Бам, бам, бам – мы резко обернулись. Водитель залез в машину, лег на сиденье и обеими ногами изо всех сил пинал по крыше, пытаясь выправить глубокие вмятины, полученные при перевороте. Металл плохо поддавался. Водитель упирался все сильнее, продолжая давить ногами в крышу. Тем временем мы помогали уложить скарб в кузов. Из открытой дверцы на песок выскользнул автомат, и мы с молчаливого согласия хозяина решили устроить небольшую фотосессию на память. Было приятно осознавать, что на правах спасителей мы можем снимать видео и фотографироваться без ограничений со стороны пострадавших ребят.
Осознав тщетность своих усилий по выправлению крыши, водитель решил завести двигатель. Он ожидаемо отказывался заводиться. Очевидно, во время нахождения на боку топливо вытекло из системы, и теперь его нужно закачать обратно.
– Алексей, нам пора, – загадочно протянул Адольфо.
– Как же так? Мы что, вот так просто бросим этих людей? – возмутился я.
– Не переживай, у них есть спутниковый телефон, они сейчас позвонят своим друзьям. Помнишь, утром навстречу нам пролетела такая же машина? Это их друзья. Сейчас они за ними вернутся, но нам лучше уехать. Потом поясню почему.
В смятении я сел в машину. Как же так можно поступить? Такое ощущение, что я только что предал кого-то, бросил и не помог. Такой поступок в корне противоречил моим правилам поведения. Но тут в рации раздался голос Адольфо, и его объяснения оказались резонны.
Еще в процессе планирования маршрута наш гид заострял внимание на том, что в местечко Миски в Тибести мы не поедем. Здесь орудуют черные копатели золота, и ничего хорошего там ждать не приходится. Власти толком так и не могут взять эту зону под контроль. Нелегальные добытчики желтого металла, разумеется, везут его потом на продажу. Неофициально, контрабандой. И те люди, которых мы выручали, были одними из таких копателей…
По этой причине у них было много пятидесятилитровых канистр с топливом, обеспечивающих запас хода более чем на тысячу километров, автомат (возможно, не один) и что-то тяжелое в мешках. Они мчались мимо населенных пунктов прямо к границе с Суданом: на той стороне процветает подпольная торговля драгметаллами. Эти люди не будут особенно любезничать, как только поймут, что им может угрожать какая-то опасность в виде раскрытия их местонахождения. Поэтому лучшим решением на тот момент было их просто оставить. Ранений серьезных не было, связь, вода и еда у них были.
Через несколько недель мы узнаем, что одна из таких машин, двигаясь мимо населенных пунктов по не до конца разминированным полям, взлетела в воздух. Итог – четыре погибших дельца.
Сегодня вечером у нас половина лагеря ходит с красными глазами. Сильный ветер с песком ослепляет. В попытке избавиться от песка, попавшего в глаза, ты рефлекторно пытаешься их протереть. В итоге песчинки царапают глазное яблоко, и глаз воспаляется. Так половина команды люто натерла глаза. Лучший способ избавиться от песка – это промыть глаза. Если же случилось неприятное, то здесь помогут глазные капли, благо у нас их было предостаточно.
Вода в пустыне
«Вода – это жизнь!» Набившее оскомину клише, знакомое с самого детства. В обычной жизни мы недооцениваем эти слова. Чтобы проникнуться этой простой истиной, нужно пережить такой момент на собственной шкуре. За эти дни каждый из нас ощутил водную зависимость не один раз.
Жара начиналась с раннего утра. Как только солнце всходило, все окружающее пространство из песка и камней начинало разогреваться. До восьми утра еще можно было ехать с открытыми окнами, радуясь «прохладе» (прохладой у нас считалось все, что ниже сорока пяти градусов). Потом начиналось пекло, и окна приходилось закрывать, надеясь только на исправную работу кондиционера. К полудню термометры во всех трех машинах синхронно доходили до +50 °С и останавливались. Инженеры «Тойоты» даже не представляли, что информация о температурах выше полусотни градусов может быть актуальна для водителя и пассажиров.
Стоило снизить скорость или остановиться, кондиционеры начинали захлебываться. Из воздуховодов шло тепло, мы покрывались испариной. Поток горячего воздуха, врывающийся в открытое окно, несколько первых секунд казался манной небесной, сдувал испарину и создавал иллюзию прохлады. Пассажиры одобрительно шумели: «Давно бы так! Прохладно!» Но совсем быстро кайф заканчивался, кожа высыхала, по салону снова гулял обжигающий горячий воздух до следующей возможности использовать кондиционер.
Любая физическая активность на такой жаре превращалась в испытание. Толкание машины, откапывание песка, погрузка вещей давались с большим трудом. На первой минуте дыхание сбивалось, сердце бешено колотилось, ноги становились ватными, во рту была отвратительная сухость. Жутко хотелось одного – ПИТЬ.
Казалось, что жизненные силы ушли, они неведомым путем испарились, их нет, ты опустошен. Трясущимися от нетерпения руками нужно было разобрать вещи в кунге, вырвать из упаковки бутылку горячей или очень горячей воды. После сорвать пробку и жадно втянуть в себя саму жизнь. Глоток за глотком жизненные силы растекались по телу. В этот момент казалось, что на свете нет ничего лучше и важней именно этой воды в помятой пластиковой бутылке с неизвестной тебе этикеткой. Не важно, какая она сейчас, важно то, что она есть и сейчас она будет в тебе. Это животная радость, и понять ее может только тот, кто пройдет через такое испытание.
На третий день после Фады питьевая вода начала заканчиваться. Неожиданно я начал ловить себя на том, что внутренние инстинкты берут верх.
– Воды все меньше, тебе нужно иметь неприкосновенный запас. Возьми несколько бутылок и спрячь их, как только вода закончится и у всех начнется страшная жажда, ты будешь спасен, – говорил внутренний голос.
Разум, конечно, тут же сообщал, что так не делается. Мы в одной команде и должны делать все сообща. Есть проблема – ее нужно решать, а не пытаться спастись в одиночку. Но заглушить внутренний голос все же не удавалось. Он продолжал нашептывать о том, что там еще есть ВОДА, она такая вкусная, такая нужная, без нее жизнь может быстро закончиться, нужно запастись ею как следует, не теряя время, а остальные пусть сами разбираются с этой проблемой.
С командой тоже было не все в порядке. Начинались мелкие конфликты из-за оставшихся бутылок, публичные дебаты о том, что на самом деле вода распределена неравномерно и кому-то досталось больше, а кому-то меньше. Вспомнились сцены из фильмов о том, как, оказавшись оторванными от цивилизации, герои делили воду, еду, а потом начинали драться… В общем, там все заканчивалось плохо. Глядя на то, как разворачивается ситуация у нас, я начинал охотно верить, что сейчас легко можно дойти до момента, когда мы будем драться друг с другом за воду.
Вскоре мы добрались до очередного поселка, где закупились ценным грузом в избытке. Все выдохнули. Но нас поджидала новая напасть.
Стало происходить нечто странное. У некоторых из нас, пивших только воду из пластиковых бутылок, начиналось расстройство желудка. У меня было то же самое, и я никак не мог понять причину. Помог случай. Как-то я наткнулся на новую, еще не распечатанную бутылку, в которой уровень воды был почему-то ниже привычного. Я внимательно рассмотрел экземпляр. Даже цвет содержимого отдавал зеленоватым оттенком. Все указывало на то, что герметичность была нарушена, а в емкость попали микробы, которые при такой температуре начали энергично размножаться.
Надавив на бутылочку, я заметил, что откуда-то снизу появились маленькие пузырьки. Понятно, что приключилось. В одну минуту в голове выстроилась цепочка того, откуда возникла такая проблема.
Местные предприниматели, привозящие товары из Нджамены, закидывают упаковки с водой в грузовики. От неаккуратного обращения на некоторых бутылках возникают микротрещины, в которые и проникает всякая нечисть. В теплом климате бациллы быстро размножаются. С виду вся упаковка хоть и помята, но выглядит вполне целой. Вот поэтому и происходили в нашем коллективе пищевые отравления. С этого момента мы тщательно рассматривали каждую бутылку, контролировали уровень, сжимали с целью обнаружить течь. При малейшем подозрении отправляли воду в чайник: там после кипячения вся флора погибала, и можно было смело пить чай.
Деми и Унианга
Готовясь к поездке в Деми, я просмотрел не один десяток фотографий из этих мест. На всех снимках местные жители стояли в воде и черпали оттуда руками соль.
– Адольфо, а где озеро? – озадаченно спросил я.
– Так вот же оно, – сказал он, широким жестом указывая на бескрайнее сухое глиняное поле.
Поле было коричневого цвета, изрытое и истоптанное. Местами копошились женщины в разноцветных платьях, с закрытыми лицами. Неподалеку сидели и созерцали окрестности мужчины. Старушка в разноцветной абайе с замотанным лицом выставила перед собой тарелку с коричневыми кусочками глины. В каждом кусочке блестели кристаллики соли.
– М-м-м, – с удовлетворением произнес Коля, пробуя на вкус кусочек, – и правда ведь соль!
– Алексей, в Деми во время сезона дождей озеро наполняется водой, однако сезон дождей не наступил, посему все сухо, – пояснил итальянец, вытаскивая пачку сигарет.
Старушка взяла небольшую тяпку и начала откалывать кусочки глины, наполняя стоящую перед ней емкость. После взяла большое сито и начала просеивать, вручную отделяя нужные кристаллы от бурой глины. На выходе получалась темная сыпучая масса, в которой посверкивала соль.
Виталик схватил тяпку и принялся добывать столь нужный нам продукт. Правда, вечером, когда он протянул несколько кусочков глины Сереге со словами: «Добавь соль-то», повар пояснил, что у нас есть продукт значительно чище. Песка мы и так уже наелись, от глины, пожалуй, воздержимся.
Вскоре появился староста деревни. С недовольным видом он что-то сказал Али. Тот засуетился:
– Надо оплатить сборы за визит старосте деревни, это обязательное условие, иначе бы нас сюда не пустили.