Началось долгое ожидание. Выходить из гостиницы и тем более выезжать на машинах нам было запрещено. В фойе гостиницы весь день сидел полицейский-соглядатай и регистрировал все наши движения. Я четко понимал, что злить чадцев не стоит, любое неповиновение может привести к нашей мгновенной высылке из страны. И тогда мы уже не увидим наших машин, да и вернуться сюда не сможем. Вся наша жизнь свелась к территории отеля: номеру, кафе и иногда бассейну, если он в очередной раз не зацвел или не был слит для чистки.
День за днем мы следили, как наше дело поднимается все выше и выше по бюрократической лестнице в Камеруне. Расходы росли. Нужно было, чтобы отчеты по нашему делу были написаны правильно, большие чиновники не придумывали препятствий и дали нам позитивную оценку. К концу недели, в пятницу, дело уже находилось лично у министра безопасности. Он вызвал Селестина на разговор. Наш друг подробно рассказывал о нас, о том, что мы уже дважды были в Камеруне, зарекомендовали себя только с хорошей стороны и все эти небылицы выдуманы чадцами. Министр внимательно слушал, параллельно читая доклады от других служб. Доводы говорили в нашу пользу, но после окончания рассказа важный человек сказал, что примет решение до конца дня и известит об этом нашего знакомого.
Как мы и предполагали, к концу дня ничего не решилось, а утром в понедельник стало известно, что дело будет обсуждаться на Совете безопасности Камеруна, где запросят мнения Советов других участников СЕМАС (Экономическое и валютное сообщество Центральной Африки). Мы погружались все глубже в бюрократическое болото, из которого не видно было выхода. По опыту я знал, что такие вещи могут длиться месяцами без какого-либо просвета и понятного результата.
– Селестин! Помоги нам выгнать машины. Мы полетим в Нигерию и встретим их на границе. Ждать совершенно бесполезно, мы теряем деньги и время.
– Да, Алексей, согласен. Давай я организую.
На следующий день в фойе гостиницы меня уже ждали двое камерунцев, присланных нам на спасение. Буба и Мусса оказались ребятами, заточенными на конкретные действия. Работа закипела. Самым реальным вариантом оказалось перейти границу прямо около Нджамены на переходе Куссери. Мы и не помышляли об этом месте ранее, поскольку это красная зона Камеруна, где перемещаться можно только с конвоем. Об этом камерунцы позаботились заранее и наняли конвой, который должен будет сопроводить машины до города Гаруа, где уже было спокойно. Основная сложность заключалась в том, что разрешение на проезд наших экипажей камерунцы получить не могли, только на наши авто. План был разработан, прием наших машин подготовлен: проход границы, конвой, перегонщики, сопровождающие. Оставалось получить разрешение на вывоз машин у нашего старого знакомого – директора разведки. Именно у него находились документы на авто: СТС и «Карнеты».
Беспорядки
Игорю и Максиму сидеть вместе с нами взаперти не было никакого смысла, они были свободны и никак не связаны с ожиданием авто, поэтому я предложил им полететь в Нигерию. Как только решим все сложности с машиной, мы присоединимся. Ранним утром в сопровождении сотрудника разведки ребята доехали до аэропорта и благополучно улетели.
– Месье, будьте осторожны, сегодня на улице манифестации, – лицо портье выглядело озабоченным, – не выходите наружу, это очень опасно. Скорее всего, будут жертвы.
Про жертв он был прав. Любые массовые протестные движения в Чаде, как правило, заканчивались печально. Бывали и погибшие. Солдаты никогда не церемонились с разгонами демонстраций и не стесняясь применяли оружие.
О выходе наружу мы и не помышляли, соглядатай внимательно нас провожал каждый раз, когда мы появлялись в фойе отеля. Сквозь приоткрытые ворота была видна улица, по которой тек плотный поток машин. Но даже для Нджамены сегодня было больше людей в форме песочного и зеленого цветов, чем обычно. Весь день в гостиницу приходили тревожные новости. Хоть мы и жили на другой стороне от беспокойных районов, звуки далеких выстрелов все же долетали до наших ушей. С напряженными лицами мы вслушивались в происходящее.
В этот раз народ выходил на улицу в знак протеста, они были не согласны с продлением полномочий временного переходного военного совета, возглавляемого сыном убитого президента. Этот самый совет был создан в апреле прошлого года после гибели Идриса Деби Итно. Гражданам страны было обещано, что совет будет действовать не более двух лет, после чего будут проведены полноценные гражданские выборы и власть перейдет к избранному правительству. Но, по старой африканской привычке, эти обещания так и остались обещаниями. Консультационный совет принял решение продлить мандат текущей власти еще на полтора года. Люди возмутились и вышли на улицы.
Вскоре в мессенджеры потекли фотки и видео происходящего буквально в нескольких километрах отсюда. На картинках, присланных Бубой, были бесконечные толпы скандирующих жителей, горящие покрышки, гильзы от светошумовых гранат, раненые и окровавленные люди, ряды лежащих тел погибших, накрытые флагами и полотнищами. На тот момент камерунцы сообщали о двадцати смертельных случаях, и их становилось все больше и больше. Странное ощущение – осознавать, что буквально в десяти минутах отсюда происходит кровопролитие. К вечеру информагентства уже сообщали более чем о пятидесяти убитых и сотнях раненых. С шести вечера до шести утра был введен комендантский час, появляться на улицах без специального пропуска было запрещено.
По нашей просьбе Юлия вновь отправилась на прием к директору разведки. Без его санкции все предприятие теряло смысл. Через пару часов консул перезвонила.
– Алексей, директор сказал, чтобы вы завтра утром ехали в Куссери, он предоставит человека, который вас сопроводит и на границе передаст документы.
– Юля, вы же знаете, что мы не сможем выехать, только машины…
– Я так и сказала директору, но он был непреклонен, говорит, что пусть уезжают с машинами.
– Хорошо, давайте попробуем! Не мы, так машины выедут. Кто нас будет сопровождать?
– Это будет Мохаммад Салех, тот самый сотрудник, который учился в Москве и хорошо говорит по-русски. Он будет у вас в восемь утра.
– Хорошо, будем пробовать.
Вечером мы собрались в нашем номере. На помощь к Бубе и Муссе приехал Бенуа, он был старшим и самым опытным, на него возлагались обязанности по руководству этой операцией. Все вместе с Димой и Серегой мы обсуждали детали завтрашнего выезда. Было очевидно, что нас, россиян, камерунцы не выпустят, но как бы сделать так, чтобы мы оказались на камерунской стороне уже с документами… А там пусть нас не пускают, зато машины проедут.
Было решено, что мы как ни в чем не бывало вместе с камерунской троицей и чадским сопровождением доезжаем до границы, точнее, до чадского КПП. Там мы оформляем выезд, забираем документы у Мохаммада, жмем ему руку, прощаемся и движемся к следующему шлагбауму. Там «случайно» выясняется, что нас не пускают, но Бенуа, Буба и Мусса выгоняют наши машины в Камерун. Мы же звоним Мохаммаду и говорим, что машины уехали, но нас не пустили. Это не проблема, завтра мы улетим на самолете. Ключевой момент, на котором я настаивал и в чем убеждал Бенуа: Мохаммад не должен раньше времени узнать, что нас не пускают. Иначе операция гарантированно сорвется. Пусть предупредят всех на границе, чтобы не было лишних слов и разговоров. Все должно выглядеть как обычно. Мы трижды проговорили это с нашими новыми друзьями, которые заверили, что на переходе все предупреждены, никто не станет общаться с Мохаммадом, а уже там, в Камеруне, все пройдет как по маслу.
– Алексей, не волнуйтесь, это наша страна, мы знаем, как себя там вести, – уверял меня старший.
– Ну что ж, посмотрим, что же будет завтра. Будем пробовать, – резюмировал я.
В назначенное время мы были уже готовы. Мохаммад приехал точно по графику, держа в руках наши документы. Выстроившись в колонну, мы отправились за ним до погранперехода. Переехав речку Шари, мы повернули направо и поехали дальше вдоль нее. Река Логон разделяла Чад и Камерун, пограничный переход был организован прямо на мосту.
Припарковавшись рядом со шлагбаумом, мы вышли из машин. Камерунская троица отправилась на ту сторону, Мохаммад пошел ставить отметки в паспортах и таможенных документах. Я нервничал, не уверенный в исходе нашей операции. Мы сделали все, что только можно с нашей стороны, не подведут ли африканцы?
На чадской стороне не оказалось какого-то чиновника, и мы принялись ждать. Спустя пару часов Мохаммад вернулся с уже подготовленными документами. Он открыл паспорта и «Карнеты».
– Мы поставили все отметки, сейчас ждем представителя с той стороны, чтобы он вас забрал.
В паспортах действительно виднелись красные оттиски о выезде, с таможенными документами все тоже было в порядке.
– Да, отлично все! – бодрился я. – Сейчас наши друзья вернутся с представителем той стороны, и мы поедем. Можно забрать? – я нагнулся к документам, Мохаммад начал мне их протягивать.
Дальнейшее происходило как в замедленном фрагменте кино. Я уже видел перед собой цель, до которой оставалось всего ничего, как в последний момент чадец отдернул руку.
– Минутку, сейчас поговорю с представителем Камеруна, – он отвел руку с документами.
Появился Бенуа в сопровождении человека, одетого в серую джеллабу. Он пожал руку нашему сопровождающему, и они отошли.
Несмотря на это, до меня доносились обрывки разговоров.
– Русских? Нет… Машины да, только машины…
Черт возьми! Это именно то, о чем мы вчера весь вечер договаривались. Зачем он это говорит ему сейчас? Я закрыл лицо руками, хорошо понимая, что произойдет дальше.
Через минуту Мохаммад приблизился ко мне:
– Алексей, вас не пускают, говорят, что только машины.
– Не проблема, – сказал я с напускной бодростью, – давайте отправим машины, а мы завтра улетим на самолете.
– Я так не могу, – насупился чадец, – мне нужно получить разрешение от директора.