песка. Да, можно застрять, можно закопаться, но рано или поздно мы сможем из него выбраться. Другое дело – каменные поля. Впереди было плато, усеянное острыми осколками черной породы. Каменный наст очень напоминал куски лавы, которые под действием ветра и песка превратились в грозное оружие пустыни.
Заострившиеся каменные кинжалы наносили удары исподтишка. С виду камень казался легким и очень хрупким, он легко ломался в руках. Но многолетняя отточка песком сделала их края острыми как бритвы. С этого места начались неприятности. В разогретые колеса, как в масло, то и дело впивались черные осколки, прорезая резину насквозь.
Первым остановился Адольфо, словив боковой порез переднего колеса. Это самое неприятное, что может случиться с колесом в пустыне, поскольку заделать такую пробоину оперативно с помощью ремонтного набора практически невозможно. В большинстве случаев и шиномонтажи неохотно берутся за такую работу, здесь выручит только замена колеса. У нас по две запаски на авто, но такими темпами колеса могут закончиться очень быстро, посему решаем быть предельно аккуратными.
Теперь едем медленно, внимательно озираясь, подмечая любые острые края. Лучше наехать на камень, чем пройти вскользь. Шансы порвать колесо не с боковой части невелики, поэтому я уверенно наезжаю на сомнительные куски. На душе тревожно, слишком уж много камней. В глазах рябит от бескрайнего каменного поля, жара нарастает, удерживать внимание становится все тяжелее. Под колесами раздается хруст раздавливаемых камней, я все прикидываю, где мы можем пройти, а где не сможем, стараюсь объехать все подозрительные препятствия, но все равно где-то ошибаюсь.
Пш-ш-ш – раздается снаружи через открытое окно.
– Черт побери! Только не это! – кричу я, хватаю видеокамеру и выпрыгиваю из машины. Увы, случилось именно то, чего я так боялся. В заднем правом колесе торчит приличный осколок. Воздух с громким свистом выходит из колеса. Операторский азарт берет верх, и я все это снимаю, даже успеваю на фоне сдувающегося колеса рассказать о постигшей нас напасти.
Установка запаски превращается в целое представление. Вся поверхность машины раскалена палящим сахарским солнцем, и даже инструменты, вынутые из-под заднего сиденья, обжигают руки.
– Ай-ай! – Димка, пытаясь мне помочь, получает несколько небольших ожогов от прикосновения к домкрату.
– Ой-е, блин, да что же это такое! – вторю Диме я.
Тяжелей всего установить домкрат, потому что, как и снизу, под машиной все пылает жаром. Любое случайное прикосновение телом к авто оставляет легкий ожог. Не зря местные поголовно покупают машины только светлых оттенков. Моя «Тойота» черного цвета, и в таком климате это беда. Прилично поохав и получив памятный ожог на руке, я все же устанавливаю домкрат под мост. Пока мы заняты заменой, по рации приходит новость о том, что Сергей тоже порезал колесо и занят тем же самым делом.
Последующая часть дня превращается в борьбу за победу на полосе препятствий. Сначала идут глубокий песок и барханы, по которым мы стараемся мчаться на скорости. После начинаются каменные поля, где мы осторожно протискиваемся через камни. Экипажи обливаются потом, ведь кондиционеры на малой скорости совсем перестают работать. На этом тяжелом участке мы сталкиваемся с дилеммой: уменьшить давление в колесах до одной атмосферы, чтобы не тонуть в песке, или же, наоборот, поднять давление до двух с половиной атмосфер, чтобы не резать шины? На высоком давлении ехать становится почти невозможно. Даже мои самые широкие колеса начинают утопать в песке. На одной атмосфере давления шины становятся невероятно уязвимыми для камней. Выпирающая боковая часть колеса режется просто на ура. Выбираем золотую середину и накачиваем колеса наполовину.
Тревожно вглядываюсь в бескрайнюю саванну острых камней. В глазах рябит от постоянного напряжения, лоб покрывается испариной. Всюду мерещатся острые камни, готовые разрезать колеса.
– Денис, посмотри, что там, и проведи меня через этот перешеек.
Денис вздыхает, но выходит вперед и начинает помогать жестами. Силы на таком пекле покидают довольно быстро. Скорей бы спасительный закат. Только бы выбраться.
– Хорошо, Леха, хорошо, теперь колеса ставь прямо, так, давай, потихоньку вперед.
Все чаще я прибегаю к помощи штурмана, чтобы проехать по тому или иному участку. Иногда выхожу сам и руками и ногами обламываю выпирающие части опасных каменных нагромождений с маниакальным рвением. Руки изрезаны камнями, но я этого не замечаю. Все подчинено единственной цели – проехать.
Организм человека в такой жаре с трудом справляется с перегрузками. Вчера слабая струйка едва работающего кондиционера смогла продуть мне шею. Сегодня я с трудом поворачиваю голову.
– Ребята, извините, но сегодня кондиционер не будем включать, иначе совсем разболеюсь, – поясняю я. Мы едем с открытыми окнами, откуда на нас дует воздух, разогретый до полусотни градусов. И хотя кондиционер не слишком-то справлялся с охлаждением салона при такой жаре и медленной скорости передвижения, но без него все же еще тяжелее.
В зеркало заднего вида я вижу застывший в отчаянном исступлении взгляд Дениса. Он непривычно молчалив и напряжен.
Впереди снова непонятная ситуация, выхожу из машины, чтобы прикинуть, как лучше проехать между двух каменных выступов. Идущий за мной экипаж «Люськи» останавливается, и ко мне на подмогу приходит Дима. Вместе мы откалываем несколько торчащих осколков и перетаскиваем пару камней. Можно ехать дальше. Вернувшись в машину, нахожу там одну Марину. Денис куда-то исчез.
Оказывается, пока меня не было, Денис признался, что держится из последних сил и без кондиционера, скорее всего, взорвется в ближайшее время. Он сравнил это испытание с изощренной пыткой или адовой сковородой.
Марина сказала, что раз уж сегодня я простужен и кондиционер все равно включать не стану, то можно просто пересесть в другую машину, ведь там есть свободное место. Денис обдумал услышанное и через пару минут уже бежал по раскаленным камням в сторону следующего за нами «Хайлюкса».
Я по рации объявляю о том, что хотя сегодня наш салон – пекло в пекле, но все же мы будем рады тому, кто отважится принять этот вызов. До конца дня никто так и не решается прийти к нам, и мы с Мариной движемся дальше, немного радуясь неожиданному уединению.
Казалось, что этот день не закончится никогда. Мы блуждали, плутали, снова возвращались в те места, где уже были. Распутывать гористые кулуары пустыни оказалось совсем непростым делом. Но, как говорится, «сколь веревочке ни виться, все равно конец случится», и после пяти часов солнце двинулось к горизонту. Адольфо нырнул в очередной распадок и остановился. Впереди начинался высокий скальный коридор шириной метров тридцать-сорок, заполненный песчаными барханами, наметенными поперек нашего движения. Протоптав ногами спуск и немного обрушив слишком резкий перепад, проводник двинулся вперед, потом аккуратно спустился и дал по рации сигнал остальным отправляться дальше. Мы медленно один за другим входили в залитый солнцем гигантский коридор.
Тем временем итальянец ринулся вперед без разведки и оказался в глубокой яме на дне чаши, обрамленной с одной стороны песчаной стеной высокой дюны, с другой – высоченной скалой. Становилось очевидным, что выбраться из этой ловушки будет совсем не просто, но другого пути было не видно. Ночевать сегодня придется здесь. Один за другим мы съехали вслед за ним.
Впереди простирались сотни метров дюн. Я поежился, ведь мы оказались в песочном мешке. Сможем ли вынырнуть отсюда завтра? Тут Адольфо, как будто решив проверить мои слова, попытался выскочить наверх по следам въезда. Рьяно начав, он застрял уже на половине пути. Я махнул ему рукой: «Давай завтра, сейчас уже сил нет».
День был невероятно тяжелым. Уставшие и измученные жарой, мы осматривали место, в котором оказались. С виду казалось, что это настоящая западня. Но так ли это на самом деле? Нам хотелось узнать заранее, уже сегодня, какие сложности предстоит преодолеть завтра, какой план действий наметить. Заглушив машины, мы отправились на разведку пешком. Качество песка было разным. Где-то наши ноги проваливались, а где-то можно было бежать, как по твердой беговой дорожке. Картина прогулки выглядела довольно забавно. Группа раздетых по пояс мужиков в лучах заходящего солнца, подпрыгивая и стуча ногами, медленно продвигается по песчаному коридору, зажатому между скалистых вершин.
После разведки вырисовался план движения на завтра: правильней всего здесь ехать с пешими провожатыми, которые будут прощупывать поверхность барханов. Следующие автомобили встают на его след и двигаются за первой машиной, а дальше действуем сообразно ситуации. Труднее всего будет на перемычках дюн. Здесь понадобится подкапывать и обваливать края для того, чтобы спуститься.
Но, в общем и целом, проехать нам, видимо, удастся. Дима отправился дальше, я же поспешил вернуться, чтобы поднять коптер, пока совсем не стемнело, и оценить сложность намеченного маршрута. Взлетев на сотню метров, отправляю летательный аппарат в самый конец коридора. Коридор, согласно спутниковым данным, простирался примерно на тысячу с небольшим метров, а далее начиналась равнинная часть. Поднимаю дрон еще выше. Слева и справа такие же коридоры, выходящие в долину. Но тот, в котором оказалась наша группа, был самым широким и обнадеживающим. Повезло!
– Что там видно, Алексей? – проскрипел знакомый голос.
– Адольфо, это будет непросто, но, думаю, мы сможем проехать, – поделился я своим соображением с гидом.
– Хорошо, сейчас я подготовлю спутниковые снимки, и мы оценим наш маршрут еще раз, – сообщил он и ушел за ноутбуком и навигатором.
Сил ставить палатки не было. Вся команда в изнеможении лежит рядком на песке. Энергии для разговоров, движений и даже мыслительных процессов нет совсем. Вдалеке суетится Али, разгружая машину. Рядом ходит Адольфо. Сейчас короткий промежуток отдыха до темноты мы принимаем как награду, которая хоть как-то компенсирует потраченную сегодня энергию. Какое-то время мы лежали молча.