– Ммм! Какой классный матрас! – главный провожатый завороженно уставился на свернутый рулон.
– Это да, правда, вот тут его крысы прогрызли. Придется как-то заклеивать.
– Отдай его мне! – тут же нашелся полицейский. – Я знаю, что с ним делать.
– Да пожалуйста, забирайте, – улыбнулся я, протянув скрученный оранжевый сверток.
Вчерашний грубиян радостно схватил добычу с непосредственной улыбкой подростка и тут же исчез. Может быть, он теперь станет добрее к нам?
На часах уже было около десяти утра, и мы начали волноваться, главного давно не было видно. Через четверть часа он объявился и махнул рукой: «Поехали!»
Мы запрыгнули в машины, первый шлагбаум открылся, и наша колонна направились ко второму. Макс на позитивной волне затянул какую-то песню. Все, до свидания, Республика Чад, здесь было интересно, необычно, сложно, но теперь нам пора. Тем временем и на камерунской половине открылся шлагбаум, и первая машина въехала на территорию Камеруна. Неужели это случилось!
Дальше произошло нечто странное. Из небольшого строения с французской надписью «Police» («Полиция») выскочил человек в темно-зеленой камерунской форме с черными погонами и преградил нам путь: «Вам отказано во въезде в Республику Камерун. Разворачивайтесь!»
Неожиданность
Полицейский стоял с поднятыми руками прямо перед капотом моей машины.
– Что случилось, месье? Все наши бумаги у вас, визы есть, таможенные документы тоже.
– Разворачивайтесь и паркуйтесь на той стороне, – зло бросил он и замахал руками.
С нехорошим предчувствием я попросил ребят дать задний ход и остановиться, не возвращаясь на территорию Чада, прямо на нейтральной территории, ширина которой на этом пограничном переходе была менее сорока метров. Сам же я направился на камерунский погранпереход выяснять, в чем же дело.
Около паспортного контроля стоял наш главный и о чем-то громко дискутировал с несколькими полицейскими. До меня им сейчас не было никакого дела. Разговор проходил на диалекте французского, и я никак не мог взять в толк, что происходит. До чего-то договорившись, вся группа отправилась к нашим машинам. Полная женщина—полицейский вдруг начала руками рисовать какие-то воображаемые линии, указывая то на чадский флаг, то на наши машины. Выглядело это так, будто машины должны стоять не далее, чем стоит флагшток с чадским флагом. Все происходящее не предвещало ничего хорошего. Внутри у меня все сжалось. Что такого могло случиться, что помешало бы нашему въезду в Камерун?
Камерунцы замахали руками, попросив нас сдвинуться на несколько метров назад, так, чтобы первая машина не пересекала линию чадского флага. Я попросил ребят отъехать и ринулся на ту сторону.
– Месье, – обратился я к главному, – а что происходит, почему вы нас не пускаете?
– Правительство Камеруна решило, что ваш въезд в страну нежелателен. Поэтому езжайте обратно в Нджамену, садитесь на самолет и летите в Москву.
– Минуточку! Вот наши документы, что не в порядке? – ошарашенный, закричал я.
– Да, вот ваши визы, но вы заехать не можете, – отрезал он, давая понять, что разговор окончен.
– Ну а в чем дело-то? Поясните, пожалуйста? – продолжал недоумевать я, – как нам решить этот вопрос? Могу я поговорить с начальником поста?
– Вы уже с ним говорите. Чтобы решить вопрос, вам нужно обращаться в Совет безопасности Камеруна и лично к министру безопасности. Только они могут решить эту проблему.
– Что???
Голова шла кругом. При чем здесь Совет безопасности, министр? Мы уже дважды были в Камеруне, проехали через всю страну, проблем не было. Я решительно не понимал, что происходит. Казалось, что какая-то волна неудач и проблем из Чада выплеснулась сюда и накрыла даже Камерун.
– Все, месье, вернитесь на ту сторону границы. Вам более нельзя здесь оставаться.
Он отвернулся и занялся своими делами. Ко мне подошел другой сотрудник, недвусмысленно давая понять, что мне пора удалиться. Ошарашенный и ничего не понимающий, я пошел обратно к шлагбауму. За мной возвращался главный провожатый.
– Месье, что произошло, почему камерунцы нас не пускают?
– Они отказали вам во въезде.
– Почему, на каком основании?
– Я не знаю, это не в моей власти, там уже другая страна.
В голове творился полный бардак. Во въезде в Камерун мы ни на секунду не сомневались. Что такого произошло и почему нас не пускают? В голове не укладывалось. Первая и самая простая мысль, возникшая в голове, заключалась в том, что это классическая проблема, с нас требуют взятку – нужно просто пойти и найти нужного человека. Оставаться в Чаде категорически не хотелось. Бог его знает, что еще придет в голову разведке и какими сложностями она нас одарит.
Поразмышляв полчасика и обсудив с командой новую проблему, я вновь отправился на погранпереход. Полицейские встретили меня злыми взглядами. Один из них выскочил навстречу. Прежде чем я начал говорить, он встал передо мной и медленно, чеканно произнес:
– Месье, здесь и сейчас вы ничего не решите. Это вопрос уровня министров и российского посольства. Звоните туда, пусть они решат возникшую проблему. Вам здесь делать больше нечего.
Выяснить что-то еще мне не удалось, поскольку полицейский пригрозил вывести меня силой с территории Камеруна. Подчинившись, я вернулся на нейтральную полосу и набрал номер нашего камерунского партнера – Селестина. После этого дозвонился в посольство России в Камеруне и посольство России в Чаде. Следующие несколько часов прошли в звонках, переговорах и переписке.
Решение вопроса усложнялось тем, что была суббота, и выяснить хоть что-то вразумительное не удавалось. Селестин названивал знакомым в полицию, в пограничный контроль. Тщетно, никто трубку не брал. В российском консульстве в Яунде мне сообщили, что смогут что-то узнать не ранее понедельника. Но все сходились во мнении, что это банальное вымогательство и с нас хотят получить денег за проезд.
Оставалось только ждать утра понедельника. Мы все же искренне полагали, что это недоразумение и его можно решить по телефону. Пожить два дня на границе в палатке, пожалуй, можно, только бы не возвращаться в опостылевшую Нджамену. За эти часы мы обосновались уверенно, и проходящие потоки машин и людей нас нисколько не смущали. Важно было вырваться на ту сторону границы. И мы принялись ждать. Время текло быстро, солнце только что опустилось за горизонт, когда к нам явился наш главный провожатый. Он снова был одет в военную форму, темные очки и тюрбан.
– Я получил приказ. Мы возвращаемся в Нджамену! – зло выпал он. – Собирайтесь!
– Нет-нет, месье! Мы ждем утра понедельника. Решим проблему и поедем дальше.
– Собирайтесь, прямо сейчас!
Утренний добряк в мгновение ока превратился в злобного полицейского. Движения стали нервными, речь отрывистой. Отступать он не собирался. Я тут же набрал телефон российского посольства. Сергей Викторович внимательно выслушал меня и обещал тотчас набрать директору, чтобы выяснить, в чем дело. При упоминании посольства главный немного успокоился и согласился подождать.
Через полчаса Сергей Викторович отзвонился с хорошими новостями. Нам позволили остаться до понедельника, чтобы решить вопрос. А конвой завтра утром уедет, документы передадут чадским полицейским, которые нас сопроводят в Камерун. Главный проверил информацию, позвонив своему шефу, и через несколько минут исчез. Мы шумно выдохнули. Это была какая-никакая, но победа над обстоятельствами. Мы как будто выиграли немного времени, и если уж придется возвращаться, то по крайней мере не в темноте.
Ночь была ясная и лунная. Настолько, что мы спокойно видели все вокруг без фонарей. Наступила тишина. Даже не верилось, что днем здесь сумасшедшая сутолока из-за бесконечного потока людей и машин, а теперь только трели сверчков и наши негромкие разговоры. Впервые мы ночуем между двух стран: камерунский флаг, установленный в метре от чадского, это и есть начало территории соседней страны, а мы заходим на территорию Камеруна по нескольку раз за день. С этими мыслями мы улеглись спать далеко за полночь.
На часах было около шести утра, а рядом с палатками уже был какой-то растревоженный улей. Сквозь шум обычных разговоров пробивались громкие властные голоса, чего-то настойчиво требующие. Еще не до конца очнувшись от сна, я приподнялся до уровня прозрачной сетки. Вокруг наших машин толпились десятки людей, а крики раздавались со стороны нескольких камерунских пограничников, стоявших в ряд, оперевшись на шлагбаум. Увидев меня, чадский полицейский, стоявший неподалеку, наклонился к палатке:
– Месье, вам надо срочно убрать машины и палатки. Камерунцы отказываются открывать границу, пока вы не освободите нейтральную полосу.
Я выбрался из палатки. Похоже, что пограничники действительно поставили ультиматум, и из-за нас граница закрыта. Мы стояли на стороне Чада, но градус накала только повышался, теперь они вообще не хотели нас даже видеть рядом. Сложив палатки, мы, сдавая позиции, были вынуждены вернуться за чадский шлагбаум и припарковаться в указанном нам месте, в тени огромного мангового дерева.
Начинался новый день, полный надежд. Мы приготовились провести здесь ближайшие сутки. Приготовили завтрак, наметили места для палаток. Обсудив наше положение, решили, все не так уж и плохо. Еще немного подержимся, а в понедельник, когда откроются кабинеты всех важных и нужных нам людей, ситуация обязательно разрешится в нашу пользу. Прошло буквально пара часов, как объявился наш главный. Сегодня он снял с себя униформу и предстал перед нами в темно-зеленой джеллабе, неизменных солнцезащитных очках и тюрбане.
– Едем в Нджамену, – без предисловия начал он, – я получил приказ, собирайте машины и выдвигаемся.
Вчера вечером нам казалось, что проблема решена, а сопровождение должно было утром уехать, но все вернулось на исходные позиции.
– Месье, как же так, вчера же директор полиции с российским консулом обо всем договорились, а теперь вы снова говорите, что пора уезжать?