– Навались, ребята! – Дима газует что есть мочи и внезапно глохнет.
– Еб т… м…!!! – дружно, как по команде, кричат участники вызволения.
– Как вы здорово это сказали, будто репетировали, а я все сняла, – довольно говорит нам Марина.
Пересматриваем видео и смеемся как дети: хорошие шутки гарантированно разряжают сложную обстановку.
Проходит еще четверть часа, как мы, вытолкав всех, стоим в тени чахлого деревца и жадно пьем воду из бутылок. Первый урок езды по глубокому песку усвоен: не останавливаться на мягком песке, не зарываться, использовать сандтреки, толкать машину или дергать динамическим тросом, когда возможно. Давление в шинах сброшено до полутора атмосфер. До одной атмосферы побаиваемся, потому как иногда попадаются каменистые участки. Впереди будет еще много песка, а первый урок был хорош.
Арки, столбы и диковинные животные
Чтобы понять, зачем в эти места, на край света, отправляются ежегодно сотни путешественников, нужно побывать в Эннеди. Весь следующий день мы как завороженные смотрим по сторонам. То, что мы видим, лишает нас дара речи. Проникнув в глубь Эннеди, не хочется уезжать.
Вокруг высоченные арки, устремленные в небеса. Одна арка Алоба чего стоит! Как будто над этой конструкцией трудились сотни древних мастеров, и все для того, чтобы оставить нам такое наследие. На высоте нескольких десятков метров видна тоненькая перемычка, которая довершает конструкцию арки. Хочется даже туда забраться, хотя сделать это очень непросто, к тому же очень опасно. Внизу дует сильный горячий ветер. Я стою, очарованный величием, и рассматриваю нерукотворное природное чудо.
Весь день мы передвигаемся среди причудливых скал. Из рации то и дело слышно:
– Это же пальцы! Гигантские человеческие пальцы!
– Дракон, смотрите, вон морда, вон хвост…
– Определенно голова, даже, думаю, человеческая!
– Надо же, какие чудесные места! – голос Марии ни с чьим не спутать. – После такого и ехать в Америку на Большой каньон уже не нужно. Все есть здесь.
Дух захватывает, когда мы ныряем на машинах под арки, а у меня его захватывает особенно, ведь я сегодня большую часть дня сижу на пассажирском сиденье и управляю дроном. Вместе с машинами я пролетаю под арку и думаю о том, как же этот момент будет красиво смотреться потом на большом экране в кинотеатре! Но полеты на такой жаре дело непростое. Приходится постоянно контролировать температуру батареи коптера. Сначала она поднимается до полусотни градусов, а когда я вижу, что температура поднялась выше шестидесяти градусов, мы останавливаемся, чтобы поменять батарею на свежую, более прохладную. Я все это время боюсь, не даст ли сбой мой летательный аппарат от таких запредельных температур. Проверка холодом успешно пройдена в Алтайских горах, там он успешно летал при минус тридцати пяти градусах, а вот в такой необычной жаре летать этому коптеру еще не приходилось. В итоге одна батарея все-таки перегрелась и вздулась.
Везде новые формы, одна причудливей другой, и, кажется, они почти не повторяются. Природа не сотворила ничего абсолютно похожего. Каждая фигура уникальна и неповторима.
Мы заезжаем в узкий каньон и движемся до тех пор, пока он не начинает сужаться.
– Ночуем сегодня здесь, – объявляет проводник.
Стоянка получается у подножия отвесной скалы. Мы упираемся взором в стену и вскидываем головы наверх. Метров сто, никак не меньше. Чтобы осознать весь масштаб происходящего, нужно отойти на приличное расстояние и посмотреть снова. На фоне стен каньона наши машины и палатки выглядят маленькими, едва заметными пятнышками.
Темнота окутала горы, ни луны, ни звезд не было видно. От скал и песка продолжал исходить жар, будто духовку дома на кухне выключили, но она так за день нагрелась, что остывать будет долго. На градуснике – плюс тридцать восемь. Растягиваюсь на матрасе, сквозь прозрачную сетку потолка палатки видно черную пустоту. Хочется спать, но жутко сухо, душно и жарко.
– Побрызгаем еще, – подкачиваю опрыскиватель и распыляю спасительную влагу на нас с Мариной и все постельные принадлежности. Можно спать.
В сознании завертелся как-то буйный неистовый калейдоскоп событий: горячие пески, Московский Кремль, персонажи рисованных детских мультиков, потом стало тяжело дышать. Теперь за мной гнался кто-то, то ли дракон, то ли гигантская собака, которая пыталась меня придушить. Я бежал изо всех сил, но понимал, что она меня вот-вот догонит и придушит. Чудовище уже настигло меня и сжало свои огромные лапы на моем горле.
– А-а-а-а-а! – крик застыл где-то в груди, и я вскочил, едва не сорвав с креплений палатку. Лоб был покрыт испариной, кожа горела. Это не сон… Это просто кошмар и бред в жаре. Я снова потянулся к прибору с водой. Единственный способ уснуть – опять облить себя водой. Иногда приходилось опрыскиваться по три-четыре раза за ночь.
Еще про войну с Ливией
Республика Чад долго не давала покоя ливийскому лидеру – полковнику Муаммару Каддафи. Формально его волновала полоса Аузу, часть территории на стыке Ливии и Чада. По договору 1935 года между Францией и Италией (Италия тогда господствовала на территории Ливии, а Франция – в Чаде), полоса отошла Италии (при этом сам договор был денонсирован еще в 1938 году Италией), затем в 1955 году был заключен договор между Ливией и Францией, передававший полосу Франции. После того как колониальное владычество Франции сошло на нет, полоса была передана Чаду, что крайне взволновало главу арабской джамахирии[24]. Каддафи, возмущенный этим фактом, вмешивался в дела Чада достаточно часто, дошло даже до аннексии той самой полосы.
Но в 1978 году вмешательство Ливии вышло на новый уровень. Теперь Ливия активно участвовала в гражданской войне в Чаде, начавшейся еще в 1975 году. Гражданская война в стране была следствием достаточно распространенной проблемы Африки – искусственно образованных стран. Как такового государства Чад никогда не существовало, были территории отдельных султанатов и княжеств. В результате колониальной экспансии и позже падения колониальной системы вырисовывались контуры современного Чада, объединяющего преимущественно мусульманский север с его полукочевыми племенами и оседлый, преимущественно христианский юг. Это несоответствие и легло в основу внутреннего конфликта. Даже на сегодняшний день видно, насколько хрупка и нестабильна вся эта система.
Вернемся к полковнику Каддафи. С 1978 года он активно поддерживал военное вмешательство, выступая на стороне, воюющей против Франции. Чаще всего это была прокси-война, когда Ливия участвовала в поставках вооружения определенным группировкам. Так бы все и продолжалось, не случись объединения чадских группировок в одно целое. И тут ливийцам пришлось туго. Французы поставили четыре сотни пикапов «Тойота», на которые чадцы устанавливали вооружение (пулеметы и ПТРК). Кроме того, французские ВВС стали помогать чадцам сбивать ливийцев. То, что было дальше, потом назовут «войной «Тойот». Войска Чада, обладая исключительными знаниями местности и имея возможность передвигаться мобильными группами с большой скоростью и эффективностью, начали громить армии «Юг» (в Тибести) и «Восток» (в Файя-Ларжо). Солдаты джамахирии потеряли пару сотен танков и БМП.
То, что предстало перед нами, очень напоминало атаку с воздуха. Три советских БМП с разными степенями повреждения возвышались над гладью пустыни. У одного снесло башню, у другого получены повреждения в моторном отсеке. Путешественники, публиковавшие ранние отчеты об этих БМП, прикладывали фотографии с человеческими костями. Благо сейчас всего этого нет. Скорее всего, пески поглотили мелкие останки войны.
Внутри подбитых машин местные забрали все, что хоть как-то можно было снять и унести, осталось самое тяжелое и ненужное. А ведь когда-то, в нашем СССР, сотни людей и приличные деньги были задействованы, чтобы сделать такую машину, сдать ее государству, привезти на другой континент. Теперь, по прихоти очередного диктатора, вся эта конструкция просто лежит, продуваемая ветрами и песками, где-то в центре Африканского континента.
Фада
Один из опорных пунктов на нашем пути – городок Фада. Еще до въезда туда Адольфо установил драконовские условия: никаких съемок внутри городка. Там, в середине города, находится военная база (она же вроде как и тюрьма) на базе старого форта. Так вот, сюда в тюрьму угодил один из туристов, решивший сделать фоточку этого самого форта. Устав от постоянных конфликтов на тему фотографирования, мы спокойно приняли этот запрет.
В России этот населенный пункт носил бы статус областного центра, где живут немногим больше двадцати тысяч жителей. Но здесь, на севере Чада, это поселение называется городом, с песчаными улочками и глиняными домиками. Тут родился бывший президент Идрис Деби Итно.
На главной улице стоит одноэтажное здание грязно-белого цвета с надписью Commune de Fada[25]. Синие решетки и двери полностью закрыты. Рядом на флагштоке развевается чадский трехцветный флаг, изрядно потрепанное полотнище с полосами темно-синего, желтого и красного цветов. Под запыленными навесами сидят скучающие хозяева лавочек. Жизнь течет неспешно. Увидев нас, улицы оживают. Торговцы подходят ближе, рассматривают машины.
В центре городка расположены рынок и старый французский форт, не раз бывавший в переделках. Стены крепости испещрены многочисленными следами пуль. За стенами располагается военная часть. Перед главными воротами возвышается оторванная башня танка и еще какие-то части от БТР. Вход охраняется скучающими военными. Я тут же представил, как бы он взбодрился, достань я свой фотоаппарат. На противоположной стороне от песчаной площади расположены торговые ряды. Здесь нам нужно дозаправиться, купить воды, овощей и починить машину Адольфо. Незадолго до подъезда к Фаде на машине проводников оторвался стабилизатор поперечной устойчивости. Кое-как связав конструкцию веревкой, Али сказал, что до Фады мы дотянем, а там уже точно нужно будет чиниться.