– Стоп-стоп, ребята! У кого глаза воспалились, капайте капли. Прекращайте тереть руками. Будет только хуже.
Особенно хорошо последствия бури видны с высоты в пару сотен метров. Взмыв на дроне, я увидел, что наши машины просто растворяются во мгле, и, управляя своим скромным воздушным судном, я очень боюсь их потерять из виду.
Вдали вырисовываются смутные очертания причудливых скал. Мы въезжаем в одно из самых известных мест Чада, это одна из жемчужин списка всемирного наследия ЮНЕСКО – плато Эннеди. Плато представляет собой горный массив из песчаника, окруженного Сахарой. Многие тысячи лет породы под воздействием ветра, песка и воды подвергались сильной эрозии. Итог работы сил природы – картины, достойные быть снятыми в лучших фильмах. Монументальные природные арки, столбы, упирающиеся в небеса, остроконечные вершины и широкие утесы. Мы почти на границе с Суданом…
Весь день пробираемся сквозь пыльную пелену. За окном сегодня вновь жара. Воздух становится предельно сухим, с кондиционера давным-давно не падает ни капли конденсата. Машины спрыгивают в пересохшие русла вади, водители поддают газу, чтобы не завязнуть в песке. Приближаясь к обозначенным на карте вершинам, обретаем видимость и поднимаемся к подножию диковинной арки.
– Это Арка Жуля, лагерь будем ставить здесь, – объявляет Адольфо и зажигает очередную сигарету.
Несмотря на вечер, от каменной скалы веет жаром. Весь день этот каменный исполин вбирал солнечное тепло, ночью он будет его отдавать. Арка выглядит как арт-объект, будто созданный для экспозиции на выставке. Высокий, стройный треугольник с проемом на месте сердцевины. Очень напоминает пламя свечи.
– Женя, принеси коврик и горелку, – прошу я. Мы обустраиваем быт на новом месте. Вечер в такой необычной локации точно не забудется никогда.
Сначала стелим огромный ковер, купленный в первые дни в одном из деревенских магазинов. На нем легко умещаются все одиннадцать человек вместе с посудой. После этого большая горелка присоединяется к невысокому газовому баллону, и мы начинаем готовить. Быстрее готовится что-то относительно простое и понятное. Чаще всего это салат из тех овощей, которые дожили до этого вечера, гречка, перловка или рис, ну и, конечно же, российская тушенка, привезенная с собой.
– Ребятки! Ужин готов, жду ваши тарелочки, – объявляет Сергей, и все устремляются к шеф-повару.
Рассевшись на ковре уже в темноте, можно расслабиться. Это те самые минуты, когда нет жары, палящего солнца, криков Адольфо о том, что надо срочно ехать или срочно стоять, не снимать, замереть, не дышать. Наступает время наслаждения покоем, едой и неспешной беседой. После следует чаепитие. В такие минуты так хочется, чтобы состояние удовлетворения и спокойствия не кончалось как можно дольше. Но на часах уже девять вечера, и каждая минута кайфа здесь забирает минуту сна. Приходится выбирать, ведь вставать завтра в пять утра.
Первыми берут опрыскиватели девушки и уходят в темноту. После удушливой и пыльной жары наш импровизированный душ – садовый опрыскиватель «Gardena» – еще один приятный момент в суровых буднях путешественника. Это изобретение оказалось самым выносливым, неприхотливым и к тому же очень экономным, а это очень важно ввиду отсутствия водоемов. Вода, набранная в опрыскиватель, не льется, а распыляется широким потоком водяной пыли, и это истинное блаженство в условиях непрекращающейся жары. Через пару минут после опрыскивания кажется, что ты обновился, смыл с себя дневную пыль, а мир засиял свежими красками и ощущениями. После девушек наступал и наш черед освежиться. Орошаемый мельчайшими каплями водяной пыли, я обычно подолгу просто стоял и наслаждался моментом, ощущениями свежей охлажденной воды и ветерком реальности.
После бурных приключений, преодолений и незабываемых красот, увиденных за день, много времени, чтобы погрузиться в сон, не требуется. Достаточно лечь, закрыть глаза, и вот ты уже провалился в сладкую бездну.
Башекеле
Устрашающе на меня смотрело довольное смуглое лицо, обрамленное густой черной растительностью. Кожа, покрытая пеленой сухих морщинок, поблескивает песчинками, белки глаз светятся необычным розовым цветом, мятый ежик чернильных волос на голове. Сухие, обветренные губы с белесым оттенком улыбаются мне глупой, растерянной улыбкой.
Провел рукой по лицу, отражение повторило мой жест. Всматриваясь в эту картину, я пытался убедить себя в том, что этот диковатый, потертый песками и жарой человек и есть я. Я, но только после полутора недель в Сахаре. Впервые с момента старта я случайно увидел свое отражение в зеркале авто. От песка не избавиться никак, кожа из-за недостатка влаги сморщивается, как печеное яблоко, а глаза краснеют. Над прической можно особенно и не думать, ежик – он и в Африке ежик, только вот песок, набиваясь в волосы, придает им огненный оттенок.
Обернувшись, я придирчиво рассмотрел своих спутников. Все они выглядели не менее чудаковато, чем я. Спутанные волосы, повышенная загорелость, яркие и уверенные голоса, открытые улыбки и исключительное, необычайное сияние, которое наперекор усталости и трудностям вот прямо сейчас провозглашает: «Все эти испытания – чепуха. Мы готовы идти дальше, вперед и пройти весь маршрут до конца, как запланировали. Там, дальше, все самое интересное».
Они горели и пылали, требовали идти вперед, ехать до конца, смотреть этот новый, неведомый нам мир. В глазах было то, что пряталось глубоко внутри, что сложно увидеть за припыленным фасадом. Для такого сложного маршрута и невероятных испытаний мне очень повезло собрать такую замечательную команду из совершенно необыкновенных личностей и отвязных искателей приключений!
Внешняя телесная потрепанная оболочка быстро восстановится. Кожа расправится, песок отмоется, губы напитаются влагой. И все это для меня и моих друзей не так важно, как наша страсть к новым впечатлениям и приключениям, которые мы жаждем испытать впереди.
Сухие губы растянулись в широкой улыбке. Мечты, даже самые дикие, осуществимы! Сколько лет я воображал, как мы будем ехать в далекой, глухой пустыне, в жуткой жаре, в окружении песков и неведомых пейзажей. Получается, все сбывается, надо только позволить себе поглотить столько счастья.
Лагерь быстро исчезал в утробах наших внедорожников. Палатки, спальники, посуда, легчайший плетеный ковер, на котором мы все умещались за ужином и завтраком, газовый баллон, плитка складировались, упихивались, устраивались в путь до вечера. Вечером все повторится. Вещи снова будут востребованы, и лагерь заживет своей жизнью, уже совсем в другом, пока абсолютно неизвестном нам месте.
Но сейчас семь утра. Впереди захватывающий новый день.
Адольфо, как всегда, в клубах сигаретного дыма, одетый с итальянским шиком, несмотря на пекло, легко вскакивает за руль своей «Тойоты».
– Алексей, сейчас отправляемся к гельте Башекеле. Следуйте за мной. Мы остановимся в самом начале гельты и оттуда отправимся пешком.
Перемалывая груды песка, первый внедорожник не спеша выдвигается. За ним в колонну один за одним присоединяемся мы.
Гельтами арабы называли естественные водоемы разных форм. Здесь, в скалах Эннеди, есть несколько известных гельт. Первая на нашем пути – это Башекеле. В этой гельте среди скал есть небольшая река. На машинах доезжаем до входа в каньон. Здесь оставляем их на попечение гида Али и отправляемся внутрь каньона в сопровождении Адольфо.
Там, где есть вода, – есть и жизнь. Возле таких источников воды всегда много животных и, конечно, людей. Раздается рев верблюдов, крики осликов, блеяние коз, тут сотни голов скота. По берегам русла зеленеют пальмы, кустарники, раскидистые деревья. Погонщики пригоняют на водопой всю имеющуюся у них живность. На нас аборигены смотрят неприветливо.
– Эй, эй, – недовольно кричит парень в голубой тоге и машет рукой, мол, «идите быстрее отсюда».
Крики продолжаются, даже когда мы просто фотографируем верблюдов. «Это мой верблюд, я не разрешаю его снимать».
Люди, живущие далеко в изоляции в Сахаре, не любят чужаков. Точно так же относились к путешественникам в Ранние и Средние века. Кто этот новый человек? Почему ему не сидится дома? С миром ли он пришел?
Для аборигенов мы странные люди с другой планеты, которые вторгаются в их отлаженную веками рутину. Они пасут скот, добывают воду, собирают скудные урожаи фиников, строят свои незамысловатые жилища. Для них это уже привычная жизнь, другой они не знают. Они не думают о том, тяжело это или легко. Предки делали то же самое, год за годом, век за веком. Так будут делать и они, их дети, которые с малых лет помогают вести быт, пасти верблюдов и таскать воду.
Считаные единицы бывают в столице страны – Нджамене, для всех остальных мир остается неизменным. В него понемногу проникают элементы современной цивилизации: к верблюдам привязаны желтые пластиковые канистры, где-то стоит бензиновый насос, качающий воду, на крышах некоторых жилищ можно увидеть небольшие блоки солнечных батарей. На центральной улице селения будут обязательно валяться многочисленные пластиковые отходы, наполовину занесенные песком. Здесь современный мир встречается с тем миром, который существовал задолго до прихода первых европейцев в девятнадцатом веке. Следует понять и принять этот мир таким, какой он есть.
В ответ на крики мы кивали, убирали камеры и широко улыбались в ответ. Это работает по всему миру, везде и всегда. И не дай бог упереться и кричать о том, что мы хотим во что бы то ни стало сделать это фото или пройти именно этой тропой. В конце концов, длиннофокусную технику никто не отменял, и я спокойно снял все то, что хотел, с приличного расстояния.
Сегодня дует сумасшедший ветер, который буквально сносит нас с ног. Песок жестко режет непокрытые части тела. Ветер утихает лишь там, где ущелье сужается и мы попадаем под защиту скал.
– Йелла, йелла! – кричит раздосадованный то ли пастух, то ли владелец, завидев, что я поднимаю фотоаппарат. Ему не нужны деньги или подарки, он просто не хочет, чтобы мы их фотографировали.