Остальные проблемы, вроде ремонта рессоры, замены привода, заделывания колес будут решены прямо сегодня. До конца дня раздавался звон ключей, шум снимаемых агрегатов, стук молотка. Работа кипела.
Тем временем я позвонил единственному человеку, кто мог нас выручить сейчас, – нашему новому другу Лере. Он меня выслушал, попросил четко сформулировать запрос в сообщении и прислать VIN-код авто. Пообещал безотлагательно заняться поиском запчастей. Уже через три часа он обрадовал нас новостями:
– Алексей, все есть, я все купил. Форсунки не новые, но точно рабочие. Других вариантов просто нет. Упаковываю и готов отправлять. Завтра из Нджамены есть рейс в Файю, постараюсь передать с ним.
На Лере можно было положиться. Нужные запчасти – последнее препятствие на пути домой. И, похоже, мы сможем его преодолеть.
Во дворе вновь показались военные. Я присмотрелся, что-то их отличало от остальных. Мелькнул французский триколор. Все ясно, это небольшая группа с французской военной базы, которая помогает обслуживать аэропорт. Их было трое: двое парней и одна девушка. Троица вполголоса что-то обсуждала, и было видно, что мы их совершенно не интересуем.
– Думаешь, Лере успеет передать посылку? – Дима вытер пот со лба, снял перчатки и присел на переднее сиденье машины.
– Если не он, то кто же? Я не знаю другого человека в Чаде, кто бы мог нам сейчас помочь лучше него. Ты же помнишь, какой он уверенный и настойчивый.
Французские военные должны были уже пройти мимо нас, но этого не случилось. Не слышно было, чтобы они что-то обсуждали. Я обернулся и вздрогнул. Прямо на меня смотрело молодое лицо одного из солдат. Затем он неожиданно выдал по-русски:
– Ребята, привет! Как дела?
Я бы не удивился, услышав такое от чадца, все же многие из них по военной линии учились в СССР или России. А тут француз…
Далее он попытался сказать еще несколько фраз на русском, но сбился. Акцент был необычным, не совсем французским.
– Добрый день, месье! – выручил его я. – Я смотрю, вы русский язык знаете.
– Да не знаю, – покраснел он, – видите ли, мои родители из Таджикистана, я помню, как мы ездили в детстве туда в гости. Вот с тех, детских, пор у меня и остались некоторые фразы в памяти. А так я не говорю, к сожалению, по-русски. Пардон, а что вы тут делаете?
Родители из Таджикистана, сам военный из Франции, мы говорим по-русски где-то в глухом Чаде. Ах, куда же нас завела эта глобализация. Я коротко изложил нашу историю с самого начала и до сегодняшнего дня.
– Вот теперь мы тут сидим и ждем запчастей, без них никуда уехать не можем, – резюмировал я.
– Если у вас будут вопросы, ребята, мы можем оставить свой номер телефона, – вступила в разговор девушка, – у нас есть хорошие механики, и они точно вам помогут.
– Спасибо, мадемуазель, будем иметь в виду, – развеселился я.
– Да ладно вам, «мадемуазель», мой первый муж был канадцем, – она вдруг перешла на английский, – но я с ним развелась пару лет назад, а сейчас вот француз. Поэтому можно говорить «мадам», – с улыбкой закончила она.
Я перевел Диме и Сереге, мы вместе посмеялись над трудностями перевода. Пожав нам руки, французы двинулись дальше по своим делам. «Чинить самолеты», так пояснил главный.
К вечеру основные работы были окончены, у нас появилось время немного отдохнуть и осмотреться. Обитель губернатора была широким прямоугольным одноэтажным зданием, выкрашенным в желтый цвет. У основного входа постоянно дежурили несколько охранников. Судя по количеству окон, помещений в резиденции было много. Губернатор здесь и жил, и работал.
Двор был довольно-таки необычным местом. Здесь переплетались и встречались совершенно разные вещи и люди. На воротах дежурили военные, тут же под деревьями по всему периметру участка сидели, лежали, ночевали солдаты. Ночью они долго болтали, слушали музыку, а утром исчезали.
Иногда во двор в любое время суток залетали пикапы «Тойота», под завязку набитые автоматчиками. Несколько раз заезжал сам губернатор на черном шикарном «Лексусе 570» в сопровождении трех или четырех пикапов, груженных вооруженными вояками. Солдатам откуда-то с кухни носили завтрак, обед и ужин на подносах. Тут же, во дворе, по разным сторонам на широких циновках лежали и сидели обычные гражданские. Кто были эти люди, мы так и не поняли. Они спали рядом под деревьями, брали воду из колонки, им тоже носили еду с кухни.
Часть двора была завалена мусором, валялись даже изрядно подпортившиеся внутренности барана со шкурой, оставшиеся, видимо, еще с праздника Курбан-байрам. Рядом со смердящими останками находилась колонка, где все набирали воду. Поначалу мы старались обходить место с запахом, но день на третий мы привыкли и перестали замечать зловоние.
Поздно вечером приезжали машины, откуда появлялись, по-видимому, посланцы с других территорий. Из пикапов выходили важные люди в традиционных одеждах, доставались дары: несколько баранов, упаковки воды и газировки. Потом этих баранов отпускали пастись во дворе, а после их же ловили по всей территории. Жизнь кипела. Пахло бараньим шашлыком и печеными овощами. Это было потрясающее ощущение: видеть жизнь людей вот так, спокойно, со стороны, без надрыва и криков. Камеры мы открыто не использовали, но тихонько что-то снимали по возможности.
Наши палатки никому не мешали и никого не удивляли. Я поставил свою под деревом, Дима перегнал машину и развернул свое спальное место на крыше автомобиля под сенью пальмы. Серега сначала залез в кузов старого пикапа, стоящего рядом, но, будучи ночью атакованным агрессивными комарами, все же предпочел не рисковать и установил палатку. Военные изредка поглядывали на нас, улыбались и что-то обсуждали. Правда, однажды мне сделали замечание, когда в момент вечернего намаза я ходил без майки.
Ночью в районе уличного туалета, находящегося в углу двора, появлялись гигантские тараканы, они оккупировали все вокруг, и лишний раз заходить туда не хотелось. С рассветом чудовища пропадали, как будто их и вовсе не было.
На следующее утро в аэропорту Нджамены разгорелись баталии. Лере прибыл туда еще до восьми утра. Он должен был встретиться с человеком, летевшим в Файю, которого рекомендовал Хасан. С ним планировалось передать важный груз – драгоценные для нас запчасти. Однако человек сначала сообщил Лере по телефону, что еще едет на машине, а после перестал брать трубку и как-то по-тихому прошел на борт самолета. Нужно было срочно передать груз, иначе мы бы застряли еще на три-четыре дня в Файе, а этого смертельно не хотелось. Регистрация на рейс была закрыта, отдельно груз к перевозке не принимался. Но Лере оказался суперобязательным и настойчивым человеком. Он даже не подумал останавливаться. Пока Хасан из Файи дозванивался своему знакомому, начальнику службы безопасности аэропорта в Нджамене, с просьбой помочь в этой ситуации, Лере ринулся вперед.
– Что значит нельзя? Это приказ президента! Это для ТЕХ САМЫХ РУССКИХ, которые сейчас в Файя-Ларжо! Вы что, будете мешать выполнять приказ президента?
Сложно поверить, но это сработало! Так Лере преодолел три барьера на пути в самолет. Вопреки всем препонам, груз был принят на борт. Всю эту историю, практически в режиме онлайн, мы получали от Лере и от Марины. Теперь можно выдохнуть. У нас есть несколько часов, пока самолет сделает промежуточную посадку и прилетит сюда.
Запчасти в пути, нам можно немного прогуляться по городку. Предупреждаем военных, что вернемся через пару часиков, и спокойно отправляемся в центр городка. Не торопясь, шагаем по пыльной дороге, асфальта в Файя-Ларжо нет. Часовые на воротах жандармерии, завидев нас, хмурятся и что-то недовольно кричат. Но нам это абсолютно безразлично, мы теперь не простые смертные, мы гости губернатора провинции. Да что там! Сам министр территорий в курсе нашего присутствия здесь. Прохожие с удивлением рассматривают нас, иногда даже останавливаются. Европеец, гуляющий по улице в Файе, – картина редкая.
В обед ворота резиденции распахнулись, влетел джип Хасана. Распираемый гордостью и чувством своей значимости, он вытащил объемную картонную коробку. На ней было написано маркером мое имя, имя Хасана и наши телефоны. Мы все вместе наклонились и начали вскрывать посылку. Разорвав коробку и разобрав килограммы бумаги, мы вытащили долгожданные запчасти.
– Главное, чтобы все подошло, – прошептал я, протянув мастерам коробку.
Мастера достали детали, разложив их на циновке, тщательно все осмотрели и вдруг разочарованно зацокали. У меня екнуло внутри. Не то привезли?
– Так это же не новые форсунки! – авторитетно изрек главный мастер.
– Уф-ф… Я-то думал! – выдохнул я. – Конечно, не новые! В данный момент только эти смогли найти. Месье, поймите нашу задачу, нам очень нужно добраться своим ходом до Нджамены. Там мы уже разберемся, что к чему. А сейчас давайте займемся работой!
Вскоре один из мастеров запрыгнул в подкапотное пространство Серегиной машины и начал разбирать верх двигателя. Перед тем как вкручивать новые форсунки, он каждую из них проверял, откачивая ртом воздух. Наконец все было готово. Мы задрожали от нетерпения.
Вжик!
Теперь машина завелась с пол-оборота. Мы стояли, не дыша и не двигаясь. От того, как машина работает, зависело, сколько еще дней, может, и недель мы тут пробудем. Двигатель работал легко, уверенно и стабильно. После нажатия газа обороты с легкостью взлетали до четырех с половиной тысяч. Не верилось, что все получилось. Запчасти подошли, проблема решена. Это ведь путь к свободе!
Для теста мы отправились за пределы Файи, до ближайших песков. Но и там все было замечательно. Серегина машина бодро врезалась в песок, поднимала кучу пыли и с гордым видом победителя вырывалась вперед. У Димы тоже все было хорошо, рессора работала штатно, колеса были заклеены. Неужели этот город готов отпустить нас домой?
Рассчитавшись с мастерами, мы от всего сердца поблагодарили этих находчивых и умелых трудяг. Пора было подписывать документы, а завтра с раннего утра мчаться в Нджамену. После вынужденного полуторамесячного ожидания не терпелось вырваться из заточения.