, мы обнаружили, что часть оставленных в лагере предметов унесло ветром. Пришлось рыскать в окрестностях далеко от лагеря в надежде найти унесенные вещи. Вокруг слышалось ворчание, ребята вновь собирали лагерь, вытряхивали песок из вещей, волос и палаток. Около своей машины с невозмутимым видом копошился Сергей, старавшийся прикрыть приготовление еды от порывов ветра, приносящих песок.
На следующий день асфальт закончился и под колесами побежала достаточно ровная и не очень пыльная грунтовка. Исчезали последние деревни, оставались только небольшие кустики и высохшая трава. Мы попробовали представить, как выглядит здесь природа в зеленый сезон, сезон дождей. По рассказам Адольфо, получалась впечатляющая картина. С началом сезона дождей в эти места возвращается яркая жизнь: стрекот цикад, кваканье лягушек и стаи маленьких белых цапель заселяют появившиеся как по волшебству многочисленные пруды… Сейчас же вокруг конец и пик засухи, окружающий нас ландшафт безжизнен, кругом одни колючки да сухостой.
По краям дороги потянулись отряды сухопарых наездниц на осликах. Эти изящные невысокие женщины казались крохотными по сравнению с желтыми канистрами, привязанными на круп ослов. Обычно в странах Африки добычей воды занимаются дети. Мы не раз встречали малышей, топающих по дороге домой с канистрой за спиной. Здесь этот жизненно необходимый ритуал выполняют женщины.
Дорога вновь стала пустынной и однообразной. Мы вертели головами, стараясь увидеть что-нибудь интересное. Вдали замаячил обгорелый остов военной машины. С большого расстояния было сложно понять, что это: БМП или БТР, а может быть, танк с оторванной башней. Но дорога начала уводить нас в сторону. Видимо, наши проводники позабыли о том, что мы договорились останавливаться около техники. Я вышел в эфир:
– Ребята! Кажется, тут еще подбитый БТР. Поворачиваем к нему.
Колонна разделилась. Все наши машины, сойдя с дороги, стали уходить левее, в пески, туда, где стоял поврежденный транспорт. Ведущая белая «Тойота» Адольфо продолжила движение по дороге.
– Адольфо! Мы нашли кое-что интересное, сейчас заглянем и вернемся минут через десять.
– Нет! – зазвенел голос в эфире. – Никуда не съезжайте, следуйте ровно за мной!
По его тону стало понятно, что он знает про этот военный артефакт и что-то его настораживает. Мы, выписав дугу, вернулись в колонну и вновь выстроились в привычном нам порядке, недоумевая, почему же проводник себя так повел.
Впереди, на фоне коричневых скал и желтых песков, зеленело одинокое раскидистое дерево. Мощное, высокое, с густой зеленой кроной, под которой могли спокойно укрыться все наши машины одновременно. Ствол исполина был не менее метра в диаметре. Я невольно залюбовался. Глаз уже утомился от всевозможных оттенков бежевого, оранжевого, желтого цветов, а здесь такая яркая, изумрудная зелень.
Колонна уже приблизилась к дереву, как тут произошло нечто совершенно неожиданное. Внезапно из-за широкого ствола, покрытого густой темной корой, выскочили шесть человек. Все они были одеты в военную униформу, лица были замотаны такими же тюрбанами в цвет униформы. В руках наготове они держали автоматы. Никто не улыбался. На солнце поблескивали темные очки в золотистой оправе. Повеяло чем-то нехорошим, опасным. Мы остолбенели. Вояки распределились кольцом по периметру наших остановившихся машин. Все их действия были профессиональными и четкими. О том, чтобы просто так сорваться и умчать прочь, не стоило и думать.
– Сидите в машинах и ничего не предпринимайте. Говорить буду только я, – почти прошептала рация по-французски с итальянским акцентом.
– Все тихо сидим, ничего не делаем. Не фоткаем, окна не открываем. Эти парни уж больно напряженны, – перевел я сказанное всем нашим.
Итальянец молча выбрался из машины, безошибочно определил главного и отправился к нему с папкой. Несколько минут они переговаривались, на документы никто не смотрел.