, но продолжали ехать. Через несколько часов мы въехали в следующую деревню. Ветер продолжал мести с прежней силой, выходить из машины не хотелось, каждое открытие дверей приносило свежую порцию песка в салон.
– Алексей, – ожила рация, – в этой деревне нам тоже не могут продать топливо. Едем дальше. – Машина проводников отъезжала от наглухо замотанного в ткани аборигена.
Продолжаем пробираться по песчано-каменному маршруту. В следующем поселении топлива тоже не оказалось. Правда, был колодец, из которого мы пополнили запасы воды. Здесь нам предстоит принять решение, куда поворачиваем дальше: на север к Эми Кусси, куда день хода, или на юг в сторону Файя-Ларжо.
– Для поездки к вулкану Эми Кусси нам понадобится не менее ста пятидесяти литров топлива на каждую машину, – заявил гид.
– У нас столько нет, Адольфо. Восемьдесят-девяносто, максимум сто, с учетом всех запасов. Мы же рассчитывали на дозаправку здесь.
– Да, обычно тут есть топливо. Но не в этот раз. Что-то случилось с поставками из Ливии.
– Понятно, с учетом того, что нам не на чем ехать, да еще и две машины на ладан дышат, предлагаю повернуть на юг и направиться в сторону Файи, – уже нисколько не колебался я. Это два дня пути. Учитывая положение с двигателями, теперь нам бы нормально добраться туда, где можно найти хоть какую-нибудь мастерскую.
Да, конечно же, у нас была условная цель – подножие потухшего вулкана Эми Кусси. Но, исходя из текущей ситуации, принимаем решение повернуть на юг. «Вулкан» звучит увесисто, но по факту от подножия до потухшего кратера очень и очень далеко. Нужна была бы еще недельная поездка на верблюдах, чтобы добраться туда. Значит, едем в Файю, там будем чиниться, а оттуда до Нджамены уже и рукой подать, всего три дня езды.
– Серега, Дима, поддерживаете?
– Это единственное приемлемое сейчас решение, – вздохнул Серега, – мне сильно не нравится работа моего двигателя. Сегодня он завелся с таким трудом.
– Я за, «Люська» еле тянет, – добавил Димка и, прикрывая лицо от ветра, исчез в машине.
На Файю
Айн Галака обозначена на карте путешествий Густава Нахтигаля. Это оазис, где есть пальмы, высокая трава и даже небольшой ручеек. Для Сахары это редкость, а для нас большая радость, мы чувствуем, что покинули песочный плен и вот-вот выберемся из Сахары. Отсюда до Файи буквально день хода.
Ах, какое же это счастье – походить ногами по чистой прозрачной водичке. Побрызгать друг друга, умыться из ручья и наконец дать глазам отдохнуть, рассматривая ярко-зеленые заросли вокруг. Нам уже кажется, что жестокая обжигающая пустыня осталась там, далеко позади, а отсюда и дальше мы пойдем исключительно по райским зеленым кущам, где текут прохладные чистые реки. С такими волшебными мечтами я погрузился в сон.
Утром стало понятно, что Серегина машина работает все хуже и уже не хочет заводиться без посторонней помощи. Тут возникает Адольфо и протягивает нам… «Акс эффект» – мужской антиперспирант. Оказывается, если в момент старта брызнуть из баллончика в воздушный фильтр, то это поможет завести авто. Пробуем. Двигатель довольно урчит, но трясется.
Дальнейшая дорога лежит среди дюн. Зарипов внезапно останавливается и пытается завести машину. Двигатель с большим трудом заводится, но упорно не хочет развивать более полутора тысяч оборотов. Мотор работает, машина отказывается ехать.
– М-да-а-а… – глубокомысленно протягивает Дима, – что же сделала белая солярка с нашими машинами. Ладно, берем тебя на буксир, разбираться будем позже.
Адольфо подъезжает, мы цепляем широкую стропу и трогаемся.
Теперь перед нами великое множество дорог. Накатанные колеи несутся рядом друг с другом, пересекаясь, сливаясь и расходясь вновь. Множественные ответвления от заданного направления на пересеченной местности – это извечное желание водителей найти лучший и самый легкий путь. Наша колонна медленно плывет по одному из наезженных направлений.
Под колесами чередуются песок, глина и ярко-белые солончаковые почвы. Во время сильных порывов ветра слышны жутковатые завывания, которые заставляют нас прислушаться. Машины раскачивает ветром из стороны в сторону, и кажется, что невидимые силы пустыни пытаются опрокинуть машины и не дать нам доехать до спасительного города. Облака пыли, поднятые сильным вихрем, вздымаются со всех сторон. По одной из идущих рядом дорог нас обгоняют пикапы, нагруженные людьми в разноцветных нарядах, чьи головы и лица тщательно замотаны тюрбанами.
На обочине стоит большой китайский грузовик, доверху груженный несметным количеством тюков и мешков. По бокам висят бочки с водой и запасные колеса. Вокруг него копошится десяток человек, тщетно пытающихся откопать его колеса, провалившиеся глубоко в песчано-глиняную почву. Машины и люди растворяются в пыльном воздухе, под завывания ветра мы неспешно движемся в направлении Файи.
Вдруг дорогу, твердую и хорошо наезженную, преграждает двухметровый песчаный бархан. От удивления я выскакиваю на дорогу. То, что барханы движутся, для нас не новость, но так быстро… Ведь следам на песчаной почве от силы пара-тройка дней, как за такой короткий промежуток времени ветрам удается переместить тонны песка с одного места на другое?
– Не удивляйтесь, – раздается знакомый голос с итальянским акцентом, – это пустыня, здесь пески двигаются с большой скоростью. Еще несколько дней назад тут проезжали машины, а теперь нужно ехать вон туда, – рука Адольфо выписывает плавную дугу, рисуя траекторию объезда препятствий.
После полудня все дороги как по команде сошлись в одну, самую наезженную. По обеим сторонам край дороги был обозначен четкой линией, выложенной из камней. Иногда верхушки камней были покрыты известью. Те, кто выкладывал эту дорогу, явно хотели, чтобы их работу заметили.
– Всем-всем! – в рации раздался взволнованный голос Али. – Ни в коем случае не выезжать за пределы дороги. Пересекать линию из камней категорически запрещено!
За линией дороги виднелись уже знакомые нам поля из песка и камней. Но от уже привычной и знакомой пустыни теперь тянуло чем-то зловещим и опасным.
– Али, а в чем дело? – разглядывая окрестности, спросил я.
– Сейчас сделаем остановку и поймете.
Проехав еще немного, мы остановились около бочки, выкрашенной в белый цвет и усеянной какими-то надписями, нанесенными синей краской. Перед тем как выйти из машины, стоит надеть очки, а рот и нос замотать платком. Резкий удар пыльного горячего воздуха, и мы, едва удерживая двери от напора ветра, выходим наружу.
Рядом расположена табличка, на которой виден флаг Евросоюза. На самой бочке, сверху, прикреплена полувыцветшая табличка, на которой неумело нарисован череп с костями. Над черепом едва видно написано: «Danger», а по бокам: «Mine»[35].
На табличке, раскачивающейся на ветру, черными буквами на белом фоне выведено: «Project «PRODECO». Deminage route de Soya»[36]. Наша команда столпилась у ограничительного столбика, разглядывая пространство за ним. Впервые в жизни мы стояли на краю минного поля. Войны в Чаде оставили после себя тревожное наследство, которое потомки будут разминировать еще десятки лет. С виду поле ничем не отличалось от таких же виденных нами на днях в Тибести. Но в своих бесконечных просторах оно таило смерть для тех, кто сунется сюда, невзирая на предостережения.
Далеко на горизонте показался оазис. С трудом затащив Серегин внедорожник по глубокому песку, решено было сделать перерыв на обед. Мы остановились прямо в центре небольшого селения, около полуразрушенных домиков из сырцового кирпича. Тотчас в переулке появилась вездесущая детвора и мгновенно окружила нас, находясь при этом на приличном расстоянии. Мальчики в белых джеллабах и девочки в черных хиджабах оживленно переговаривались. В них боролись два чувства: было жутко интересно смотреть на необычных людей, говорящих на неведомом языке, и в то же время страшно, ведь старшие могут отругать и прогнать, может, еще и поддать за такие проделки. Так и стояли юные чадцы, обсуждая нас издалека, готовые в любой момент сорваться с места и рвануть в проулок, к себе домой.
Капоты машин открыты, Дима и Серега пытаются разобраться в причине поломки. В это время к ближайшей пальме подходит пожилая женщина с плетеной корзиной. Улыбнувшись нам, начинает собирать щедро присыпанные песком финики. Мы отвечаем ей широкими улыбками и наблюдаем за сбором. Финики – один из тех редких природных даров, которые Сахара рождает на этой скудной земле. «Хлеб пустыни», или «ягоды жизни», – так здесь называют эти плоды. Это и основное блюдо, и десерт. А для многих путников, пересекающих непростые места, финики веками были спасением от голодной смерти. Обсуждая это, продолжаем наблюдать за сбором урожая. Наконец женщина заканчивает, поворачивается к нам и предлагает угоститься. Марина тотчас соглашается и приносит миску, куда отсыпаются спелые финики, изрядно приправленные песком.
– Шукран джазилан![37] – перехожу я на арабский, поскольку не уверен, что французский здесь понимают.
– Афван[38], – еле слышно произносит она, улыбаясь, потом водружает емкость с собранными финиками на голову и неслышной походкой, не торопясь, удаляется в деревню.
Увы, просто так финики есть невозможно. Мы, конечно, привыкли уже к песку в еде, но это уж слишком. Марина пытается омыть их водой, чтобы как-то избавиться от вездесущего песка. Финики оказываются невероятно вкусными и сочными, таких на рынке в далекой Сибири не купишь.
Наши ремонтники, Дима, Серега, Женя и сочувствующий им Виталик, первым делом решили заменить топливные фильтры. Песок – наш злейший враг, он повсюду, в том числе и на фильтрах. Раз попав на тонкую резиновую прокладку, он не дает правильно собрать деталь. Полчаса ребята вытирают, выдувают, как могут избавляются от проклятого песка.