Секретарь пригласил меня к себе в кабинет. На диване сидел тщедушный парень, одетый в военную форму. В углу на столе пристроился «одноглазый» комиссар.
– Алексей, вот ваш Ordre de Mission, с вами поедет месье Баркай, – кивнул он на сидящего солдата. – У него есть автомат, он вас сопроводит до самой Нджамены.
Секретарь взял со стола документ и протянул его мне. Через весь лист наискосок с левого верхнего угла до нижнего правого проходил чадский триколор. Наверху большими буквами было написано «ORDRE DE MISSON». Далее шел текст с перечислением маршрута, данных машин, наших паспортов и сопровождающего. Внизу красовалась печать и большая размашистая подпись губернатора.
– Подпишите еще вот этот документ, – Мохаммад протянул следующую бумагу, – подписывая этот документ, вы берете на себя расходы по содержанию провожатого, а также обязуетесь купить ему обратный билет из Нджамены.
Я подписал документ и вернул его обратно на стол.
– Помимо содержания и покупки билета, мы что-то должны будем заплатить провожатому?
– Да, пять тысяч, – невозмутимо ответил секретарь.
Пять тысяч? Да ведь это сущие копейки. Кажется, это сумма за каждый день, хорошо, что так немного получилось.
Я пожал руку секретарю, и мы вместе с Баркаем вышли.
– А вы знаете, месье, это ведь я вашу черную машину гнал до Нджамены, – радостно сообщил он.
– Вот как! – обрадовался я. – Ну, теперь-то я знаю, кто попал в глубокую яму.
Мы вместе посмеялись, обсудили планы на завтра и время выезда. Все было в полнейшем порядке. У нас были документы, провожатый и машины на ходу. Я уточнил детали маршрута, спросил, так ли сейчас пыльно в Боделе, как было несколько недель назад. Баркай светился от оптимизма и радости. Он довольно кивнул, засыпая меня подробностями о том, какая там была дорога, что сейчас прошли дожди, поэтому может быть немного труднее. При этом он был абсолютно уверен, что мы справимся, потому как тачки у нас отменные. Все шло идеально. Тут я вспомнил про обязанность содержать нашего провожатого и потянулся к карману.
– Месье Баркай, мы же должны вам платить за услуги, – сказал я, протягивая купюру в десять тысяч франков.
По моему замыслу, это был первый платеж за два дня пути. Но сделал я это зря, с этого момента все пошло не так…
Баркай, уже собиравшийся выходить из здания, замер. Застыв, он уставился на меня, потом на протянутую купюру. Десять тысяч франков продолжали колыхаться у меня в руке, а военный смотрел на них как на заколдованные.
– Нет, это никуда не годится, – вдруг взорвался он, разворачиваясь и направляясь обратно в кабинет к секретарю, – вы вообще за кого меня принимаете!
Сбитый с толку, я следовал за ним, так и не понимая, что же все-таки случилось.
Баркай уперся в стол секретаря, навис над ним и стал истерично кричать:
– Почему я? Почему опять я? У нас столько народу, но вы снова отправляете меня в эту чертову Нджамену. В чем я так провинился, что должен ездить туда и обратно? Достаточно того, что в прошлый раз я уже покупал билет за свой счет, и вот все снова повторяется, он мне сует десять тысяч в качестве оплаты. Я никуда не поеду!
Комиссар флегматично смотрел на истерику со стороны, никак на нее не реагируя.
– Месье Алексей, а сколько вы денег дали Баркаю?
– Десять тысяч за первые два дня, вы же сами сказали, что необходимо пять тысяч, вот я и рассчитал, – пояснял я.
– Возможно, мы не так друг друга поняли, – мягко сказал Мохаммад, – я вам сказал не «cinq mille», а «cent mille[60]».
Черт побери! Я опять сделал эту дурацкую ошибку. Не до конца расслышав, я принял сотню за пятерку. Такая вот особенность французского языка, помноженная на диалектальное произношение. Теперь понятно, что сопровождение совсем не бесплатное, а стоит полторы сотни долларов.
– Приношу свои извинения господину Баркаю за недопонимание. Французский для меня не родной язык, и я могу временами ошибаться, – я одарил собеседников искренней улыбкой, – конечно же, мы все сейчас исправим.
– А я все равно никуда не поеду, – вдруг завопил Баркай, – не хочу и не поеду! Дело тут уже не в деньгах.
Он схватил свои вещи и выбежал из комнаты. «Одноглазый» и секретарь переглянулись и негромко начали что-то обсуждать. Да уж, ну и порядочки в чадской армии и полиции. Можно просто сказать, что ты никуда не поедешь, и убежать домой. Ни тебе исполнения приказа, ни субординации.
– Алексей, – обратился ко мне Мохаммад, – сейчас месье комиссар попытается найти замену. Это займет какое-то время. После этого нам придется переделать документы на нового сопровождающего, и, иншалла[61], завтра утром вы тронетесь в путь.
Я поблагодарил обоих и ушел к машинам. С одной стороны, я был немного расстроен тем, что все сорвалось в последний момент, с другой – внутри была четкая уверенность в том, что мы все равно завтра уедем, ни с Баркаем, так с другим сопровождающим. На этой позитивной ноте мы пожелали друг другу хорошей ночи и разошлись по нашим временным домам. Завтрашний день ожидался трудным, но таким желанным и долгожданным.
Дорога на Нджамену
Будильник снова можно было не заводить, в пять утра вставало яркое, палящее солнце, во дворе начиналась шумная суета. Мы поднялись вместе со всеми, сделали завтрак из каши с печеньем, залили в термосы несколько литров чая, собрали палатки и принялись ждать.
В семь утра появился комиссар, сопровождаемый рослым военным с автоматом наперевес.
– Алексей, это ваш новый сопровождающий, месье Абакар. Сейчас переделаем документы, и можете ехать.
Абакар поздоровался. Он был одет в военную форму, голова была повязана военным тюрбаном, часть которого свисала на грудь, на лице поблескивали солнцезащитные очки. Лицо его было до боли знакомым.
– Лех, а ты его узнаешь? – шепнул мне в ухо Зарипов. – Это же тот самый занудный дядька, который в день задержания досматривал наши машины и вещи.
Я хлопнул себя по лбу. Точно! Этот самый тип тогда обшарил всю мою «Тойоту» и заставил вытащить даже припрятанный регистратор. Но это было в прошлом, теперь он наш сопровождающий, и надо быть с ним в хороших отношениях.
Говорил Абакар по-французски довольно-таки неплохо и, что важно, достаточно понятно. Вместе с ним был еще один тип, в гражданском. Наш новый сопровождающий пояснил, что это просто пассажир, которого нужно подвезти до столицы, поэтому в документах он не указан. Нам было не жалко кого-то подбросить, поэтому я просто кивнул и сообщил, что поеду в машине Димы, а они вдвоем уместятся у Сергея. Посадочных мест было предостаточно.
Оставалось дождаться нового Ordre De Mission. Мохаммад рано утром подал все документы. Началось то, к чему мы уже привыкли за последние месяцы, – ожидание. Через несколько часов от секретаря я узнал, что губернатор занемог и не выходит из спальни. Но как выйдет, так сразу подпишет, потому как наш документ первый в очереди.
Наступил жаркий полдень. Мы вытащили газовую печку и приготовили обед, постоянно оглядываясь, а не идет ли к нам кто с нужным документом. Но никто не шел, во дворе жизнь текла своим чередом.
Прошел час, потом второй. Выезд становился все более сомнительным, темнеет здесь в шесть вечера, а по темноте ездить в Африке не стоит. Еще через час я понял, что поездки сегодня уже не будет. Подумаешь, еще один день потерян. На фоне десятков таких же это не выглядело большой проблемой, но уехать хотелось именно сейчас. Мы задремали в машинах в тревожном ожидании. Как будто мы готовились пару месяцев к серьезному забегу, а сейчас стоим на старте в ожидании свистка, а этот свисток все не раздается.
Бум, бум – я очнулся от тяжелой дремы.
За окном стоял вояка и держал какой-то документ.
– Господа, месье губернатор подписал ваш документ. Вы можете ехать!
Вихрем метнувшись к секретарю, я сообщил ему радостную новость, пожал руку, искренне поблагодарил его за помощь и вернулся к машинам. Будем ехать сегодня только три часа? Да и ладно, главное – ехать! Уже не важно, сколько мы проедем, только бы тронуться, только бы вырваться.
Абакар закинул вещевой военный мешок назад в Серегину машину. Там же на заднем сиденье уместился наш гражданский пассажир. Это был тихий молодой парень в джинсах и майке. Говорил он мало и редко.
Усаживаясь на переднее сиденье в «Тойоту» Зарипова, Абакар неожиданно изрек:
– Алексей, а дорогу ты знаешь? Я – нет.
Вот, значит, как… Нам полтора месяца твердили про военное сопровождение, о том, как это важно и необходимо, а наш провожатый даже дороги не знает. Не сговариваясь, мы взорвались от хохота, смеялись мы долго, да так, что слезы выступали на глазах. Полезный провожатый, хороший, только вот дороги не знает. Повезут его российские туристы на своих машинах по его родной земле, до самой столицы.
– Не переживай, доедем, – успокоил его я, еще смеясь.
В тот момент нам было глубоко безразлично, знает ли Абакар дорогу, есть ли там дорога. Самое главное, что мы уезжаем. Ничего сегодня нас не остановит: ни позднее время выезда, ни отсутствие знания дороги провожатым.
Первым делом я открыл две навигационные системы: «Maps.me» и «Tracks4Africa». Я уже ни о чем не волновался, понимая, что мы точно отсюда уедем и не заблудимся. Вспомнились слова Адольфо о том, что от Файи начинается вполне наезженная дорога и нам не придется много плутать, выискивая объезды барханов. Карты на навигациях оказались почти идентичными, с той лишь разницей, что они несколько по-разному рисовали маршрут на первых тридцати километрах.
Я выпрыгнул из машины и подошел к охране на воротах.
– Ребята, какой маршрут посоветуете? Есть возможность выехать через северное направление либо через южное.
Несколько военных склонились над картой, рассмотрев, они безапелляционно заявили:
– Вам однозначно лучше на север. Там дорога короче и легче.