Дело к вечеру, а выхода все не видно. Я начинаю вычисления в голове. Топлива у нас хватит еще на пару-тройку дней. Питьевая вода завтра закончится, но это небольшая беда: у нас еще сотня литров технической воды, которую после обработки ультрафиолетовой лампой можно будет смело пить. Продержимся. А вот с колесами беда. Четыре из них порезаны, осталось по одной запаске. Плюс Димина машина работает все хуже, а теперь и Серегина стала плохо заводиться. Как быстро эта «белая солярка» доточит наши двигатели и мы не сможем ехать дальше? Но мои размышления прерывает крик в рацию:
– Ребята, ура-а! Говно! Мы видим его!!! Здесь много верблюжьего дерьма, а это значит, где-то рядом поселок! Мы спасены!
Три экипажа взрываются хохотом! Удивительно, как хорошие новости и вовремя сказанная шутка могут рассеять усталость и напряжение. Слава богу, мы распутали этот бесконечный скально-песчаный лабиринт. Раз есть следы жизнедеятельности животных, значит, рядом есть поселок. Еще немного протискиваемся между валунов и выезжаем в долину.
На горизонте виден оазис с соломенными домиками, просматривающимися в тени раскидистых пальм. Неужели тут есть вода! Наверное, такую же радость испытывали караваны, добираясь после многодневного пути до оазиса сто, двести, а то и триста лет назад. Мы не верблюжий караван, но радость внутри каждого из нас ликует и фонтанирует в виде смеха, шуток и прилива позитивной энергии!
На краю деревни есть вода. Около пальмы – две небольшие лужицы глубиной ниже колена. Одна почище, другая погрязнее. Двое мужчин в длинных светлых туниках и чалмах расположились в неплотной тени сухоньких пальм.
– Из этой мы пьем, а из этой мы моемся, – рассказывает нам один из них, указывая поочередно то на одну, то на другую лужу.
В той, что для питья, на дне зеленые водоросли. Мы черпаем воду жестяной банкой, приспособленной под ведерко, и, смеясь, поливаем друг друга. После нечеловеческой жары просто невозможно остановиться. Это какая-то водная эйфория! Я выливаю на себя одно, второе, третье ведро. Надеваю майку и теперь обливаюсь в одежде, чтобы сохранить хоть на какое-то время драгоценную прохладу.
Пока происходит всекомандная водная вакханалия, наблюдаю за одним из аборигенов. Одет он в традиционную одежду: комплект из длинной рубахи и брюк светло-голубого цвета, на голове белый тюрбан. Что это такое странное он делает? Присмотревшись, понимаю, что он намыливает и стирает свою одежду прямо на себе, не снимая. Со стороны выглядит так, как будто человек решил сходить в душ, но забыл раздеться.
– Шукран[33], мерси, спасибо за воду! – благодарим туземцев на всех известных нам языках.
Деревня оказывается совсем небольшой. Несколько десятков хижин, сплетенных из папируса, в виде овальных шатров. Такие постройки выглядят как продолжение барханов. На всех доступных нам картах мы не смогли обнаружить какую-нибудь информацию об этом населенном пункте. Осталось посмотреть на картах Генштаба.
Здесь самая настоящая дичь, потому что селение находится очень далеко от любой мало-мальски приличной цивилизации. Глухомань глухая. Связи нет, электричества, разумеется, тоже. Несколько плетеных соломенных жилищ с округлыми крышами, переходящими в стены. Издалека такие домики похожи на вытянутые стога сена или слегка деформированный дирижабль. Из-за дверных проемов, больше похожих на вход в норку, робко выглядывают женщины и малыши. Дети постарше выбегают навстречу необычным гостям, белым, да еще и на автомобилях с яркими наклейками. Останавливаемся, чтобы раздать подарки: тетради, альбомы, карандаши, ручки и конфеты – то, что всегда расходится на ура среди местной детворы. Как только мы выходим из машин, запал смелости у детишек резко убавляется, и они замирают в полусотне метров от нас. Но любопытство берет верх и самые старшие мальчишки (на вид им не больше двенадцати) начинают нерешительно двигаться навстречу.
В городках, расположенных у трассы, местные детишки, гурьбой навалившись на наши машины, стучат по ним руками, лижут стекла, пытаются оторвать наклейки и дружно требуют подарков. Здесь же дети заметно скромнее и пугливее. Для них мы выглядим людьми из другого мира: одновременно жутко притягательными и пугающими. Мальчишки столбенеют, когда Марина и Виталик с подношениями в руках начинают движение к ним навстречу. Приблизившись на несколько десятков шагов, наши экспедиционеры кладут подарки на песок и возвращаются к машинам. Только тогда дети подходят к подношениям.
Уезжая, машем ребятне, без суеты разглядывающей неожиданные сюрпризы. Замечаем, что те, кто постарше, заботливо делятся с малышами, самые маленькие из которых восседают на бедрах старших сестер. В городках все было иначе, там каждый за себя: хватает, что может, и бежит прочь, чтобы никто не отобрал добычу. Возможно, для некоторых детей здесь мы первые белые люди, которых им довелось увидеть в своей жизни. Ловлю себя на мысли, что увиденное определенно напоминает мне истории, прочитанные в старых потертых книгах, написанных первыми путешественниками, исследовавшими Африканский континент. Мы будто попали в то далекое прошлое, описанное великими первопроходцами Африки: Бартом, Нахтигалем, Стэнли, Ливингстоном. Почти так же сто с лишним лет назад первые европейцы заходили в селения. Чтобы расположить местных вождей, прибывшие делились тканями, зеркалами и прочими атрибутами европейской цивилизации. Кажется, что в этих краях и жилища, и быт, и поведение туземцев с тех пор мало изменились.
Местами в поселке стоят крохотные генераторы да солнечные батареи размером с лист писчей бумаги. Возможно, у кого-то из местных есть радио или даже телефон, хотя какой в нем смысл, если нет ни связи, ни интернета.
В конце поселка находим колодец, где с разрешения старейшины набираем воду. Помощник Адольфо, Али, рассказывает главе деревни, откуда мы и как здесь оказались. Тот удивленно цокает и озадаченно жестикулирует. Оказывается, что по нашему маршруту несколько лет назад отправились трое местных на джипе. Они пропали. Ни машину, ни смельчаков так и не нашли…
Нас это и не удивляет. Только что вырвавшись из плена пустыни Сахара, мы не понаслышке убедились в ее коварстве и смертельной опасности. Барханы передвигаются и за несколько дней могут похоронить и машину, и людей. По словам старца, с тех пор той дорогой больше никто не пробовал ездить. Только сейчас приходит осознание того, насколько рискованным был наш путь, но тем острее и радостнее чувство, что все позади. Мы выбрались, впереди все будет гораздо проще. Адольфо не подвел, маршрут и в самом деле оказался интересным, сложным и непредсказуемым. В общем, так, как я и просил.
Как же мы ошибались тем вечером, сидя у костра, когда наперебой рассказывали о своих сегодняшних впечатлениях от приключений и думали, что самое трудное уже позади. Но, как говорилось в «Словах Ванталы»[34]: «Посреди моста незачем думать, куда идти дальше».
Рывок дальше
Что-то навязчиво щекотало мне лицо. На губах песок. С трудом я разлепил глаза и взглянул на часы. Три часа ночи. Палатку нещадно гнет и ломает, ее стенки касаются моего лица, на улице стоит ураганный ветер, засыпая потоками песка наш тряпочный домик. Пока лежим в палатке, опасности того, что ее унесет, нет. Но все то, что осталось без надлежащего крепления, уже наверняка улетело и теперь кувыркается по просторам бесконечной пустыни. Я накрыл полотенцем лицо, чтобы защититься от песка, укрылся посильнее и постарался снова уснуть.
Рассвело. Ветер не унимался, слышался треск гнувшихся пальм, ломающихся ветвей и хлопающих на ветру палаток. Порывы ветра поднимали песчаные брызги и валили нас с ног. Камеру пришлось поставить на самый большой штатив и прижать руками, иначе ветер не давал возможности снять происходящее.
Завтракали в машинах, вещи собирали там же, чтобы их не унесло. По словам Адольфо, сегодня мы поедем по дороге до следующей деревни, откуда будет поворот на Эми Кусси.
Далее наш непредсказуемый проводник выкинул очередной номер. Молча он и Али сели в машину и начали удаляться от лагеря. Памятуя вчерашнее ожидание без связи по рации, сегодня мы решили не отпускать итальянца на большое расстояние и тут же принялись его догонять. Немного поплутав, ведущая машина остановилась на краю деревни. Подошли два молодых парня в длинных белых одеждах и четверть часа что-то обсуждали с нашими проводниками. После они тепло распрощались, и мы поехали обратно, туда, откуда недавно принялись догонять внезапно умчавшуюся машину, потом проехали место нашей ночевки и отправились на другую сторону поселения. С кем и для чего встречался наш проводник, почему снова не предупредил нас об отъезде, осталось для нас загадкой.
Вчера Адольфо пообещал, что дальше будет настоящая дорога, а не то бездорожье, что было последние несколько дней.
Но уроженец Апеннин ошибся. Как только деревня исчезла из виду, перед нами вновь предстала Сахара во всей ее красе. Пески, потом камни, потом снова пески, и ничего похожего на дорогу или даже тропу. Утром мы немного подкачали колеса, ведь сегодня ожидалось наезженное полотно, но, опять увидев бездорожье, махнули рукой и снова спустили до привычных полутора атмосфер. Совсем скоро обнаружилось, что сделали мы это совершенно зря. Камни оказались большие, острые, агрессивные, готовые в любой момент порезать нашу резину. Ругнувшись, по новой начали качать колеса. На жаре компрессор делал это нехотя, постоянно перегревался. Выходить без очков вообще не стоило, песок мгновенно залеплял глаза. Вот где пригодились бы горнолыжные очки-маска, но, к сожалению, у нас их не было.
Приключения продолжались. Вдобавок ко всему начала неважно работать Серегина машина. Она с трудом заводилась, тяжело и нестабильно работала на холостых оборотах. Симптомы были точно такие же, как у «Люськи», и мы грешили на топливо. Машины потеряли четверть тяги