– Месье, – раздалось у меня прямо возле уха. Я обернулся. Все тот же дотошный вояка, стоявший позади меня, разгадал мой незамысловатый план по сокрытию техники. – Этот прибор тоже нужно сдать.
– Конечно, месье! – ответил я бодрым голосом и выложил регистратор в общую кучу.
К часу дня досмотр был окончен. В комнате на плетеной циновке лежала гора нашей техники, гаджетов и вещей, которые вызвали подозрения у досматривающих. Помимо фото- и видеокамер, GPS-навигаторов и видеорегистратора, под подозрение попали налобные фонарики, маленький штатив, ультрафиолетовая лампа, компас и две переносные рации. Все эти вещи упаковали в несколько предоставленных нами пакетов.
– Теперь садитесь по машинам и следуйте за нами, – перевел я указания «одноглазого».
Мы разместились по машинам и тронулись. Впереди ехал главный на своем джипе, за ним следовал Адольфо вместе с Али, далее в обычном порядке выстроились наши машины. Замыкал колонну еще открытый пикап, в кузове которого сидели восемь человек с автоматами.
Поднимая клубы пыли, мы промчали по знакомым нам улицам. Вот здесь мы вчера регистрировались, вот тут покупали овощи, а вот там находится Красный Крест. Но до утреннего местоположения мы не доехали, свернув на параллельную улицу, остановились у больших ворот, где дежурили военные.
Большие ворота, административное здание, дежурящие военные. Это выглядело как городская администрация. Чуть позже, посмотрев на карту, мы поняли, что это резиденция губернатора провинции Борку-Эннеди-Тибести. Ворота открылись, мы заехали на прилегающую территорию. На флагштоке развевался чадский флаг, во дворе было с десяток вооруженных военных и несколько джипов. Пропустив нас внутрь, ворота снова закрыли.
– Кто-то может объяснить, что тут происходит? – прошептала Мария.
– Думаю, сейчас мы все узнаем, – ответил я, хотя окончательно перестал понимать, что, собственно, происходит. Это не вязалось ни с одним из наших предположений. Адольфо понимал не больше нашего и тоже терялся в догадках.
Главный в тюрбане приказал припарковать машины под навесом, после сел в машину в сопровождении нескольких бойцов и уехал. Ворота резиденции закрылись. Мы остались одни. Солдаты около ворот продолжали заниматься своими делами, не обращая на нас никакого внимания.
– Раз мы во дворе у губернатора, то наверняка мы с ним встретимся, иначе зачем нас сюда привозить? – рассуждал я. – Ну забрали у нас технику, проверили. Ничего криминального нет, скорее всего, после встречи все прояснится. Вещи нам вернут, и мы все вместе за чашкой чая поулыбаемся над произошедшим инцидентом, а завтра отправимся дальше.
Прошел час, ничего не происходило. Военные так же толклись около ворот, за нами никто не являлся. Мы наскоро приготовили нечто похожее на обед и с удовольствием поели. Первый полноценный прием пищи за сегодня.
Через полчаса ворота с лязгом распахнулись, и во двор влетел джип с «одноглазым». Он неторопливо вылез и отвел в сторону Адольфо для разговора. Как я ни напрягал слух, но разобрать монотонную речь на французском с сильным арабским акцентом я не мог. Происходящее походило на полноценную операцию, и главный, видимо, получал указания откуда-то сверху.
Закончив разговор, итальянец подошел к нам и ошарашил следующими словами:
– Алексей, нам сейчас надо собрать самые необходимые вещи и сейчас же вылететь в Нджамену на самолете.
Сначала я подумал, что ослышался или как-то неправильно понял Адольфо.
– Что??? Зачем, почему? Поясни, пожалуйста.
– Сейчас не время задавать лишние вопросы. Мы не в очень хорошей ситуации. Нужно просто исполнять то, что нам приказывают. У нас нет выбора. Пока эти люди настроены хорошо, но если мы начнем скандалить, то может произойти что угодно. Вы можете взять по одному чемодану и одному рюкзаку. Военный самолет, на котором нас отправят, полетит через два часа.
Про не очень хорошую ситуацию Адольфо был прав. Мы находились в маленьком городке где-то между Ливией и ЦАР, Суданом и Нигером. Если нас сейчас закроют в этой дыре, то будет сложно даже передать сигнал SOS на родину. Из столицы это будет сделать проще, к тому же там есть посольство России.
– Ок, я все понял.
Я быстро провел брифинг. Ребята сразу уловили сложность ситуации. В сложившейся ситуации стало ясно, что самим нам из этого круговорота не выбраться. Придется обращаться за помощью в посольство России.
Для конспирации в ход был пущен специальный сленг, разработанный для общения в присутствии представителей власти. На нем фото- или видеокамера – «снималка», коптер – «леталка», телефон – «звонилка», СМС – «сообщение», навигатор – «приблуда». Все эти замены были придуманы, чтобы исключить возможность распознавания наших слов. В сленге отсутствовали известные и понятные в большинстве языков формы слов.
– Алексей, я успела отправить сообщение домой со своей приблуды, они знают, что случилось, – бесстрастно сообщила довольная Мария. Я с ничего не выражающим лицом кивнул в ответ.
Значит, Мария смогла у себя сохранить спутниковый трекер с возможностью отправлять текстовые сообщения. Теперь, по крайней мере, в Литве знают, где мы были и что с нами произошло. Это было уже хорошо, ведь интересы Марии как гражданки Евросоюза здесь представляет посольство Франции, а эта страна заправляет делами в Чаде.
Серега подошел ко мне и тихим ровным голосом сказал:
– Я там кое-что припас, с этого можно отправить сообщение домой.
Он раскрыл ладони, в них лежала небольшая, старинная, видавшая виды «Нокия».
– Там российская карточка стоит, он работает. Буду слать сообщение Андрюхе в Екатеринбург. Давай сейчас вместе подумаем над очень кратким сообщением, писать тут – одно мучение, – улыбнулся он.
К счастью, Серега утаил от военных свой резервный кнопочный телефон. Пока мы устроили шумный и суетливый сбор вещей, Сергею удалось незаметно отправить СМС на родину:
– У нас проблемы. Остался только этот телефон для связи. Срочно найди телефон чадского консула. Сообщи, что нас из Файя-Ларжо на самолете везут в столицу. Машины и всю технику изъяли.
Повсюду вжикали замки сумок, мы спешно собирали все самое необходимое. Передо мной встал вопрос, брать ли с собой дрон. Скорее нет, ведь нас наверняка еще раз допросят и обшарят.
– Леха, держи гаечный ключ. Скидываем клеммы аккумуляторов, – Дима протягивает мне инструмент.
Машины обесточены. Двери закрыты, кунги тоже. Во дворе ожидал открытый пикап с водителем. Военные махнули руками:
– Езжайте с ним.
Мы дружно стали закидывать сумки. Сумки летели с хохотом, на лицах блуждали странные улыбки, глаза горели диким азартом, наверное, это что-то сродни истерике. Все как один полезли в пикап, никто не хотел идти в машину Адольфо. Раз уж случилась такая история, будем держаться вместе. Запрыгнув последним, я наконец понял, что с нами со всеми происходит. Мы вляпались в какую-то крутую историю, черт знает, какие приключения нас ждут дальше и как мы с ними справимся. Прямо как в «Индиане Джонсе».
На выезде из ворот водитель не заметил крупный камень, и мы все вместе дружно подлетели в кузове пикапа. Копчик больно ударился о металлический кузов.
– Брат, не дрова везешь! – Денис смог наконец выговориться.
В адрес шофера полетели шуточки, пожелания и соображения на тему того, кто и на чем этого самого шофера вертел. Пикап мчался по пыльным улицам. Мы снова рассматривали городок с большим любопытством. Вчера у нас не было на это времени, да и глазеть в открытую здесь не очень-то принято. А сегодня… а сегодня нам уже никто все равно ничего за это не сделает. Мы и так в руках военных, которые здесь и есть закон.
Через пару кварталов наш транспорт уперся в ворота аэропорта. Водитель дал сигнал, и шлагбаум сразу же поднялся. Джип рванул вперед и, завернув за здание аэропорта, остановился в сотне метров от огромного военно-транспортного самолета камуфляжного окраса.
На взлетной полосе стоял гвалт. В общей сложности рядом с нами находились как минимум полсотни людей. Виднелись традиционные белые одежды, было много людей в военной форме с оружием в руках, несколько гражданских женщин и детей.
Все они были заняты разговорами, но, увидев нас, дружно обернулись. Пока мы выбирались из машины и вытаскивали багаж, на нас устремились десятки глаз. Нисколько не смущаясь, мы собрали все сумки в одну кучу и расселись на ступенях одноэтажного здания аэропорта, достали кастрюльку с недоеденной гречкой и стали есть, передавая кастрюлю по кругу.
Никакого предполетного досмотра, документов или билетов. Солнце палило во всю свою африканскую силу, жестко и беспощадно.
Наступило время предзакатного намаза. Большая часть стоявших развернулась в сторону Мекки и встала на колени. Оставшиеся без молитвы либо смотрели в телефоны, либо неторопливо о чем-то друг с другом разговаривали. Мы ловили удивленные взгляды и понимали, что наше присутствие здесь – своего рода ЧП. Неподалеку прогуливался Адольфо. Али на машине отпустили, он должен был ехать в Нджамену один, а итальянца оставили в составе нашей группы. Покинуть он нас не мог. Его документы, как и наши паспорта, были в руках службистов.
Пора было проверить реакцию на отправленный на родину сигнал SOS. Единственным местом, где это можно было сделать тайно, был туалет.
– Эйна хаммам?[42] – задал вопрос я ближайшему военному.
Тот молча указал на небольшой сарайчик на окраине аэропорта. Мы с Зариповым отправились неторопливым шагом. Добравшись до постройки, источающей характерный запах, мы распределили роли:
– Давай, я на шухере, ты проверяй, – процедил я, пропуская Серегу вперед себя.
– Ребята все поняли, уже занимаются нашим вопросом, – коротко сообщил он, выходя.
Я шумно выдохнул. Итак: о нашем положении уже знают друзья, они сейчас свяжутся с российским послом в Нджамене. На душе стало значительно спокойнее, по крайней мере без вести мы не пропадем.