– Зачем, пусть машины едут, а мы вернемся.
В ответ он покачал головой и отвернулся, прижав телефон к уху. Через полчаса он вернулся к нам:
– Алексей, директор сказал, что нельзя вывозить машины. Мы должны вернуться.
Слушая его, я понимал, что где-то внутри меня зреет бомба и я вот-вот взорвусь.
– Что? Почему? Да какого хрена! Он что, издевается над нами??? Зачем ему машины, какое ему вообще дело до машин, это наша собственность, куда хотим, туда и выгоняем. Почему вы не отдаете документы, на каком основании?
Марина поддержала меня.
– Вы что за фашисты такие? У меня других слов нет, почему вы нас вообще держите? Что мы сделали такого, чтобы так над нами издеваться?
Очень хотелось выговориться. За недели бесконечного сидения скопилась опасная смесь неоправданных надежд, постоянного страха, недовольства, и нужно было куда-то это выплеснуть.
Чадец вжал голову в плечи, пытаясь что-то сказать в ответ, но мы уже не могли остановиться и продолжали осыпать его упреками и обвинениями. Он был тем громоотводом, который нам требовался уже несколько недель. Мы так долго планировали, договаривались, а теперь какой-то нездоровый дяденька, возомнивший себя чересчур важным человеком, запрещает нам выгнать машины из страны.
В конце концов поток иссяк, и мы, обессилев, упали на сиденья машины. Мохаммад приблизился к нам:
– Я вас хорошо понимаю, я на вашей стороне, я хочу помочь вам.
– Хочешь? Так помоги! Хватит слушать своего директора и отдай нам документы.
– Я не могу, директор не разрешает… Но я сейчас к нему поеду и буду пытаться его уговорить.
Состояние было опустошенное. Опять все провалилось по глупости очередного чудака.
Я отправился к Бенуа.
– Мы же вчера обо всем договорились, почему этот человек сразу нас «слил»?
– Ну, Алексей, я не знаю, мы всех предупредили, а вот он так сказал, – невнятно бормотал старший.
– Ладно, мы поехали обратно, давайте думать, что делать дальше.
Мы отправились в отель. Из машины я позвонил Юле и рассказал ситуацию.
– Ох и странный человек этот директор. Я же ему вчера говорила, что вас не выпустят, а он словно не слышит. Сейчас поеду к нему выяснять.
Через час, встретив удивленные взгляды сотрудников отеля, мы вновь заселились. Уже вторая попытка покинуть гостиницу оказалась неудачной. Что конкретно делать было непонятно. Также непонятно было то, по какой причине директор разведки не дает выгнать наши машины. Начинало казаться, что именно машины его интересуют больше всего, и он создает такие условия, при которых мы должны сделать что-то неразумное.
К вечеру перезвонила Юля, и по ее растерянному голосу я сразу понял, что новости будут плохие:
– Алексей, я сейчас у директора, он сказал, что дает вам семьдесят два часа на то, чтобы вы продали машины и улетели из страны. В противном случае машины он конфискует, а вас депортирует. И просит пригнать машины сейчас в офис разведки.
– Это вообще как? – Я стоял в полном непонимании. – Он вообще перестал чувствовать границы дозволенного? Никаких продаж. Это наши машины, и мы ими сами будем распоряжаться.
– Я сама не до конца понимаю, – в голосе консула слышалась растерянность, – дайте мне время все проанализировать и обдумать.
– Хорошо, мы никуда машины гнать не будем, а вот волну поднимем.
Тут же состоялся небольшой военный совет.
– Леш, никаких машин мы никуда не гоним, стоит им только попасть на закрытую территорию управления разведки, обратно мы их уже не заберем, – уверенно говорил Серега.
– Согласен, бьемся за машины, поднимаем шум, пишем письма, – рассуждал Дима.
– Ребята, да он больной псих, которому нужны наши машины! – уверенно заявила Марина.
Это было все больше похоже на правду. Все выглядело так, что директор, пользуясь своими широкими полномочиями, совершенно сознательно создает нам проблемы, и его цель, как ни странно, наш транспорт. Теперь нужно понять, как на него найти управу. История с продажей – полная чушь, ибо это создает больше проблем, чем решений. Юля даже описала, что директор согласен отдать наши документы, если его человек будет присутствовать при продаже. Все продумал, до мелочей. Но действовать надо было асимметрично. Прежде всего нужно было сделать так, чтобы о происходящем узнали на самом верху, в правительстве. Не так много людей имели власть над главой разведки: министр безопасности, глава правительства, президент. Навряд ли его погладят по голове за такие проделки с иностранными гражданами. Кроме того, в случае силового решения мы собирались привлечь журналистов и сделать ситуацию как можно более громкой и скандальной.
В полдень в номере зазвонил местный телефон. Обычно это был звонок с ресепшена, чаще всего информирующий о том, что кто-то хочет меня видеть. Так оно и случилось. Я спустился вниз и вышел во двор, там среди машин стоял скромный Дени, секретарь директора по делам территорий. За его услуги мы ранее рассчитались с лихвой. Видимо, было какое-то важное дело, раз он появился здесь.
– Бонжур, месье! – улыбаясь, сказал он, хромая мне навстречу, одна из его ног была серьезно повреждена, ходил он с трудом.
– Добрый день, Дени, – я протянул ему руку. Я был рад видеть его.
Он начал озираться вокруг.
– Давайте зайдем за машину, тут слишком много глаз, я бы хотел вам кое-что рассказать.
Мы отошли вглубь парковки, откуда нас уже не было никому видно.
– Я знаю, что завтра директор вам даст разрешение уехать. Очень прошу никому об этом не говорить, эта информация только для вас. Я знаю, насколько сложная сложилась ситуация.
Директор даст разрешение уехать… Новость хорошая, но знать бы, насколько она достоверная.
– Спасибо, Дени, – я пожал ему руку, – очень надеюсь, что так оно и будет.
– Да, я поехал, будет у вас тысячи полторы на бензин для моего мопеда?
Я протянул ему пару бумажек, и он захромал в сторону своего транспорта.
Возвращаясь в номер, я обдумывал новую информацию. Версии были разные, начиная с того, что это какая-то провокация, и заканчивая тем, что Дени просто хотел заработать еще пару копеечек на этой истории. Информация, собственно, ничего не меняла, даст разрешение – значит, все хорошо. Но будем вести себя так, как будто мы сегодня с Дени не встречались.
Вечером приехали Бенуа и Буба. Не знаю, каким путем, но они проникли на прием к директору, где тот без обиняков сказал о том, что его действительно интересуют наши машины и он хотел бы их себе забрать.
– Ни о какой продаже речи быть не может! – Буба резкими, рублеными движениями рук отмел эту возможность. – Он вас сознательно запугивает, чтобы вы начали что-то предпринимать в связи с продажей авто. Заметьте, никаких документов о том, что в семьдесят два часа что-то нужно сделать, вам не предоставлены, все это слова и пустые угрозы. Он блефует. Не слушайте и не бойтесь, будем действовать, и он дрогнет, мы знаем таких людей. Вы со своей стороны пишите письма через посольство РФ в МИД, министру безопасности и на имя президента. А мы будем действовать через свои каналы. С утра мы пойдем на прием к премьеру, у меня двойное гражданство, я могу это сделать. Этот тип должен почувствовать, что легко ему не удастся сделать то, что он задумал.
Ну что ж, война? Похоже на то. Нас загнали в угол, нам есть что терять, и мы за это поборемся. Весь вечер я писал тексты писем и готовил рассылку. Завтра будет важный день, и нельзя терять ни минуты, непонятно, как все может обернуться. С этими мыслями мы ложились спать в этот вечер.
Битва
Первое сообщение я получил от Бенуа еще в половине седьмого утра. Оно гласило:
– Алексей, мы работаем, будем в гостинице в 12.00, обязательно нужно поговорить.
Прекрасно! Значит, механизм завертелся. Вчера вечером я успел написать письмо в посольство РФ в Чаде для составления ноты. Несмотря на видимую простоту ситуации, обращение получилось на два листа А4. Вначале была общая информация о том, что происходило в прошлом году и что случилось в этом. Ближе к концу были четко сформулированные проблемы, список выглядел внушительно:
• Чадские визы аннулированы без объяснения причин и официального уведомления.
• Нас заставляют покинуть страну в течение 72 часов без объяснения причин и официального уведомления.
• Нам запрещают вывоз личных машин без объяснения причин и официального уведомления.
• Нас заставляют продать наши машины на территории Чада, угрожая конфискацией.
В конце письма была просьба к властям Чада содействовать разрешению существующей проблемы, позволить нам выгнать машины за пределы страны и спокойно улететь.
Выглядело все, на мой взгляд, весьма достоверно и убедительно. После прочтения письма в голове невольно рисовался образ директора-самодура, который творит непотребные вещи с иностранными гражданами. Далее я сделал варианты на имя президента Чада, министра безопасности, премьер-министра, министра туризма. Читая долгий список имен в правительстве, я невольно залюбовался: в списке министров присутствовали девять женщин. Неслыханная история для многих мусульманских стран.
Через ряд знакомых я смог отыскать телефон консула Чада в Москве. Хасан, консул Чада в России, оказался очень контактным и отзывчивым человеком. Едва я начал ему рассказывать предысторию того, как мы и машины оказались в Чаде, он меня прервал возгласом:
– Конечно, я помню, Алексей! Это была очень громкая история, и тогда вам помогали наш посол и наш военный атташе.
– Именно так! – обрадовался я, вспоминая, как потом встретил атташе в одном из кабинетов чадского МИДа. – Как это ни парадоксально звучит, но история почти повторяется, просим вашей помощи, нам тяжело совладать с таким человеком, как руководитель разведки.
– Присылайте мне ваше письмо, я в течение пары часов свяжусь с послом, и мы, конечно же, вам поможем. Как же так опять случилось… не понимаю. Но ничего, он найдет нужных людей там. Есть и на директора управа.