– Огромное вам спасибо, друзья, за все, с вами было здорово, но нам пора ехать. Погостили у вас наши машинки почти пару месяцев.
Машины уже стояли у ворот, все было готово к выезду.
Вдруг из группы военных вперед выскочил молоденький худосочненький солдатик:
– В Нджамену? А меня не добросите?
– Дорогу знаешь?
– Знаю!
– Садись!
Парнишка закинул свой вещевой мешок в кунг к Диме и заскочил на заднее сиденье. Пора.
Ворота открыли, мы, помахав многочисленной охране и прокричав «Пока-а!», выбрались на пустынную улицу городка.
Теперь у нас было трое сопровождающих. Наверное, это к лучшему, тем более, один из них знает дорогу.
Путь держим на север. Дима рулил, а я вглядывался в экраны навигаций, выбирая маршрут.
На первом же перекрестке после вопроса: «Теперь куда?» – наш новый знакомец промычал что-то невнятное и удивленно уставился на дорогу. На втором перекрестке случилось то же самое, а после третьего случая я повернулся и с подозрением спросил:
– Так ты знаешь дорогу?
– Нет…
– А зачем же говорил, что знаешь?
– Я такого не говорил!
Махнув на него рукой, я сосредоточился на навигации. Мы везем троих аборигенов, но никто из них не знает дороги. Прекрасно, главное, чтобы ее знали мы. Поплутав среди многочисленных развилок, как паутина опутывающих окрестности, мы выехали на дорогу, проложенную среди барханов. Пару раз мы застревали, к счастью, по-легкому, я выбегал и толкал машину назад. Пару раз упирались в тупик, разворачивались и выбирали другую дорогу. Спустя полчаса блужданий появилась накатанная, серьезная трасса. Она нам и была нужна.
Под колесами хрустел крупный песок. Дорога была прямая как стрела, и мы сначала разгонялись до шестидесяти, а потом даже до восьмидесяти километров в час, не веря в то, что по пустыне можно гнать с такой скоростью. По краям дороги проносились бочки, заполненные камнями, обозначая направление движения. Справа и слева валялось множество гильз от снарядов. Где-то виднелись раскуроченные взрывами остовы машин. Появились знакомые таблички, предупреждающие о минных полях. Края дороги были выложены камнями, окрашенными в белый цвет, дабы водители по ошибке не выезжали на заминированные пространства.
Здесь было жарко во время чадско-ливийской войны в 1985 году. Файя была полностью под контролем ливийской армии, пока чадцы не выбили незваных соседей оттуда. Следы войны, как шрамы на теле, не исчезают, остаются в назидание молодому поколению. Может, оно будет беречь мир от войны.
Пройденные километры росли на глазах. Сложно было поверить, что мы буквально летим. Если бы дорога дальше вся была такой, то путь занял бы не три дня, как планировал Адольфо, а куда меньше. Вокруг был песок и только песок, куда ни глянь. За пару километров отсюда шла параллельная нам дорога, по которой на хорошей скорости мчался груженный по самый верх грузовик.
Ближе к половине седьмого, когда над пустыней уже начали сгущаться сумерки, я предложил остановиться за большим барханом. Здесь мы были хорошо укрыты, с дороги нас не было видно. Двигаться в темноте по Чаду было для нас табу. Здесь надо было обустроить лагерь.
Пока мы разминались и осматривали окрестности, наши попутчики исчезли. Их не было в машинах. Я вернулся обратно и увидел такую картину: автомат был воткнут дулом в песок, а рядом с ним все трое наших пассажиров стояли на коленях, склонив голову. Как я забыл! Это же время вечернего намаза. Мы перешли на шепот, чтобы не отвлекать молящихся. После молитвы я уточнил время всех пяти молитв в течение дня, чтобы делать остановки заранее.
– Алексей, нам пора ехать дальше, – наш сопровождающий достал автомат и вытряхивал песок из ствола.
– Как же так, Абакар? Темно уже.
– Знаю, но места тут нехорошие, рыскают бандиты. Нам надо доехать до деревни Куба-Оланго, там есть военная часть, ночевать можно только у них. У меня приказ.
Мы склонились над картой. Навигация показывала, что до нужной деревни оставалось около ста пятидесяти километров. Ехать сегодня? Да хоть всю ночь! Чем ближе Нджамена, тем лучше.
После наступления темноты дорога преобразилась. Дожди разбудили жизнь там, где, казалось, ее вообще быть не могло. Мы проезжали похожие места в конце мая, ни одной зеленой травинки или зверушки тогда не было видно. Сегодня все иначе.
На дороге юрко шмыгали белые мышки. Чем дальше, тем их становилось больше.
Дима начал делать резкие движения, желая минимизировать урон местной фауне. Несмотря на это, Серега позади по рации бесстрастно сообщал нам количество раздавленных животных. Мышей становилось все больше, Дима буквально лег на руль, пытаясь высмотреть самую безопасную траекторию.
– Эх, блин, ну надо же, – периодически раздавалось у нас в машине. Но сделать было ничего нельзя, мы и так уже еле ползли.
Хорошая дорожка оборвалась, начались пески. Внутри все сжималось, когда мы в темноте, едва высвечивая короткий отрезок пути, взлетали на барханы. Впереди нас ждала непролазная тьма. Ох, правда, ночью тут лучше не ездить. Если была возможность, то мы объезжали пески стороной. Для этого приходилось вылезать из глубокой вязкой колеи. Ночью делать это оказалось в разы сложнее, чем днем. Димина рука без перерыва переключала передачи. Там, где пикап начинал вязнуть, Батуро поддавал газу, и мы с грозным ревом раскидывали песок с нашего пути.
Несколько раз мы почти останавливались, проваливаясь в песок, а я начинал подбадривать Диму как мог:
– Диман, газу, газу, еще давай, включай первую, ну-у-у! – я вцепился руками в сиденье, а глазами впился в дорогу.
Водитель на меня не обращал никакого внимания. Дима и так знал, что делать, а я маялся от того, что сижу на пассажирском месте и ничем помочь не могу.
Сереге было значительно легче. У него была коробка-автомат, и, следуя за нами, он прекрасно видел на нашем примере, какие трудности на дороге ему предстоит преодолеть.
К исходу третьего часа вдалеке показались редкие огни Куба-Оланго.
Большой рывок
В свете фар показались глиняные дома. Доехав до света, который горел в одной из центральных лавок, мы остановились. Военные вышли из машины, навстречу им уже шел местный солдат. Они обменялись приветствиями и загалдели по-арабски. Абакар замахал руками:
– Заезжайте сюда, здесь будем ночевать.
Мы объехали лавку и остановились на ровной песчаной площадке. На часах уже было около полуночи. Военные достали свои мешки, кинули их на песок и улеглись рядком. Мы разложили палатки и легли спать.
Бэ-эээ! – раздалось мне прямо в ухо.
Я вскочил, еще не проснувшись. Светало, но солнце еще не показалось из-за горизонта. Протерев глаза, я вылез из палатки. На меня жалобно смотрел тощий козлик. Шкура была белая, а вот уши будто нарочно выкрасили в другой, черный цвет. По выпирающим ребрам я понял, что животное хочет есть.
– Прости, козлик, – я развел руками, – даже не знаю, что тебе предложить. Давай, если что останется, я тебе после завтрака дам.
Козлик удовлетворенно мотнул головой и отправился восвояси.
Серега уже гремел кастрюлей, на завтрак у нас была овсяная каша. В этот раз ее было сложно готовить, нас беспрестанно атаковали летающие жуки. Целились они исключительно в газовое пламя. К тому моменту, как каша была готова, под плитой ровным слоем лежали десятки насекомых, сгоревших в огне.
Я огляделся. Неподалеку от нас лежал кузов грузовика, наполовину заметенного песком. Многие дома выглядели заброшенными. Где-то не хватало крыш, где-то стен. Одинокие жители появлялись среди домов и тут же исчезали. Поставив штатив, я решил это заснять.
– Ай, Алексей, не снимай туда, там военный объект, – раздался позади голос Абакара.
– Военный объект? – меня душил смех. – Понял, не снимаю.
Позади раздалось хихиканье. Обернувшись, мы увидели детвору, человек пять, рассматривавших нас издалека. Одеты они были кто во что горазд: в джеллабы, спортивные костюмы или смесь и того и другого. Старший из них стоял, уверенно возвышаясь над остальными, прикрывая лицо белым тюрбаном. Он не хихикал, а только издали наблюдал за нами.
Пока братия рассматривала машины, я тихонько достал фотоаппарат. Увидев его, пацаны рассыпались в стороны. Но спустя пару минут собрались вновь и стали кривляться на камеру, изображая сцены единоборств из фильмов.
Пришли тамошние военные. Самый рослый из них проверял наши бумаги. Закончив изучать ключевой документ с триколором, он задал мне уже привычный вопрос:
– Вы же до Нджамены? Меня не возьмете?
– Возьмем, – улыбнулся я, – собирайся.
Вояка радостно убежал и через пять минут явился со стопкой пластиковых стульев и объемным матрасом, скрученным в рулон. Мы вздохнули и показали ему на верхний багажник. Вскоре черный «Хайлюкс» Сереги Зарипова стал все больше походить на обычную чадскую тачку, груженную барахлом, свисающим с крыши. Теперь мы везли уже четырех чадцев с собой.
Сегодня дорога была разной. Робкая, едва видимая глазу зелень проклевывалась сквозь плотный слой красной глины. Прямо из пыльной поверхности появились еле заметные зеленые ростки. Вода преображала пустыню, дарила ей жизнь.
Где-то прямо на пути разлились приличные лужи. Резина в колесах совсем ослабела, мы делали вынужденные остановки, заделывали проколы шин то у Сереги, то у Димы. Я же тихо радовался, нахваливая свои колесики. Все же в этих местах грязевая резина имеет явное превосходство над более нежной и тонкой шоссейной.
Пейзаж с каждым часом становился все зеленее. Теперь вдоль дороги встречались зеленые кустики, а трава почти плотным слоем закрывала яркую глину. На ней паслись редкие ослики, явно довольные свежим урожаем. Ближе к первому городку показались деревья. Супер, пустыня закончилась, скоро начнется хорошая и понятная дорога. На карте от ближайшего города была прорисована уверенная кривая линия в сторону Нджамены. Вполне возможно, что все наши внедорожные приключения позади.